Вот мальчишка и оглядывался постоянно, чтобы злоумышленники не набросились. Путь домой он выбрал через пустырь, дабы просматривалось большее пространство, и никто не напал из-за угла. И тут раздался душераздирающий крик. Звали на помощь. Артём колебался, с одной стороны не по-человечески бросить человека в беде, но с другой, это не его ведь, дело, зачем искать себе проблем? Кричали с пустыря, как раз по пути. Что заставило Артёма, идти туда он не знал. Любопытство? Желание помочь? На пустыре возле разбитого фонтана сгрудилось четверо старшеклассников, которые интенсивно пинали что-то в грязной и порванной одежде. Грачёв подобрался ближе, и присел за старым дубом. Они били ногами человека! Бедолага был намного младше своих врагов, почти ровесник Тёмы. Мальчик плакал, пытался прикрываться маленькими ручками, а потом он заметил Грачёва. Синее от побоев лицо, на котором застыли ссадины, и кровь сочилась с губ и рта, он смотрел на Артёма, и одними губами шептал просьбу о помощи. Он стонал от боли, плакал. Тёма узнал его. Это был сосед, который недавно переехал с мамой из зоны боевых действий. Беженца в школе почему-то сразу невзлюбили, и дразнили, задирали. Мало кто знал, что на той войне мальчик потерял отца. Да кого в наше время волнует жизнь других? Кто сейчас думает об окружающих? Всем плевать! Люди стали хуже зверей, им лишь бы посмеяться, лишь бы обидеть того, кто не даст сдачи. Утвердиться в глазах других и в своих собственных, поднять самооценку путём унижения, и оскорбления более слабого. Закон курятника, как говориться. Гадь на нижнего, клюй ближнего, и следи, что б самого не обгадили…
Артём отвернулся и заплакал. От бессилия. От того, что не может помочь человеку в беде. Он только на минуту представил, что призывает старших к человечности, заступается за избитого, как его самого бьют до полусмерти. Это было страшно. Да, Артём испугался, до дрожжи в коленках. А стон, единственный звук на который теперь был способен побитый мальчик, так и засел в памяти юного Артёма. Грачёв поднялся, отполз за угол, и побежал. Он бежал без оглядки, пока не влетел в свой барак. Отца дома не было, и трясущийся мальчик, запер дверь, и уткнулся лицом в подушку. Ему всё казалось, что старшие его заметили и погнались, а может просто разыгралось воображение.
Позже он узнал, что сосед-беженец скончался в больнице от полученных травм, так и не дождавшись осмотра врача. За свой страх и слабость, которая стала причиной гибели юного мальчика, Артём винил себя очень долго. Но время стирает память, притупляет воспоминания. Но тот стон, парню не забыть никогда…»
— Говорите, он откусил себе язык? — до слуха разведчика донёсся голос человека в белом халате.
— Именно. Прошлый док, пришил ему кусок языка, но проводить допрос дальше отказался, к сожалению, он сделал большую ошибку, — усатый, судя по всему главарь, сделал многозначительную паузу, — надеюсь, вы будите более благоразумным.
— Да-да, разумеется. Сейчас поставлю специальные вставки, чтобы он мог говорить, но не причинил себе какого либо вреда.
Доктор достал из большого кармана какое-то устройство, и принялся колдовать над лицом пленного, у которого сил сопротивляться уже не было.
Артём много думал над разговором с Ефремом, и сделал свой вывод. «Научись принимать решения», так сказал командир, внимательно глядя в глаза подчинённому. И Артём принял своё решение. Он готов рискнуть всем, ради жизни одного единственного человека, которого он почти не знает. Он сделал свой выбор. Трудный, страшный, но главное, что в нём парень уверен.
Когда всё стало ясно, и выбор сделан, Грачёв подскочил со своего тюфяка и принялся быстро, стараясь не шуметь, собираться. Он словно боялся передумать, испугаться, и отступить. Взяв неизменный «Питон» с горстью патронов, разведчик ещё захватил и новый трофей, Кольт 1911, с тремя обоймами. До рассвета осталось совсем мало времени, и диверсант мчался изо всех сил. Следы колёс на мягкой почве он заметил сразу, они вели к ещё одному заброшенному заводу, коих до Потопа было построено множество. И вот, он сидит на гнилом подоконнике, смотрит на жертву изуверов через дырочку в фанере, которая приставлена к пустому проёму окна.
— Доктор, давайте скорее, время — деньги! — поторопил усач, нервно глядя, как долго возиться человек в халате.
