– Не задерживайся, – послышался цокот каблуков.

Чанёль отошел к шкафу.

– Это займет некоторое время, – сказал, стоя спиной к Бэкхёну. – И это… ты прости, что набросился так. Тяжело ясно думать, когда ты рядом. Хах, ты посмотри, расцарапал мне плечи, надо рубашку с рукавом…

Бэкхён провел тыльной стороной ладони по губам. Похоже, ждать взаимности от него не будут. Чанёль больше ничего не говорил, просто молча переоделся, а затем вышел из комнаты, не взглянув в сторону Бэка.

Вот тебя впервые в жизни и поцеловали, Бён Бекхён.

Примечание к части План дома Чанёля: http://s020.radikal.ru/i715/1406/ce/559bd3226242.jpg

5. galbitang

Как ты позволил человеку украсть своё сердце?

Запоздало Бэкхён подумал, что его не отвели обратно в комнату для гостей, а оставили в этом хламовнике, где до сих пор чувствуется явное присутствие хозяина. Парень поднялся с подоконника и проверил дверь, которая, к удивлению, оказалась открытой. Бэк вышел в коридор и догадался, что его заперли на этаже: двустворчатые двери, ведущие на лестницу, были плотно закрыты.

Бэкхён вернулся в комнату Чанёля и осмотрел окно, на котором не было решетки в отличии от окна в гостевой комнате. Бэк поднял щеколду и раздвинул старые деревянные рамы, вдыхая свежий воздух. Посмотрел вниз – высоко, и никак не спустишься же, и даже если был какой-нибудь способ, то Бэк помнил, что во дворе свободно разгуливает три жутких ротвейлера. Он не сомневался, что псины разорвут его на клочки, если предоставится такая возможность.

Бэкхён вздохнул, устремляя взгляд на зеленые стены деревьев. Как же хочется домой. Бэк отошел от окна к письменному столу, бессмысленно перебирая полупустые пачки рисового печенья и «Choco Pie». Ничего полезного. Да и вообще, разве его бы оставили в комнате, в которой есть что-нибудь опаснее шоколадных пеперо? Если бы только Бёну удалось добраться до телефона или выйти в интернет, чтобы сообщить о своем местонахождении.

Бэкхён начал методично обыскивать комнату в поисках какого-нибудь гаджета, и в течении часовых поисков он нашел много разных вещей, но не то, что нужно. Ни ноутбука, ни планшета, и уж тем более смартфона, который Чан забрал с собой.

Так грустно, наверное, ему никогда еще не было, за исключением того происшествия семь лет назад. Словно бы он вернулся в прошлое.

Бэк со злостью отбросил стопку журналов обратно на стол, отчего с него посыпались остальные. Парень чертыхнулся и начал собирать их. Все же в комнате у Чанёля такой же бедлам, как и в голове. Кладя стопку обратно, Бэк обратил внимание на потрепанную большую тетрадь, которая раньше лежала, наверное, в самом низу. Он взял ее в руки и перелистнул несколько страниц – это были не конспекты лекций. На линованных страницах знакомыми корявыми буквами были написаны разные тексты, и карандашом кое-где были обозначены аккорды. Бэкхён с любопытством перевернул еще страницы, пока не наткнулся на одну из последних страниц, слова на которой привлекли его внимание. Его взгляд перепрыгивал через строчки, выхватывая отрывками.

«Ночь красит алым, и человек поддается тьме,

Ночь прячет ужасы за закрытыми дверями.

…

Услышь мой вой, приди ко мне.

Утешь меня, скажи, что ночь зажигает звезды.

Скажи, что тебе все равно. Скажи, что не уйдешь.

Я не хочу пачкать тебя красным.

…

Я мечтаю коснуться твоей лунной кожи,

Но не знаю, чего хочу больше: любить тебя или съесть тебя».

– Отдай это! – Бэкхён не заметил, как открылась дверь, и в комнату вошел Чанёль. Стоило тому увидеть, как Бэк держит в руках его тетрадь, он в два шага преодолел расстояние, разделявшее их, и вырвал ее из рук застывшего Бёна. Тот попятился назад, думая, что сейчас Чанёль ударит его в ярости, но этого не произошло. Чан просто закинул тетрадь куда-то на полку шкафа.

– Ты пишешь песни? – спросил Бэкхён, отходя чуть дальше.

– Так, просто для себя. Как хобби, – Чан подошел к кровати и провел пальцами по грифу гитары. – Я сам научился играть на гитаре, иногда просто перебираю струны, и что-то приходит на ум.

Сейчас Бэкхён замечает в руках Пака белый пакет, ручки которого немного запотели.

– Это обед, – Чан кладет пакет на подоконник. – Мама приготовила кальбитан, а тебе я принес салат и сливочную картошку. Давай поедим, пока еще горячее.

– Здесь?

– А почему бы нет? – Чанёль вытащил несколько контейнеров и деревянные палочки. – Я знаю, что ты не хочешь есть вместе со всеми в столовой. Я тоже иногда ем в своей комнате, мама привыкла. Только ворчит из-за беспорядка. Она хочет, чтобы Шин здесь прибрался, если я этого не делаю. Вот только я его никогда не пускаю в свою комнату. И вообще мало кого, да и особо они желанием не горят. Не стой, садись и давай кушать.

Чан протянул Бэкхёну контейнеры со сливочной картошкой и салатом, и, взяв чашку с супом кальбитан, опять расположился на своей кровати. А Бэк, наученный горьким опытом, сел на стул, стараясь держаться подальше. Он старался держать себя в руках, но на деле очень злился на Чанёля из-за его недавней выходки. Особенно его напрягало то, что, возможно, было в чашке Чанёля. Кто знал, что из человеческого мяса можно приготовить кальбитан, для которого используются свиные ребрышки?

– Ты ведь помнишь, какая свинина на вкус? – Чанёль оторвался от еды, замечая взгляд Бэка. – Не хочешь попробовать это?

Бэкхён сглотнул и молча продолжил кушать свою картошку.

– Да, жалко, что ты вегетарианец.

– Я не вегетарианец, – рявкнул Бэк, не вытерпев. – И даже если бы я чаще ел мясо, то все равно никогда бы не попробовал человечину!

– Это такое же мясо, как и все остальное. Только достать и приготовить его сложнее. И не у каждого хватит на это сил или желания. Чтобы есть людей, не обязательно быть оборотнем или животным-людоедом.

– Это твое мнение?

– Что? – не понял Чан.

– Ты сам так думаешь или повторяешь чьи-то слова? – пробурчал Бэк, пробуя морковный салат.

Чанёль ничего не ответил на это. Действительно, родители с детства повторяли ему эти слова. Но разве это не правда?

– Папа говорит, что человек — такое же животное, как и любое другое. А мы отличаемся от других семей. Это передается у нас несколько поколений, и в нас течет кровь новых хищников.