Матросы дружно взмахивали веслами — или, как они говаривали, «перьями, что пишут по воде», — и шлюпка скользила по гладкому, прозрачному морю, изборожденному едва заметными зеленоватыми разводами, что рисовали на его поверхности ветвящиеся где-то на бесконечной глубине коралловые заросли.

— Мадам, — застенчиво обратился к ней лейтенант, — мы уже совсем скоро пристанем к берегу. Надеюсь, вы позволите мне доставить вас на сушу…

Она окинула взглядом берег. Увидела пристань, столпившихся людей, которые чем-то приветливо размахивали — носовыми платками, принадлежностями одежды, кто знает, чем еще, — во всяком случае, эти свидетельства гостеприимства местных жителей были самых разных, но неизменно весьма ярких, веселых оттенков.

— Но ведь там же есть причал! — заметила Мари.

— Вы совершенно правы, там есть причал, но он слишком высок, чтобы высадиться на берег. Вам снова понадобится веревочная лестница, а у нас в шлюпке ее нет. Вместе с тем причал построен в таком месте, где слишком мелко, чтобы «Вера» могла вплотную подойти к берегу… Здесь песчаная отмель.

Но она не слушала его. Не в силах оторвать взгляда от Сен-Пьера, она думала: вот здесь, в этом жалком крошечном городке ей суждено жить среди искателей приключений с сомнительным прошлым, которых привлекла на острова надежда быстро сколотить себе состояние!

И люди эти стояли теперь перед нею. Она даже могла разглядеть их лица. Отличить господ в шляпах с плюмажами от простых колонистов. Увидеть негров. Правда, они не вызвали у нее особого любопытства, несмотря на то, что в прежней жизни ей довелось увидеть всего двух негров, которых доставили когда-то в Дьеп на корабле из Африки. Все мысли ее были заняты близкой встречей с Дюпарке.

Сент-Андре был облечен достаточно важными полномочиями, чтобы местный губернатор соблаговолил покинуть форт и лично выйти ему навстречу. Его имя было даже обнародовано на Мартинике, как и название судна, на котором он должен был прибыть. А название это, «Вера», уже давно было нетрудно различить с берега…

Она искала глазами фигуру Жака, но безрезультатно. Пыталась представить себе, как может он быть одет в этом неведомом для нее климате, но память рисовала его в фиолетовом камзоле, какой был на нем в тот день, когда он явился в дьепскую таверну «Наветренные острова»!

Лейтенант де Валенкур мог говорить все, что ему заблагорассудится, она все равно его не слышала!

Из этого наваждения ее вырвал сильный толчок, от которого швырнуло вперед. Тотчас же она увидела, как матросы выпрыгнули из шлюпки и принялись вытягивать ее на мель. Вода все еще плескалась о борта. Внезапно она почувствовала, как вдруг оторвалась от сиденья. Какое-то мгновение она попыталась было сопротивляться, но сильные руки крепко обхватили ее — ничуть не грубо, но с нежной настойчивостью, которой было явно бессмысленно оказывать сопротивление. По запаху табака, что исходил от этого человека, она сразу узнала лейтенанта. Повернула к нему улыбающееся лицо — он ответил ей такой же улыбкой, в которой, ко всему прочему, сквозили радость и торжество.

— На сей раз, — пояснил он, — вам пришлось бы пройтись по воде…

И это были единственные слова, которые он сказал в свое оправдание. Он уже шлепал по воде. Медленно, ничуть не спеша, донес он ее до песчаной отмели, где с явным сожалением выпустил наконец из рук.

Сбегались люди, окружая их со всех сторон, чтобы поглядеть вблизи на ту отважную даму, которая решилась спуститься с палубы корабля по веревочному трапу. Она даже не заметила этого всеобщего внимания. Лишь удостоила прощальным взглядом юного моряка, чье общество помогло ей скоротать долгие часы плавания.

— Прощайте, господин лейтенант, — проговорила она. — Кто знает, суждено ли нам свидеться вновь?

Он снял свой кожаный головной убор и склонился перед нею в глубоком, почтительном поклоне, в ответ она протянула руку для поцелуя. Он тут же схватил ее и приник к ней губами.

