Жак помимо воли даже вздрогнул от удивления.

— Так вам удалось найти дом?

Генеральный откупщик высокомерно улыбнулся и сквозь зубы процедил:

— Не осмелюсь даже предположить, господин губернатор, будто вам неизвестны все поместья, которые расположены в окрестностях города. Я прогуливался в направлении Морн-Ружа и по дороге наткнулся на имение, принадлежащее некоему колонисту, почтенному господину Драсле, который, узнав, кто я такой, согласился продать мне землю вместе со всеми постройками, которые он на ней возвел.

— А, теперь понимаю, о ком идет речь, — заверил его Жак. — Этот Драсле — колонист, который жил тем, что выращивал сахарный тростник. Но с тех пор как компания сделала эту культуру привилегией одного почтенного господина Трезеля, Драсле понял, что ему грозит неминуемое разорение…

— Это мне неизвестно. Единственное, что я знаю, это то, что упомянутый господин легко уступит мне свои владения в обмен на концессию, которую я без особых хлопот получу для него на острове Мари-Галант… Мне достаточно довести это до сведения маркиза де Белиля, и вопрос будет решен.

— Весьма рад за вас, сударь… — проговорил Дюпарке. — Но вы, кажется, говорили о каком-то поручении, кое имеете передать мне от имени компании?

— Так оно и есть, сударь! Речь идет как раз о том человеке, чье имя вы только что изволили упомянуть, — достопочтенном господине Трезеле, чьи привилегии, похоже, начинают не на шутку тревожить компанию. Если мне не изменяет память, в течение десяти лет лишь ему одному позволено выращивать здесь сахарный тростник, а взамен он должен отдавать компании десятую часть своих доходов от…

Дюпарке без всяких церемоний перебил генерального откупщика.

— Сударь, — обратился к нему он, — я во всех подробностях знаком с этим делом, ибо досконально изучал его с тех самых пор, как попал на Мартинику, и всеми доступными мне способами пытался убедить компанию расторгнуть договор, который связывает ее с этим господином. Никогда почтенный господин Трезель не выполнит своих обязательств перед компанией! Но хуже то, что монополия его разоряет других колонистов, которые, не в пример ему, отлично знают, как вести это дело. Они вынуждены отказаться от выращивания сахарного тростника и заняться табаком и индиго. Но табак собирают теперь на Мартинике в таких количествах, что он стоит не дороже травы, что растет на обочинах дорог. Что же до индиго, то его можно купить и на других французских островах, и по более сходным ценам, ибо там выращивание индиго требует куда меньше забот, чем на Мартинике, где для этого приходится прибегать к весьма накладным ухищрениям! Для меня все это давно уже вполне очевидно. Компании достаточно было бы еще раз ознакомиться с моими донесениями и пересмотреть свое решение, к чему я неустанно призывал ее самым решительным образом. Пока не станет слишком поздно! Кроме того, господин генеральный откупщик, к моему величайшему сожалению, этот вопрос уже более не ко мне, ибо отныне именно вам надлежит по должности найти на него достойный ответ. Вы наделены для того всей полнотою власти и всеми необходимыми полномочиями…

— Вы совершенно правы, сударь! — нахмурившись, промолвил господин де Сент-Андре. — Однако это ничуть не помешает мне с удовольствием воспользоваться вашими советами, ведь вы осведомлены обо всех этих вещах куда лучше меня. Впрочем, распоряжения компании как раз и предписывают вам помочь мне по мере возможности разобраться, каково истинное финансовое положение почтенного господина Трезеля и в каком состоянии находятся его дела.

— Об этом вы с таким же успехом можете поговорить с моим кузеном, господином Сент-Обеном, который сочтет за честь ввести вас в курс дел и сообщить все, что его касается…

Генеральный откупщик сжал зубы, бросил свирепый взгляд на губернатора, однако, не прочитав в его лице никакой нарочитой дерзости, решительно заявил:

— Мы с мадам де Сент-Андре намерены переехать завтра же, сударь. Был бы вам чрезвычайно обязан, если бы вы соблаговолили предоставить в мое распоряжение несколько ваших людей, дабы помочь мне устроиться на новом месте…

— Это как вам будет угодно. Кстати, сударь, с вашего позволения, я намерен послать мадам де Сент-Андре нескольких рабов, которых намеренно приобрел для нее нынче утром. Надеюсь, она окажет мне честь принять их как подарок по случаю вашего прибытия на остров.

