Я никогда не захочу закончить все это.

Ведь я могу все.

В четверг я не пошла в школу.

Весь день мы с Ризом изучали книгу заклинаний на кладбище и вернулись домой лишь после полуночи. Брат впервые попытался применить магию, для того чтобы исцелить рану на моей ладони. Все прошло не очень гладко: остался розовый шрам, но он хотя бы не болел и не кровоточил, даже бинты не понадобились.

Затем мы продолжили эксперименты. Изменяя количество крови, жонглируя словами, мы вдыхали жизнь в листья — то в один листок, а то и в целые кучи за раз. Происходящее до сих поражало нас. Всего капля крови, круг из соли, и мы могли приказывать самой смерти, заставлять растения зеленеть и цвести.

Риза и меня охватило невероятное возбуждение, которого мы не чувствовали уже долгие месяцы. Мы веселились, смеялись друг над другом, подбрасывали в воздух охапки листьев со следами нашей крови, и они, приобретая на глазах изумрудный оттенок, расправлялись, а затем, медленно планируя, опускались на землю.

Я представляла, как произнесу нужные слова и верну родителей к жизни, но потом вспомнила птицу, которая, только воскреснув, едва успев ощутить прилив сил, рухнула с небес и вновь превратилась в горстку костей и перьев. Это доказывало, что заклинание не постоянно. По мнению Риза, энергии нашей крови хватало лишь для того, чтобы дать толчок, активизировать процесс возрождения, и только. Потом действие магии заканчивалось и все возвращалось на круги своя. Я же считала, что дело в душе. Птица не могла больше жить, потому что душа ее давно отлетела.

То же самое произошло и с родителями. Их души уже не подвластны этому миру. Они недосягаемы.

Едва упав на кровать, я погрузилась в глубокий сон, а утром даже не услышала будильник. Джуди вошла ко мне в спальню, чтобы прервать неприятный звон и растолкать меня. Мой язык был распухшим и тяжелым, а лоб покрывала липкая испарина. Мне казалось, будто кости размягчаются и плавятся. Выглядела я, наверное, ужасно, поэтому Джуди позвонила в школу и рассказала о моем плохом самочувствии. Таким образом, я получила лишний выходной, чтобы отоспаться. Риз тоже не пошел на работу, хотя ему все же было полегче.

Днем мы спустились к обеду. Склонившись над тарелками томатного супа, приготовленного Джуди, мы шепотом обсуждали ингредиенты, которые нужно достать, и заклинания, выбранные для проверки в субботу. Как мы вскоре уяснили, нашим телам был необходим отдых, так как магическое действие требовало огромных затрат энергии и отнимало много сил.

Я не хотела, чтобы этот день заканчивался. Мне было приятно видеть веселого и увлеченного Риза — такого, каким он был когда-то, до смерти родителей; он горячо рассуждал о магии и предлагал новые эксперименты. Он возродился.

Таким был мой брат. Когда его захватывал очередной предмет — будь то трансплантация органов и тканей или генетика, — он набирал гору книг и прочитывал их за считаные дни. Его мозг был словно губка, с жадностью впитывающая знания. Он мог часами просиживать в своей комнате, обложившись библиотечными книгами и распечатками из Интернета, а потом, когда все заканчивалось, не произносил ни слова. Все материалы пропадали, а Риз молчал о предмете — видимо, укладывал информацию в голове. И вдруг — бабах! Усвоенные знания вырывались наружу, и брат оперировал ими так, словно всю жизнь занимался только этим. Наверняка то же самое будет и с книгой заклинаний.

Наступила пятница. Риз должен был выйти на работу, а я достаточно отдохнула и окрепла, чтобы вернуться в школу. Я бы, конечно, с большим удовольствием осталась дома и попрактиковалась в магии, но отлынивать от занятий больше не представлялось возможным.

На третьем уроке — это была физика — я, уставившись в одну точку, размышляла о магии и вспоминала ощущения, которые охватывают тело во время ритуала, когда Венди передала мне записку. Она спрашивала, чем я болела.

«Ничем, просто решила денек отдохнуть», — написала я в ответ.

За всеми этими волнениями и экспериментами я совсем забыла о Нике.

