Сцена разыгралась в высшей степени комичная. Танкред подошел к двум любителям вина и на ломаном языке, уже не английском, но еще и не французском, пригласил их выпить бренди.

– Что ему от нас надо, этому англикашке? – сказала лисья физиономия, поднимая на юношу глаза.

– Бренди очьень хорош, вы пьить со мной.

– Да он пьян, – заявил носатый.

Танкред, на совершенно невразумительном жаргоне, настойчиво предлагал выпить.

Посетители заведения, силившиеся их понять, покатывались со смеху. Ситуацию разрешила Брюнетт, которая подошла к ним и сказала:

– Кажется, я знаю, что им надо.

– Что же?

– Их удивило, что вы влили в себя столько вина, поэтому они предлагают выпить с ними бренди.

Услышав эти слова, Кловис искоса посмотрел на девушку и сказал себе:

– Что-то ты слишком умна. Бьюсь об заклад, что английский для тебя не помеха.

Танкред, в свою очередь, подумал:

– Хорошо, что мы не стали болтать в присутствии этой плутовки. Она за нами следила.

– Ой-ой-ой! – сказал обладатель выдающегося носа. – Они хотят устроить соревнование, кто выпьет больше водки?

– Похоже, что да, – ответила Брюнетт.

– Благодарю, но как-нибудь в другой раз. Завтра – возможно, но сегодня – дудки. Мне еще предстоит одно дельце, для которого понадобится ясная голова.

Моряки, казалось, внимательно слушали, но ничего не могли понять. В ответ на настойчивые просьбы их уже послали куда подальше, но они упрямо стояли на своем.

– Эй, растолкуй своим двум придуркам, что они уже всю плешь проели. И добавь – если будут продолжать, я их взгрею.

Для выполнения этой миссии Брюнетт приложила усилия, заслуживающие всяческих похвал, так как больше не верила, что молодые моряки могут представлять какую-то опасность.

Танкред с Кловисом сделали вид, что с горем пополам все поняли, и отказались от своих намерений. Но возвращаться за свой стол не стали, а уселись в двух шагах от любителей вина.

Это и была та цель, ради которой они подошли к завсегдатаям и стали изъясняться с ними на невнятной тарабарщине.

– Смотри-ка, прилипли к нам, как банный лист, – сказала лисья физиономия.

– А тебе-то что? – спросил его спутник. – Они же двух слов на французском связать не могут.

– Как бы там ни было, мне это не нравится.

Чтобы усыпить их бдительность, Кловис принялся насвистывать джигу, а Танкред, будто в приступе ностальгии по родине, заулыбался и стал сонно качать головой.

– Ну вот, они уже перешли к мотивчикам своей страны, – сказал красноносый, – так что продолжай.

И любители вина вполголоса возобновили прерванный ранее разговор.

Танкред навострил уши, но когда до слуха юноши донеслись первые слова, слетевшие с уст лисьей физиономии, его постигло жесточайшее разочарование.

Бандит говорил на гасконском диалекте, изучением которого наши мнимые моряки когда-то пренебрегли и теперь не понимали ни единого слова.

Лисья физиономия отчетливо произнесла:

– Anuït es lou tour d’aou сoronel.

– Et l’aoute? – спросил его спутник.

– L’aoute? Lou major? Beïran per dilus ou dimar.

Слово «coronel» вопросов не вызывало, в переводе на французский оно означало «полковник». Что касается major, то здесь все вообще было яснее ясного.

Таким образом, речь шла о полковнике и майоре. Но понять, какое это имело к ним отношение, угрожала ли им опасность и не прозвучали ли эти слова в разговоре случайно, было очень и очень трудно.

И тут наши друзья, стремясь любой ценой докопаться до истины, совершили серьезную ошибку, которая впоследствии им дорого обошлась.

Не обращая внимания на Брюнетт, которая по-прежнему прислушивалась к их разговору, хотя, может быть, и не так внимательно, Кловис сказал:

– Эх, чтобы понять эту гасконскую речь, я не пожалел бы и пяти луидоров.

Его неосторожные слова произвели на Брюнетт эффект разорвавшейся бомбы. В глазах распутницы полыхнул негасимый блеск.