Выражение лица старика тут же переменилось; он с удивлением поглядел на молодого губернатора. У него никак не укладывалось в голове, почему это Дюпарке, который только что говорил с ним столь жестким, непримиримым манером, вдруг проявляет такую любезность в отношении его супруги! Может, в глубине души он вовсе и не хочет войны между ними?

— Ваш поступок, сударь, глубоко меня растрогал, — заверил он его, — хотя, правду сказать, я намеревался самолично выбрать рабов, каких хотел бы иметь для услуг у себя в доме. Полагаю, мне предстоит немало путешествий, и было бы весьма опасно оставлять один на один с неграми столь устрашающей внешности такую женщину, как моя жена…

По губам Жака пробежала едва заметная улыбка.

— Думаю, — заверил он, — мадам де Сент-Андре будет нечего бояться с рабами, каких выбрал для нее я. Ей достаточно будет лишь обращаться с ними помягче.

— Непременно обговорю с ней это нынче же вечером, — пообещал господин де Сент-Андре.

И они расстались, на прощание раскланявшись друг с другом чуть-чуть любезней, чем при первой встрече.

Мари никак не могла понять, что означало это внезапное молчание Жака. Она уж было начала сомневаться, правильно ли истолковала слова лекарей, и ей в голову начали закрадываться подозрения: а не представили ли они ложного заключения губернатору, что могло бы хоть как-то объяснить его странное поведение.

Она прождала его почти все утро, ведь он обещал заехать за ней, чтобы отвезти на невольничий рынок; но она не могла знать о событиях, что произошли на борту корабля, как не могла она знать и того, что Дюпарке задержался куда дольше, чем ему хотелось бы, из-за своей встречи с господином де Сент-Андре.

Терпение ее было уже на исходе, когда Жак наконец-то постучал в ее дверь. Она бросилась к нему навстречу, нимало не тревожась, как может истолковать ее порыв Жюли. Губернатор, тоже не обращая никакого внимания на присутствие горничной, обнял ее и крепко прижал к груди. Тут Жюли поняла, что рискует показаться нескромной, и сочла за благо исчезнуть…

Как только они остались наедине, Дюпарке и вовсе развеселился. Встреча с генеральным откупщиком, вопреки всяким ожиданиям, не только не испортила ему настроения, но, напротив, привела в отличное расположение духа. Он не мог без смеха вспоминать об изумлении старика, когда сообщил тому, какой подарок собирается преподнести его жене. Наигранное высокомерие и спесь этого незадачливого мужа, не способного исполнять свои супружеские обязанности, — вся нелепость этой курьезной ситуации не укрылась от глаз губернатора.

— Ах, Жак, и вы еще смеетесь! — с укоризной в голосе проговорила Мари. — У вас такой вид, будто и думать забыли, что я прождала многие часы, а вы даже не удосужились дать о себе знать!

— За это время я успел переделать кучу дел! — сообщил Дюпарке. — И среди всего прочего, мадам, вынужден был выслушивать вашего супруга… Известно ли вам, что он не может быть спокоен за вашу жизнь, пока вы живете в этом форте?

Она взглянула на него с нескрываемым удивлением.

— Как! — воскликнула она. — Неужели он хочет, чтобы я покинула форт? Но вы ведь не допустите этого, не так ли?

Жак улыбнулся, ее бурное негодование приятно удивило его и даже слегка позабавило.

— А почему бы и нет? — поинтересовался он. — Разве супруг ваш не обладает такой же властью, что и я? Кроме того, у него есть еще права на вас, которые дает ему ваш освященный законом брак, я же не могу ничего сделать ни на пользу, ни во вред вам.