«Подвез меня до дома», — торопливо накарябала я.

Венди, изумленно приподняв брови, дважды подчеркнула вопросительный знак в записке. Я в ответ лишь пожала плечами и обратила взгляд на каракули, которые мистер Фолкс, преподаватель, выводил на доске. Венди, выпятив розовую лоснящуюся губу, сделала вид, что раздумывает над ответом. Я перестала обращать на нее внимание.

Меня вдруг неприятно кольнуло чувство вины. Если я поссорюсь с Венди, у меня не останется ни одной подруги. Я написала: «Он мне нравится» — и положила листок на край своей парты так, чтобы она могла прочесть.

Ее глаза расширились, а лицо расплылось в улыбке. Она тряхнула головой, и розовые заколки в ее светлых волосах сверкнули в свете флуоресцирующих ламп. В ответ она написала: «Отлично! Я рада. Значит, ты не будешь против, если я назначу свидание Эрику».

«Но ты же ненавидишь его!» — Слово «ненавидишь» я подчеркнула.

Я была удивлена. Я встречалась с Эриком несколько месяцев два года назад — тогда мы оба были новички, — и Венди он никогда не нравился. Между ними даже было соперничество из-за места президента в драматическом клубе. Теперь она развлекается тем, что морочит ему голову.

Венди пожала плечами и соблазнительно улыбнулась. На перемене она, ухватив меня за локоть, склонила голову и зашептала мне в ухо:

— Ты должна прийти сегодня на вечеринку, чтобы поддержать меня.

— На какую вечеринку?

Она закатила глаза:

— Сил! Вечеринка в поддержку нашей футбольной команды! У Эрика. Ну?!

Ах, да. Эта вечеринка считалась серьезным мероприятием и устраивалась всегда накануне матча с нашим главным соперником — «Глостерскими пантерами». Я поморщилась. Мы с Ризом собирались заняться магией сегодня вечером… но Венди смотрела на меня с улыбкой и надеждой во взгляде, и я не смогла отказать ей.

— Ты думаешь, Эрик согласится на это? — произнесла я, как мне показалось, с участием.

— Существует лишь один способ выяснить это, — шутливым тоном ответила она. — И сделать это можно только на вечеринке. Ведь ты столько времени не общалась с ним.

Я молчала, задумчиво покусывая нижнюю губу.

— Это важно, Силла. И ты мне нужна, — добавила Венди.

— Хорошо. Я приду, — наконец ответила я, решив, что ничего страшного не случится, если Риз на один вечер останется один.

— Здорово! — воскликнула она и тряхнула головой так, что ее кудри взметнулись вверх.

В кафетерии я не спускал с Силлы глаз. Она, отстояв в очереди, взяла только порцию желе. Ее волосы были взъерошены, и лишь голубая лента, повязанная на голове, не давала прядям падать на лицо.

В среду вечером она снова была на кладбище, и ее сопровождал какой-то парень — высокий и широкоплечий. Такому бы не составило труда обхватить мою голову руками и расколоть ее, как орех. Надеюсь, это был ее брат. Я хотел проследить за ними, но затем передумал, решив, что дело это недостойное.

Вместо этого я порылся в Сети и нашел интересующую меня информацию. Оказывается, в их доме случилась страшная трагедия. Отец Силлы застрелил ее мать, а затем застрелился сам. Именно Силла и обнаружила их тела, и только через два часа домой пришел брат и вызвал полицию.

Неудивительно, что она постоянно ошивается на кладбище. Я думаю, она серьезно тронулась умом. Да оно и понятно: вряд ли такое удастся забыть.

Вчера Силлы не было в школе, и, возможно, именно из-за этого я провел весь день в более дурном, чем обычно, настроении.

Сидеть на репетиции и слушать, как Сток зачитывает вместо Силлы ее реплики, было настолько скучно, что я решил прекратить заниматься в клубе, если она перестанет приходить. Кроме того, меня мучило подозрение, что Силла переборщила с магией. Моя мать была вынуждена проводить много часов в постели, словно больная. «Ники, это мигрень, только и всего», — говорила она. Но меня не так-то просто было обмануть.