Вернувшись к Чанёлю, он вылил содержимое в стакан, но не знал, как нужно поступить с лепестками, чтобы добыть эссенцию. Но медлить было нельзя, и поэтому Бэкхён просто начал обдирать цветочки со стеблей и бросать их в алкоголь, надеясь, что противоядие так или иначе попадет в организм Чана.

– Выпей, – Бэкхён поднес стакан ко рту Чанёля, и тот, жмурясь, начал глотать, ловя белыми губами размокшие лепестки. Он понимал, что уже поздно, и яд разнесся по всему организму, но хотел только успокоить Бэкхёна. Одна мысль о том, что Бэк пытается его спасти грела сердце. Может, Чан не так безразличен Бёну? Вот только странно, что Чанёль все еще жив.

Наверное, потому что все еще не может отпустить Бэкхёна.

Опустив стакан на пол, Бэк прижался к телу Чанёля, и тот обнял его. Устроившись на груди у Пака, Бэкхёну ничего не оставалось, кроме как ждать исхода.

– Я не хочу умирать, если ты будешь так плакать, – усмехнулся Чан и прикрыл глаза, чувствуя как невидимые железные обручи больно сжимают его голову.

Он действительно не хотел умирать. Они с Бэкхеном еще раз бы посидели на берегу пруда. Узнали бы друг друга лучше. Может, еще раз занялись бы любовью. Если бы прошлое можно было перечеркнуть.

А Бэкхён ни о чем не думал в этот момент, растворяясь в тишине. Дом тихо умирал за закрытыми дверями – некогда отнявшие жизни у других теперь сами стали жертвами своих пороков. Никто не может сказать, справедлив этот суд или нет. Все оказались равны перед смертью. Но Бэк мог судить только со своей точки зрения. И следуя велению сердца.

Медленно текли минуты.

Руки Чанёля расцепились и безвольно повисли вдоль тела.

Бэкхён испуганно встрепенулся и поднял голову. Схватил запястье Чана, нащупывая пульс. Под кожей слабо билась тонкая ниточка. Чанёль был жив и, судя по размеренному дыханию, он всего лишь спал.

– Эй, Чанёль! – громко позвал его Бэк, похлопывая по щеке. Тот недовольно поморщился и открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд.

– Меня тошнит просто ужас, – наконец пробормотал Пак, кривя губы.

– И это… В остальном ты в порядке?

– Не знаю, – честно ответил Чан, разминая отекшие плечи. – Не поможешь встать?

При поддержке Бэка Чанёль поднялся на ноги, выпрямляясь в полный рост. Он медленно прошел до конца коридора, и Бэк последовал за ним. Парни вышли на крыльцо, где Чанёль спустился по ступенькам и вышел за калитку. Он побрел прямо по лужайке перед домом, отходя все дальше. Бэкхён не выдержал и подался вперед, обнимая Чанёля со спины, тем самым заставляя его остановиться посередине лужайки.

– Чан, – выдохнул Бэк, комкая в пальцах ткань его футболки, словно боясь, что он сейчас исчезнет. – Не могу поверить, что ты чуть не умер из-за своего идиотизма.

– А я не могу поверить, что еще жив. Что ты спас меня. Ведь мантикора стала жертвой собственного яда. Они все мертвы.

– Ты сказал, что чудовище заслуживает смерти… – Бэк опустил руки, подбирая слова. – Пусть сегодня оно навсегда умерло в тебе. Оставь свое прошлое. Теперь ты можешь поступать, как ты сам того хочешь, не оглядываясь на других.

Да, прошлое не изменить, и оно навсегда останется частью Чанёля, оставив в его душе уродливый след. Только вот не изуродует всю.

– Бэк, – Чанёль развернулся и сгреб его в охапку. – Спасибо тебе. Не представляю, как мне быть дальше. В любом случае, знай, что я люблю тебя. Слышишь?

Его горячее дыхание опалило щеку.

– Да… Я… – Бэкхён замялся. – Я просто хочу быть рядом, пока ты здесь. Хочу помочь тебе. Я знаю, что ты хороший человек, даже когда ведешь себя как эгоистичный придурок.

– Ты уж реши идиот я или придурок? Впрочем, не важно, – усмехнулся Чанёль и, не удержавшись, легко поцеловал Бэкхёна в губы. – Ну и что теперь мы будем делать?

– Не знаю, – честно ответил Бэкхён. Они стояли посередине лужайки перед особняком, в котором жила семья каннибалов. Солнце опускалось, забирая с собой все события прошедшего дня, сгорающего на горизонте. Отблески пламени играли в волосах Чанёля, который напомнил Бэку… Нет, не мантикору, а феникса, который возродился из пепла.

Что принесет завтрашний день, было неизвестно, но думать об этом не хотелось. На данный момент Бэкхён желал только одного.

– Идем домой, Чанёль.

Домой.

Конец.

epilogue

Восемь месяцев спустя.

Декабрь пробирался под куртку Бэкхёна, заставляя ежиться и потирать руки, чтобы сбросить чувство оцепенения. Хотя Бэк все равно чувствовал себя каменным изваянием, примерзшим к скамейке. Ему следовало одеться теплее, но об этом он думал в последнюю очередь, когда выходил из дому. Зима уже хорошо вжилась в роль, полноправно рассекая по улицам.

Бэкхён потер замерзшие пальцы и подул на них, чтобы немного согреть, но все равно ничего не почувствовал. Все кости Бэка, казалось, были скованы тонкими проволоками, мешающими двигаться. Вот только он уже привык к этому чувству, и продолжал упорно сидеть на скамейке, периодически шмыгая носом в шарф. То и дело Бён поглядывал на большие часы над будкой билетера, чтобы не потерять счет времени.

Стоило ли ему вообще приходить сюда? О чем только думал… Надо было спросить Чондэ в лоб, напрямую, но вот только не факт, что друг раскололся бы. Он слишком печется о Бэкхёне, порой больше, чем он сам, и тут, видимо, еще замешан и шериф Ким. Спроси Бэкхён друга, так его вообще никуда бы не пустили, как это было в первые две недели после его возвращения. И если бы не случайно подслушанный разговор, то Бэк не сидел бы здесь, и не мерз уже четвертый час.

Казалось, прошло не так много времени, но ведь и весна подошла к концу, миновало лето, а затем и осень. Достаточно, чтобы прийти в себя, но недостаточно, чтобы похоронить в себе все воспоминания. Порой, они находили Бэкхёна ночью, и он не мог заснуть до пяти утра. Вновь он возвращался к мыслям об убийствах, о похищении, о семье каннибалов и о Чанёле. В особенности о Чанёле. Бэка бесило, что он не в силах справиться с этим.

Но еще больше бесило то, что никто ему не говорил, где находится Пак Чанёль.