«Пять луидоров, – подумала она. – Они будут моими».

Девушка встала и, как ни в чем не бывало, подошла к Кловису, встав между ним и лисьей физиономией. Затем обняла его за шею, будто собиралась поцеловать, и склонилась к уху.

– Дайте мне пять луидоров и я расскажу вам, о чем толкуют эти бандиты, – прошептала она на английском.

Кловис закусил губу, но вскоре успокоился, подумав, что жадность девушки в этом деле послужит лучше, чем любые хитрости.

– Ну что ж, – едва слышно ответил он, – вот тебе два луидора, если ты переведешь мне слова этих двух мужчин, я дам тебе еще три, а может, и больше.

– Хорошо, сделайте вид, что вам до этого нет никакого дела. Я вам обо всем расскажу.

Через несколько мгновений Брюнетт и в самом деле вновь заговорила на английском:

– Они обсуждают каких-то полковника и майора, говорят, что с ними надо разобраться.

– Вот оно что!

– Те, разумеется, французские офицеры.

– Их имена эти разбойники называли?

– Нет, лишь упомянули некую Меротт.

– Кто она?

– Женщина, которая платит за то, чтобы они укокошили полковника и майора.

– О чем они еще говорят?

– Погодите.

Брюнетт на мгновение прислушалась, затем вновь прильнула к Кловису и сказала:

– Ищут хитроумный способ уверить всех в том, что полковник с майором погибли в результате несчастного случая.

– Ого!

– Тс-с! Сегодня полковник должен отправиться в Бегль. Возвращаться будет очень поздно. На обратном пути на него накинутся и бросят в реку. Произойдет это в Бирамбисе. И никто не прольет ни капли крови.

Кловису полученных сведений было вполне достаточно, он понимал, что разузнать что-либо об Эрмине сейчас не получится, а вот предупредить вовремя полковника нужно было любой ценой.

– На, – сказал он Брюнетт, – вот тебе три обещанных луидора.

– Спасибо, – сказала девушка и положила деньги в карман.

– А теперь, – сказал Танкред, не упустивший ни слова из рассказа Брюнетт, – давай убираться отсюда быстрее, но так, чтобы никто не заподозрил, что мы выдаем себя за других.

Когда распутница, только что так ловко заработавшая восемь луидоров, услышала эти слова, в голове ее зародился дьявольский план.

– Может, я таким же образом еще что-нибудь получу… – сказала она про себя.

После чего повернулась к человеку с лисьей физиономией и обратилась к нему на местном наречии, зная, что ни Кловис, ни Танкред ее совершенно не поймут.

– Эй, приятель! – сказала она. – Если вы с красноносым дадите мне по луидору, я сообщу вам нечто такое, что дня через два-три может обойтись вам неизмеримо дороже.

– По луидору! – ухмыльнулся первый из двоих. – Губа у тебя не дура!

– Подумаешь! – отрезала Брюнетт. – Не хотите – не надо. Я знаю кое-кого, кто заплатит мне за это два, три, может, даже десять луидоров. Стоит только захотеть.

– Кто же даст тебе эти деньги, красавица?

– Тот, кто дал вот это! – ответила та, мельком показывая монеты, которые ей до этого сунул в ладошку Кловис.

– Откуда они у тебя?

– Это англикашка вознаградил меня за то, что я поведала ему кое-что интересное.

– Стало быть, он не матрос?

– Что мне проку отвечать на твой вопрос? Сегодня вечером, самое позднее завтра, ты сам все узнаешь.

– Что ты хочешь этим сказать, гадюка?

– Только то, что уже сказала, черт меня подери.

Бандиты забеспокоились.

– Если каждый даст мне по луидору, я вам много чего расскажу.

Головорезы переглянулись, будто спрашивая друг у друга совета, затем, почувствовав опасность, каждый из них вытащил из кармана по луидору. Они дали деньги чертовке и сказали:

– Давай, выкладывай, мы тебе заплатили. Но если ты нас обманула, если все это вздор, берегись, потому как бьем мы больно.

– Я девушка честная и просто так ваши деньги брать не стала бы.

– Говори, не томи.

– Эти восемь луидоров я заработала после того, как рассказала англикашкам, кто вы, и перевела все ваши слова.