Краем глаза обречённый гладиатор видел, как из — под трупа вылез тот — самый мальчишка, которого он в начале боя посчитал слабым. Теперь в нём Хел видел единственное спасение. Схватив вражеского командира команды за нагрудник, и подтянув к себе, израненный гладиатор, плюнул кровью врагу в лицо. Так он отвлёк врагов от подкрадывающегося юноши.

— Ах, ты ж… — Командир замахнулся, что бы добить Хела копьём, но резко замер.

Рядом стоящий злодей, тоже охнул, и нелепо взмахнув руками, завалился на бок. Когда вражеский командир рухнул рядом с Хелом, двое оставшихся противников, увидели за его спиной юношу и кинжалом и стилетом в руках. Разозлённые враги, помахивая своим оружием, пошли на мальчишку. Левой целой рукой Хел схватил за лодыжку одного противника. Враг не ожидал сопротивления от раненого гладиатора, и смешно взмахнув руками, упал.

— Гнида!.. — Прошипел упавший боец, подползая к Хелу.

В руке одноглазого гладиатора сверкнул нож. Хел крича от боли, вернее будет сказать, ревя, как раненый медведь, схватил кисть врага всё той же левой рукой. Борьба была не долгой, расправившись со своим гладиатором, юноша зарезал одноглазого. Перед глазами Хела всё поплыло, закружилось, он ещё не верил, что только миг назад он был почти мертв, а теперь он победитель.

На следующий день, когда Хел вернулся из лазарета в свою камеру там, он обнаружил того самого мальчишку. Обычно гладиаторов никто не лечил, их добивали на арене, и добивали эффектно не радость публике, но для звезды сделали исключение.

— Спасибо. — Сдержано поблагодарил юношу гладиатор.

— Без тебя меня бы точно убили бы, ты их отвлёк, и очень помог с одноглазым уродом.

— Нашу победу не признали?

— Нет.

Хел громко выругался.

— Меня назвали симулянтом. — Признался мальчишка.

— За это карают.

— Знаю.

— Тебя как зовут то?

— Юра, кто ты я знаю.

— Нет, моё настоящее имя Борис.

— Как и моего отца. — Невесело усмехнулся Юрий.

— Что тебе ещё сказали? Ну, про то.

— Про симуляцию? Сказали, что подумают.

— Казнят. — Грустно произнёс Борис.

— Чёрт!

Минуту они оба сидели, молча, пока Хел не спросил:

— Что у тебя в руках?

— Это? — Юра поднял медную монетку на старой верёвочке. — Так, медальон.

— А теперь честно.

Молниеносно юноша оказался рядом с Борисом, жарко дыша ему в ухо.

— Тебе я скажу правду, если поклянёшься, что сделаешь то, что я скажу. — Шептал Юрий.

— Да ладно, не надо мне правды, я понял, просто медальон, тема закрыта.

— Нет, у тебя не выбора, и у меня тоже, я бы отдал его в более надёжные руки, но меня скоро лишат жизни, а ты у меня в долгу!

— Ошибаешься, я ничего, никому не должен, и вмешиваться не в своё дело я не собираюсь.

— Борис, — юноша взволнованно глядел прямо в глаза собеседника, — прошу, я спас тебе жизнь, ты должен, мне помочь.

— Нет, я как и ты обречён.

Громыхнули засовы, в камеру протиснулся тюремщик с электрической дубинкой.

— Эй, ты да ты сопляк, на выход. — Крикнул он.

— Борис прошу, ради меня, сохрани монету — это ключ. Когда прейдет время, тебя, найдут, хорошие люди, будь осторожен. — Говорил Юрий, упираясь, когда его тащил тюремщик.

В руку Борису юноша вложил холодную монету.

— Никому не верь, эту монету ищут многие враги! — Кричал Юра уже на выходе.

Хел рванулся к двери, схватил мальчишку за руку, потянул. Но тюремщик и его напарник с автоматом не спали. Шокер коснулся проткнутой руки, Борис взвыл от боли…

— Боря, кореш, проснись!

— Заткнись, гад! — крикнул второй голос.

Борис открыл глаза, за руку его тряс мужик лет сорока и рыжей бородкой. Второй ЗК крыл матом обоих, что мешают ему спать.

— Угомонись, пахан, больше не буду.

— Ты мне это уже неделю впариваешь, ещё раз ночью заорёшь, за яйца подвешу!

— Борь, ты как? — Взволновался рыжебородый.

— Нормально, просто сон нехороший приснился, ты иди Хорёк, иди.

