– Да с чего Вы взяли, что я вообще как-то на него влияю? – вскипел Бэк от абсурдности происходящего. – Будь моя воля, меня вообще бы здесь не было!

– Но раз это произошло, к нашему совместному несчастью, то тебе лучше быть ниже травы. Чтобы я вообще забыл о твоем существовании. Я хочу, чтобы мой сын неотступно следовал лишь за мной. Пару недель назад я понадеялся, что Чанёль, наконец, проникся идеей, которую я в него так долго закладывал, что он стал похож на меня, – Пак хрустнул пальцами, и его взгляд снова стал отсутствующим, обращенным куда-то в прошлое. – Ведь со мной тоже учился человек, который невероятно выводил меня из себя. Мерзкая жирная туша, которую пропихнула в медицину его мамаша главврач, хотя ее детище обделено даже крупицей интеллекта. Я заклал его словно свинью, и это был момент просветления для меня. Тот миг, когда я ел его мясо, был прекрасен… И вот Чанёль привел, наконец, ко мне свою первую жертву, я понадеялся, что мой сын не безнадежен. Но нет, – последнее мужчина буквально прорычал. – Я хотел, чтобы Чанёль лично закончил это дело. Всего-то делов – вколоть смертельную дозу, подобно ядовитому скорпиону, и спокойно ждать. Но этот мальчишка отказался!

Бэкхён пораженно вникал в суть того, что вырывалось из брызжущего слюной рта господина Пака. Речь ведь точно шла о Мун Квоне.

– Чанёль упорно все делает мне назло и не хочет подчиняться. Однако теперь я точно знаю, как заставить его быть покорным, – рассмеялся мужчина, возвращаясь в действительность. – Если ему твоя жизнь важнее собственной, то я могу распоряжаться сразу двумя.

Тут господин Пак быстро приблизился к Бэку и схватил его за воротник, заглядывая в глаза.

– Теперь, если Чанёль меня ослушается - ты умрешь. Ты умрешь в любом случае, а за тобой и все остальные. И насколько скоро это случится, зависит от того, насколько быстро ты надоешь мне или Чанёлю. Учти, мне ты уже надоел…

Бэкхён сглотнул, заглядывая в глаза человека напротив. Внешне они казались спокойными, но внутри горели безумные всполохи.

Не успел Бэк ничего предпринять, как незапертая дверь с треском распахнулась, и на пороге появился Чанёль, глаза которого метали молнии. Сам парень опирался на изогнутую трость, но держался так твердо, что она казалась ненужной палкой.

– Отец, отпусти его, – рыкнул Чан, заходя в кабинет. – Я думал, что мы все уже выяснили по этому поводу.

Он подошел к Бэкхёну и, положив ему руку на плечо, отстранил от господина Пака. Тот с подозрением смотрел то на сына, то на Бэкхёна, а потом снова перевел взгляд на Чанёля, и в глазах его уже плясали смешинки.

– А мы все и выяснили, – совсем не добро улыбнулся мужчина. – Вижу, что тебе уже намного лучше, даже чуть не выбил мне дверь этой деревяшкой.

– Зачем ты позвал Бэкхёна? – угрюмо спросил Чан. – Да еще и за моей спиной.

– Я не должен докладывать тебе обо всех своих действиях, Чанёль.

Бэк посмотрел на отца и сына, стоящих друг напротив друга, и ему пришло в голову сходство со львами, оказавшимися в одной клетке.

– Бэк, поднимайся наверх, – сказал Чан, не оборачиваясь. – Думаю, что ваш разговор окончен.

– Ты забываешься, Чанёль, – рявкнул господин Пак.

– Бэк, – настойчиво повторил Чан, и Бэкхён тут же оказался за дверью. Он вернулся в холл, заметив в гостиной фигуру дворецкого, и взбежал по лестнице на третий этаж.

Столь близкое общение с главой семейства ему не понравилось, и только сейчас он ощутил, как по позвоночнику пробежал табун мурашек. Бэкхён встряхнулся и вошел в комнату Чанёля, решив подождать его здесь. Он не знал, почему это решение пришло ему в голову, но это было бы правильно.

В дневном свете Бэк убедился, что комната Чана возвращается в свое привычное состояние. Шкаф был распахнут настежь, и из него вываливались вещи, напоминая тесто, убегающее из кастрюли. Чтобы чем-то занять себя и успокоиться, Бэкхён сел на пол перед шкафом и механически начал складывать мятую одежду, мешавшуюся под ногами. Он не знал, до чего могут договориться Чанёль с отцом, и ему отчего-то вспомнились зажившие шрамы на спине Чана и разбитая губа после инцидента с Чондэ. Методы воспитания сына у господина Пака были довольно изощрены в своей жестокости.

Бэкхён почувствовал укол в сердце. Что это? Неужели он… жалеет Чанёля? О, Боже, какой абсурд.

Бэк психанул, скомкал клетчатую рубашку и отправил ее в полет. Раздраженно постучав зубами, парень потом все же встал, чтобы подойти и поднять ее.

Когда Бэкхён повесил рубашку на вешалку, в дверном проеме показался Чанёль, и появилось ощущение, что в комнату вползла большая грозовая туча. Бэк решил не спрашивать, о чем говорили после его ухода, ожидая, что Пак первым завяжет разговор. Но тот, продолжая угрюмо молчать, тяжело опустился на кровать, откладывая трость в сторону.

Бён снова опустился на пол и продолжил складывать вещи, чувствуя, как взгляд Чанёля прожигает спину.

Сам же Чан сидел и думал о решении, которое принял его отец. От одной мысли об этом становилось так неприятно, словно бы он шагнул в зыбучие пески. Отец, отыскавший слабое место Чанёля, поставил перед ним выбор, который, собственно, и выбора-то не предполагал.

О, черт, о чем он вообще думал, когда притащил Бэкхёна сюда. Ну, Чан, конечно, помнил, о чем, только вот сейчас все казалось немного другим… Что же изменилось?

Он смотрел на худенькую спину Бэка, на белоснежную кожу, выглядывающую из-за ворота футболки и руки, без остановки что-то складывающие. Сколько раз вот так на парах Чан смотрел на эту спину, мечтая о ее обладателе. Никто и ничто не вызывало в Чанеле таких ощущений.

Когда случайное движение заставляет все в нутре переворачиваться.

Когда ждешь случайного взгляда.

Когда смотришь на спину Бэкхёна, хочется подбежать и сгрести его в охапку. Прижать к себе, уткнуться носом в растрепавшиеся пряди и сказать:

– Я так люблю тебя.

...

– Что? – хрипло прошептал Бэк, и Чанёль понял, что стоит на коленях, не обращая внимания на боль, и прижимает к себе ошарашенного Бэкхёна. Взаправду.

И отчего-то Чанёль начинает смеяться. Истерично, с надрывом. О, нет, неужели все оказалось так просто? Или слишком сложно.