В этот момент лицо Мари вдруг будто застыло. Она разглядела в толпе приближавшегося к ним человека. Он носил знаки отличия артиллерийского капитана. Был высок ростом и крепкого телосложения. Его опаленное солнцем лицо ссохлось, словно вяленый плод, но глаза редкой живости были холодны как лед.

Она окинула его с головы до ног изучающим взглядом и осведомилась:

— Кто вы такой, сударь?

— Капитан Сент-Обен, — ответил он, — интендант форта и кузен губернатора.

Мысли Мари были далеко. Она думала о том, что стоит на той же земле, по которой ходит Жак… Что стоит ей лишь обернуться, и она, без сомнения, увидит его лицо… Она зажмурила глаза. Лейтенант густо покраснел, в полной уверенности, что именно он-то и есть виновник ее волнения, и только теперь вдруг пожалел о своей прежней застенчивости и неопытности в любовных делах…

— Прощайте же, сударь! — еще раз любезно повторила она, высвобождая руку.

Он почувствовал, как из его руки выскользают ее пальчики, и, словно окаменев, негнущейся походкой побрел назад, к шлюпке.

Мари обернулась. Дети цеплялись за ее юбки, тянули ее кто куда, каждый норовя оттащить в свою сторону. Она увидела, что на нее устремлены сотни глаз — они выражали восхищение, почтение и обещание величайшей преданности.

Где-то далеко плыла другая шлюпка, доставлявшая на берег господина де Сент-Андре.

Юная красавица поднялась на цыпочки, тщетно пытаясь найти глазами губернатора. Не увидев его, проговорила:

— Я госпожа де Сент-Андре, супруга нового генерального откупщика. А что, разве губернатор не пришел?

Сент-Обен отделился от толпы и с трудом протиснулся к Мари. Потом обнажил голову, подметая многоцветным плюмажем песчаный откос, и склонился в поклоне со словами:

— Честь имею, мадам, засвидетельствовать вам свое глубочайшее почтение и передать нижайшие поклоны от имени господина губернатора. К сожалению, мадам, дела колонии не позволили ему явиться сюда собственной персоной, чтобы, как он того искренне желал, лично исполнить столь приятный долг. За что и просил покорнейше простить его!

Она подумала про себя, что никогда не сможет полюбить этого человека, который хоть и приветствовал ее с такой куртуазностью, тем не менее отнюдь не скрывал, что совсем не в восторге от ее появления на острове.

Как раз в этот самый момент рядом с супругою вырос и господин де Сент-Андре.

Он вопросительно посмотрел на нее, явно желая узнать, кто это такой, и Мари тут же, прервав на полуслове раскрывшего было рот капитана, пояснила:

— Господин де Сент-Обен послан губернатором встретить нас по прибытии. Губернатор проявил редкую учтивость, ибо соблаговолил избрать для этой докучливой миссии своего собственного кузена…

Капитан собрался было возразить, но Сент-Андре холодно поинтересовался:

— Надеюсь, господин губернатор предусмотрел для нас достойное жилище…

— Разумеется, сударь. Только, к моему величайшему сожалению, не могу предложить вам ни коляски, ни кареты. А потому осмелюсь почтительнейше просить вас последовать за мною до форта пешком.

На лице Мари отразилось разочарование и едва прикрытая досада. Она бросила взгляд на супруга, который в ответ лишь поджал губы, что красноречивей всяких слов выражало его крайнее возмущение.

Но не успели они пройти за капитаном и нескольких шагов, как тот обернулся и заметил:

— Господин губернатор также нижайше просил извиниться перед вами, если не сможет нынче же нанести вам визита. Он полностью поглощен делами колонии. И у него остается так мало свободного времени, что, возможно, завтра он будет вынужден покинуть нас на несколько дней. Ведь он не может не удостовериться собственными глазами, как идет строительство города Форт-Руаяль…

— Смею все же надеяться, — сухо заметил господин де Сент-Андре, — что господин губернатор не изволит запамятовать, что я прибыл на Мартинику с единственной целью помочь и поддержать его в этих благородных стараниях и что в один из ближайших дней он все-таки найдет немного свободного времени, дабы ознакомиться с приказаниями Американской Островной компании, которые мне было поручено ему доставить.