Усатый главарь, доктор, один охранник возле пленника, и двое напротив, и того, пять человек на одного разведчика. Хорошо, что все только с пистолетами, без автоматов, иначе шансов было бы ещё меньше. Артёму стало не по себе, рука с Кольтом задрожала, палец спустил предохранитель.
Игла приблизилась к вене на локте, Леонид замычал, дёрнулся, но охранник схватил буйного, тем самым прикрыв собою от огня разведчика. Теперь, если Артём промахнется, но хотя бы не убьёт своего сослуживца.
Время растянулось. Усатый внимательно следит за действиями доктора, который всё ищет вену, а мишень пистолета уже прилипла к мерзкой усатой голове.
На базе «Синица» Ефрем говорил: «Хочешь убить человека — стреляй в голову, хочешь убить подразделение — стреляй в главу».
С акустикой в помещении завода оказалось хорошо. Звук прозвучал неестественно звонко и громко. Послышался крик. Артём соскочил со своей позиции, которая не представляла надёжной защиты от ответного огня, и сразу укрылся за бетонным столбом. Истошно продолжал верещать раненный шальной пулей медик, на спине которого расплывалось алое пятно. Красные отреагировали сразу, и открыли огонь по возможным позициям врага. Леонид раскачался на стуле, и со всего маха приложился спиной о пол, сломав спинку. Грачёв высунулся, выстрелил несколько раз по сматывающемуся усачу, но промахнулся, и по его укреплению тот час затарахтели пули. Душераздирающие вопли доктора разносились по всему зданию, и Артём молился, чтобы его пристрелили хотя бы Красные. На какой-то миг всё затихло, видимо противник ждал, когда высунется из-за укрытия нападающий, или же окружали его. В любом случае, время играло не в сторону Артёма, и он решился на активные действия. Выскочить из-за колонны, открыть неприцельный огонь по предполагаемой позиции врага, и самому засесть за ржавым хламом, некогда бывшим оборудованием.
Пули звенели о железо, звякали и рикошетили о бетонный пол, но парень добрался до нового убежища, целым. Высунувшись из-за груды метала, он отлично увидел двоих охранников, и тот час открыл по ним огонь. Первый слёг с пулей в затылке, второй был ранен в грудь двумя выстрелами, но успел найти себе новое пристанище. Артём краем глаза заметил движение слева, перенёс руку с пистолетом, и увидел, как Красный охранник, перепрыгивает через подоконник, покидая завод. Остаток магазина не прошёл даром, кажется, удалось разведчику зацепить беглеца.
— Валите эту скотину связанную, и в машину быстро! — послышался голос, очевидно, главаря.
И тут Артём выскочил из-за укрытия, не тратя времени на перезарядку, он выхватил револьвер, и взвёл курок. Больше ждать нельзя, сейчас Леонид отличная мишень, и по приказу усатого, пленника прикончат. Из-за колонны вышел раненый охранник, поднял над лежащим Леонидом пистолет, и заметил Артёма. Но, слишком поздно, крупнокалиберная пуля «Питона» отшвырнула худого Красного. И вот, Грачёв уже кинулся на помощь другу, считая, что беда миновала, как вдруг бездыханный, на вид, медик, схватил пистолет и приставил к голове пленного. Разведчик вскинул револьвер, и выстрелил, но за доли секунды его руку оттолкнули. Пуля выбила кусок бетона из стены. Диверсант повернулся к нападающему, и получил по голове чем-то тяжёлым. Тело сразу обмякло, револьвер податливо вылетел из ладони. Перед глазами застыла мерзкая усатая рожа, ненавистно оскалившаяся. Главарь ударил снова по лицу, и Артём рухнул на землю. Раздался выстрел. Сердце остановилось, это стрелял док, и стрелял в Леонида. Неужели… Нет-нет! Не может быть, что это всё зря! Грачёв повернул голову к пленнику, что бы убедиться в худших опасениях, но тяжёлый ботинок ударил в нос. В глазах вспыхнули круги, голова закружилась. Резкая боль пронзила живот, это главарь решил попинать слабую жертву. В этот момент, скорчившийся от боли Артём пожалел, что не захватил с собой Наган. Сейчас бы лежал он заряженный в кармане, и был бы последней надеждой. Усач уселся на несопротивляющегося Артёма, взял того за шиворот, занёс кулак для удара. Самодовольная наглая рожа, блестящий кастет — то, что успел заметить разведчик, до того, как удар пришёлся по скуле.
