«Вера» еще казалась крошечным пятнышком на горизонте, когда Лефор явился оповестить Дюпарке, что к острову приближается парусное судно.

С тех пор как Жак появился на Мартинике, находилось немало англичан, которые отваживались приближаться к Сен-Пьеру и даже делать по форту изрядное число пушечных залпов. Однако отпор обычно оказывался столь быстрым и грозным, что вот уже несколько месяцев, как эти атаки больше не возобновлялись.

Тем не менее губернатор приказал на всякий случай звонить во все колокола; правда, не успели канониры занять свои места у пушек, а стрелки — у бойниц крепости, как Лефор, бывалый моряк, как следует вглядевшись в очертания приближавшегося судна, распознал в нем один из фрегатов, вышедших из верфей Лорьяна.

Но поскольку было известно, что враг неплохо умел маскироваться, и нередко случалось, что английские корсары или флибустьеры плавали на кораблях, захваченных у противника, то тревогу не отменили.

А Жак приказал Лефору собрать у него в кабинете людей, с которыми обычно держал совет.

Вскоре там уже были капитан Сент-Обен, близкий родственник губернатора, вызванный из Франции и проявивший столь незаурядные способности в управлении делами, что был назначен интендантом форта; отец Шарль Анто, священник небольшой церквушки при крепости, и первый помощник Жака, Лапьерьер.

Восседая в высоком кресле, губернатор окинул быстрым взглядом тех, кого он созвал и кто сидел теперь вокруг него на простых деревянных стульях — все, кроме Ива Могилы, который не мог усидеть на месте и ходил взад-вперед подле двери, позвякивая бьющей по голенищам его сапог шпагой.

— Господа, — с серьезным видом обратился губернатор к ним, — как я уже говорил вам, не так давно Островная компания назначила генерального откупщика, который будет управлять ее делами на нашем острове. При этом я предупреждал вас, что это не может не сузить моих собственных полномочий — ведь ясно, что генеральный откупщик будет пользоваться всей полнотой власти, чтобы поступать с колонистами так, как ему придет в голову.

Отец Анто продолжал сидеть не шелохнувшись, Лапьерьер же и Сент-Обен согласно кивнули головами.

Тем временем губернатор продолжал свою речь:

— Вам также известно, что я прилагал все усилия, чтобы облегчить бремя поборов, под которым они буквально изнемогали. При таких высоких налогах колонисты, вместо того чтобы обогащаться за счет процветающих плантаций, вконец разорялись, а это, как вы понимаете, не лучший способ привлечь на остров новых французов. Нам удалось поправить это печальное положение вещей. Увы, я не могу предсказать, что случится завтра, с новым генеральным откупщиком, но у меня есть все основания подозревать, что колонии грозит большая опасность.

Дюпарке слегка отодвинул в сторону свою шпагу и принялся искать что-то среди груды лежащих на столе бумаг.

— Вот у меня тут есть письмо от одного из директоров компании, где он уведомляет меня о скором прибытии господина Жака Лешено де Сент-Андре. Это как раз и есть тот самый новый генеральный откупщик. Он должен приплыть сюда на фрегате под названием «Вера»…

Он снова беглым взглядом окинул своих слушателей и продолжил:

— И у меня есть также серьезные основания подозревать, что корабль, приближающийся сейчас к Сен-Пьеру, и есть та самая «Вера».

Ив без всяких церемоний подошел к столу губернатора и воскликнул:

— Это фрегат из Лорьяна! Построен во Франции, сударь. Так что это точно «Вера»!