Хорьком рыжебородого называли за пропорцию лица и вытянутый нос.

Борис отвернулся к стенке, сжав в руке холодную монетку. Его уже неделю мучили сны, а вернее пережитые моменты жизни. Часто снились перестрелки с полицией, кровавые бои на арене, убийство родного отца собственными руками, работа охотником за головами и прочие события изменившие жизнь. Мысли о прошедшем сне нахлынули с новой силой. Борис вспоминал, что было дальше, а дальше собрали всех гладиаторов и зрителей, и казнили Юру, вместе с пятью провинившимися, прилюдно. Потом, когда Борис уже потерял надежду на спасение, ибо звезду шоу никто бы не отпустил, его выкупили. Кто, бывший гладиатор так и не узнал, но догадывался, что из-за той самой монеты, потому, что выкупили всех заключённых в той камере где находился Юрий. Борис, ждал, что появятся люди, которым нужна эта монета, и тогда он её с радостью бы отдал, но никто его не нашёл. А потом убили его кореша, которому тоже удачно даровали свободу. Но не просто убили, а пытали. Бывшая звезда, решил уйти в тень, совпадение это или нет, но рисковать Борис не стал. Из Республики он переехал к Красным, зарегистрировался как дикий, и попытался начать новую жизнь. Но жить потенциальным рабом он не смог, и снова ступил на тропу нечестной жизни. Познакомился с крупной шайкой, которая подыскивала подельников, и пошёл с ними на ограбление банка. Но как оказалось, Бориса они обвели вокруг пальца, как последнего дурака. И вот он здесь в Исправительном Учреждении Красных, мотает срок за убийство охранника, ограбление банка, попытка скрыться и неподчинение полиции. Но надо признать, Борису тут нравилось больше, его, как и всех заключённых Красные использовали, в качестве, рабсилы, тут его жизни угрожало гораздо меньше.

Уснуть так и не вышло, да и не дали.

— Подъём, свиньи! — Кричал тюремщик, постукивая по решётке дубинкой, простой надо отметить, не электрической.

Зэки полосатой гурьбой буквально, хлынули в огороженный решёткой коридор. На башнях важно курили охранники, возле своих пулеметов. Заключённые выбежали в кухонное отделение. Прикрученные к полу столы и стулья, кафель на стенах, по деревянным балконам прогуливались автоматчики — вот так выглядела столовая. С пластиковыми тарелками и ложками (Не стоит забывать, что земля уходила под воду и железо теперь в дефиците, пластик дешевле и проще в производстве) заключённые подходили к огороженной решёткой будке, где через узкий проём им повар кидал половником вязкую кашу. Каша — это одно название, то, что тут давали, есть зэкам с натяжкой можно назвать едой. В этом немногочисленном случае выигрывает Колизей, там гладиаторам давали неплохую еду с добавками, что бы они показывали лучшие результаты на арене. После еды — разумеется работа. В данном учреждении это лесоповал. Но Борис на собственном опыте знал, что есть и работы в шахтах, на заводах с опасными и вредными для здоровья отходами, и ещё многие трудные работы, где не стал, бы работать даже дикий, которого с натяжкой человеком называют.

Рубка леса, сплавка его по реке ниже, распилка и прочая обработка. Поначалу Борис удивлялся, как за столь недолгий срок на Земле вновь выросли растения. Он, конечно, знал, что на кораблях самые сильные и неприхотливые виды спасли, но тот срок, за который суша озеленилась, просто поражал.

В восемь работа окончилась, и зэков ждал праздник — баня. Конечно, это и не баня была вовсе, просто душ, но само название ласкало слух. Проводилась «помывка» раз в месяц, и отбывающие наказание люди были её несказанно рады.

«Баня» представляла собой большое помещение, по — старинке всё в кафеле, мутные потоки горячей воды неровно били во все стороны из ржавых душей. Охраны в душе не предусматривалось, да и драки между уставшими зэками случались редко.

Борис стал под струи воды, поднял к потокам лицо, закрыв глаза. Какое божественное наслаждение! Так бы и стоял вечно. Кожные поры открываются, смывается грязь, пот, усталость, словно организм омолаживается. Борис провалился в забытьё, перед глазами всплыли молодые годы, девушки, танцы, заводные друзья, пьяные драки — романтика. Он словно был уже не на Земле, а далеко — далеко. В своей молодости, вот то были лучшие времена жизни, не то, что было потом. Но думать, что было потом совсем не хотелось, думалось только о хорошем. Из светлых дум Бориса вернул, на сей свет резкий, как выстрел крик: