– И сам Шин никогда не считал вкусы твоего деда немного ненормальными или противозаконными?

– Кажется, ему это даже понравилось, – задумчиво протянул Чан. – Никогда об этом не задумывался. Ведь остался же Шин с дедом, а потом стал работать и в нашей семье. Он не так стар, просто с пигментом в волосах у него что-то не так, вот и поседел раньше времени, так что я даже не помню его другим. Конечно, он не будет работать у нас вечно, папа уже второй год ищет воспитанника, который бы мог перенять навыки Шина.

– Постой, ты хочешь сказать, что вы возьмете из детского дома сироту, чтобы научить… Даже в голове не укладывается.

– Любой на эту роль не подойдет, конечно, тут нужен такой же мальчик. С небольшими отклонениями, можно сказать.

– И это разве повод портить жизнь ребенку? – Бэк в возмущении начал притаптывать на месте. – Неужели ты сам не видишь, что это просто ужасно? Так нельзя, Чанёль! Неужели ты бы желал подобного своим детям? Ты ведь не похож на своего отца.

– Думаешь, у меня такой охрененный выбор? – разозлился Чан. – Думаешь, я хочу быть похожим на своего старика в будущем? Тебе, выросшему в нормальной семье, не понять. Какими бы не были мои родители, они остаются моими родителями… И от этого более тошно. Ради этого ты меня разбудил посередине ночи?

– Нет, – прошептал Бэк. – Извини, я, пожалуй, пойду.

– Не хочешь остаться? – смягчил тон Чан. Бэкхён отрицательно помотал головой.

– Спокойной ночи, Чанёль, – и вышел из комнаты.

Чан чертыхнулся и повалился обратно на кровать, выпрямляя ноющую ногу. Надо было держать себя в руках, но так сложно сдерживать свой характер.

Бэкхён пролетел через коридор и вновь заперся в своей комнате. Ну и зачем, спрашивается, он ходил к Чанёлю? Что за глупые попытки повлиять на Пака? Как будто этим Бэк чего-то добьется.

Бэкхён забрался на кровать, и через некоторое время заснул и проспал до утра.

Возможно, время близилось к обеду. Бэк, кажется, начал привыкать обходиться без часов. К Чанёлю он решил пока не заглядывать.

Бэкхён убивал время самыми разными размышлениями, пока явственно не услышал, как кто-то пытается открыть его комнату ключом снаружи. Бэк моментально соскочил с кровати и подошел к двери, придерживая ключ изнутри. Таким образом нежеланному гостю не удавалось открыть дверь, как и сказал Чанёль. Возня в замочной скважине утихла, но облегченно вздыхать было рано.

В дверь коротко, но громко постучали.

– Открой дверь, – это был голос Шина. – Господин Пак хочет видеть тебя.

Бэкхёну стало не по себе. Вряд ли, это закончится чем-то хорошим. Ему совсем не хотелось покидать пределы этой комнаты.

– А больше он ничего не хочет? – фыркнул Бэк.

– Тебе лучше пойти добровольно, – в тоне дворецкого было что-то, от чего сразу становилось ясно – это не пустая угроза. Бэк помедлил еще немного, но потом отпер дверь и вышел к Шину.

– Что ему от меня понадобилось? – спросил Бэкхён, скрещивая руки на груди. – Он мог бы и сам прийти.

– Господин желает поговорить с тобой в своем кабинете. Иди за мной.

Бэк тихо выругался, но ему ничего не оставалось, как послушаться. Шин провел Бэкхёна вниз, на первый этаж, где они повернули налево от столовой и оказались в незнакомом коридоре. Здесь дворецкий остановился и открыл одну из дверей, своим видом веля Бэку войти внутрь. Тот замялся немного, но деваться было некуда.

Кабинет был не очень большой и довольно светлый, оклеенный обоями серо-серебристого цвета. Вдоль всей стены напротив окна от двери тянулся книжный шкаф, у левой стены стояла этажерка, а справа – торшер на высокой ножке, кресло и низкий столик перед ним. Посередине комнаты же, перед окном, обрамленным темно-красными шторами, стоял письменный стол, за которым и сидел хозяин дома.

Когда Бэкхён вошел, господин Пак не поднял головы, продолжая читать газету. Бэк терпеливо молчал, дожидаясь, пока мужчина не дочитает страницу. Он перевел глаза на большой черный циферблат часов на стене, впервые определяясь со временем. Пятнадцать минут третьего.

Наконец, господин Пак отложил газету в сторону и перевел глаза на Бэкхёна. Того так и подмывало спросить, чего Паку от него надо, но все же сдержался, пока мужчина не начал первый.

– Пожалуй, я сразу перейду к делу. Перестань промывать мозги моему сыну.

– Что? – ошарашено переспросил Бэкхён. – Интересно, каким же это образом я это делаю?

– Тебе лучше заткнуться сейчас, парень. Мне не доставляет удовольствия разговаривать с таким, как ты. Ведь именно такие жалкие, ограниченные люди мешают жить по-настоящему развитым и достойным. Люди цепляются за свою придуманную мораль и нравственность, от которой же сами и бегут при удобном случае. При этом они думают, что мораль отличает их от животных, но это не так. Людьми движут всего лишь инстинкты, чувство выживания, разве не так? Они так и остаются тупыми созданиями, которые утягивают свои мясистые тела в костюмы и узкие платья. А ведь я видел, какие люди изнутри – склизкие, жидкие, бело-розовые. Все одинаковые по своему химическому составу.

Господин Пак замолчал на какое-то мгновение, а затем вышел из-за стола, продолжая обращаться словно бы и не к Бэкхёну, а куда-то в пустоту.

– Человек разумный – лишь ступень в процессе эволюции, через которую пора перешагнуть. Пора появиться чему-то новому, более совершенному, с чем не сравнится даже ницшеанский сверхчеловек. Высший хищник. А как хищник утверждает свое господство над другим животным? Пожирает его.

– Вы мне отвратительны, – брезгливо отчеканил Бэкхён. – Вы не высшее существо, а сумасшедший. И своих детей сделали такими же.

– Заткнись, – прорычал господин Пак, приближаясь. – Вот об этом я и говорю. Для тебя будет лучше не открывать свой поганый рот, особенно при Чанёле. Он и так был моей головной болью, хотя должен сыграть большую роль в будущем нашей семьи.

– О чем это Вы? – не понял Бэк, чуть отступая назад.

Мужчина усмехнулся.

– А то. Чоль и Дан – парни крепкие и жестокие, но им не хватает сообразительности и холодного разума. Сёрин – женщина, она продолжит наш род, но не станет главой семьи после моей смерти. Кроме Чанёля у меня нет подходящего наследника, да и он оставляет желать лучшего. Он не до конца понимает предназначения нашей семьи. Вся эта школа, университет, обычные друзья и идиотские книги… Я знал, что это добром не кончится! А теперь еще и ты. Знать не хочу, зачем моему сыну такой… друг, хотя, если человек подчиняет себе травоядных и мелких хищников… Но даже не думай, что у тебя есть какое-то право забивать мысли Чанёля глупостями. Он должен быть предан своей семье.