Не выказав ни малейшего раздражения этой бесцеремонностью, Дюпарке продолжил прерванную речь:

— А я видел этого господина де Сент-Андре! Приходилось пару раз встречать в Париже незадолго до того, как отправиться сюда. Человек он уже немолодой. Ничего не могу сказать о его достоинствах. Но на вид он был весьма высокомерен и суров. Такое впечатление, будто имеешь дело с человеком прямодушным и неподкупным, однако я слышал, что и у него тоже есть свои слабости, ибо подозревают, будто он был замешан в незаконной торговле с испанскими корсарами из Кадикса. Не могу поручиться, справедливы эти обвинения или нет, да, в сущности, они нас и не касаются. Господин де Сент-Андре может делать все, что пожелает. В нашем же распоряжении останется лишь одно-единственное средство — посылать рапорты в компанию. Но считаю своим долгом заранее предупредить вас, что эти наши рапорты рискуют остаться без всяких последствий, ибо господин де Сент-Андре пользуется изрядным влиянием на самого маркиза Белиля… Вот так, господа… это все, что я счел своим долгом довести до вашего сведения прежде, чем человек, облеченный столь высокими полномочиями, переступит порог форта…

Дюпарке вышел из-за стола. Первым последовал его примеру отец Анто — он тут же, ни минуты не мешкая, направился к двери своими мелкими, торопливыми шажками, из-за которых Ив Могила сравнивал его с крадущейся мышью. Ему нечего было добавить к словам губернатора, а благочестивые обязанности призывали его совсем в другие места.

Лапьерьер, прежде чем удалиться, справился:

— Желаете ли вы сделать какие-нибудь распоряжения ввиду прибытия господина де Сент-Андре?

— Велите приготовить ему апартаменты из двух комнат рядом с теми, что занимаю я. Две спальни, ибо, если мне не изменяет память, господин де Сент-Андре женат.

— А если он пожелает поработать над бумагами?

— Ничего, поработает у себя в спальне. В крепости не так много места, чтобы просторно размещать там всякое должностное лицо, какое компании будет угодно засылать сюда, похоже, с целью шпионить за мной! Ив поможет заняться их устройством.

Лапьерьер отвесил поклон и, последовав примеру отца Анто, удалился в сопровождении Лефора.

Сент-Обен тоже было собрался откланяться, ибо Дюпарке уже отвернулся, явно намереваясь заняться другими делами, как тут губернатор, будто вдруг резко передумав, окликнул его:

— Кузен! Останьтесь, прошу вас, мне хотелось бы сказать вам еще пару слов.

Сент-Обен подошел к столу.

— Присядьте, — повелительно проговорил Дюпарке, — ибо мне придется поведать вам о деле сугубо личного свойства, весьма деликатном, о котором никогда бы не обмолвился ни словом, не вынуждай меня к тому нынешние обстоятельства.

Капитан с изумлением уставился на губернатора.

— Так вот, кузен, — с бесстрастным, не дрогнувшим ни единой черточкой лицом продолжил Дюпарке, — должно быть, вам неизвестно, что во Франции я был влюблен в одну даму.

Он искоса, не подавая виду, бросил испытующий взгляд на капитана, будто желая понять, какое впечатление произвели на того слова, но поскольку Сент-Обен никак не выдал своего отношения, с оттенком затаенной обиды продолжил:

— Ах, кузен! Я и вправду имел слабость влюбиться в существо, наделенное для того всеми прелестями, какие только можно себе вообразить… Я едва не повел себя с нею как последний неискушенный юнец! Вам ведь известна прискорбная история моей дуэли с Тюрло, не так ли? Так вот, мой дорогой Сент-Обен, не случись этой злосчастной дуэли, я похитил бы эту девицу! Да-да, вы не ослышались, я похитил бы ее у жениха, чье предложение руки и сердца она тогда уже успела принять и кто был не кем иным, как господином де Сент-Андре! По счастливой случайности, желая загладить свою вину, я смог прежде, чем оказаться узником Бастилии, повидаться с отцом этой лгуньи, и бедняга поведал мне достаточно для того, чтобы я вмиг растерял все свои иллюзии насчет этой невинной крошки, этой скромной девственницы… И понял, что образ, нарисованный мною в воображении, как небо от земли отличается от того, что на самом деле представляла собою эта красотка Мари! Вы только представьте себе, кузен! — не в силах сдержать гнева вскричал он. — Вообразите себе, что в тот час, когда она дала свое согласие бежать со мною, стать моей женой, она уже не один месяц жила с господином де Сент-Андре, под его крышей, прямо в его собственном особняке!..