— Рулетка! Ви, крутит! — с сильным акцентом объявил рефери, положив перед Артёмом крупный револьвер «Питон».
Такое оружие Артём видел только на картинках в редких журналах. Шестизарядный барабан, двойной принцип действия, патрон 357 Magnum, с длиной ствола в 200 мм. Этот револьвер завораживал своей красотой, грацией, формой, в нём чувствовалась сила, мощность. Грачёв даже засмотрелся на это чудо.
— Крути! — крикнул на него туземец.
Артём взглянул на своего друга, но тот лишь попытался улыбнуться, и подбодрил кивком. Грачёв осторожно взял «Питона», положил на центр стола, и крутанул. Длинный ствол стал быстро вертеться, слепое око дула перескакивало с одной жертвы на другую, и стало медленно ползти к мужичку. Рефери взял револьвер, вставил в барабан один патрон, прокрутил, и вставил второй. Тем временем господа уже делали ставки, громко выкрикивая номера игроков. Прекрасное оружие легло прямо перед мужичком, которого короткими ударами, заставили вернуться в реальность. Тут — то он и увидел новых игроков. Всё ещё плача, бедняга взял револьвер, дрожащими руками и принялся раскручивать барабан над своей головой. Затем приставил к виску, и нажал на курок, зажмурившись. Лёгкий щелчок и громкий выдох мужичка, для него это уже вторая партия, конечно, такое — то везение. Швырнув оружие на стол, он снова закрыл лицо руками, и что — то бормоча, стал рыдать. Наверное, он молился.
Рефери, решив, что от мужичка мало проку, дал револьвер Антону.
— Что звери, скучно вам? Развлекаетесь? Твари! — видимо пленник хотел ещё что — то сказать, но удар приклада в спину заставил замолчать.
Антон крутанул револьвер. Артём даже не смотрел на всё происходящее, он последовал примеру мужичка, закрыл глаза, и стал молиться. Он уже на минуту отвлёкся от всего, перестал слышать радостные крики высокопоставленных гостей, команды рефери, плач мужичка. Только пинок конвоира, который так и стоял за спиной, привёл парня в чувство.
— Твоя очередь! — объявил рефери.
Артём увидел, что дуло направленно прямо на него. Гул в домике нарастал, все оживлённо спорили, делали ставки. Грачёв осторожно взял револьвер. Рукоять лежала в ладони, как влитая. Артём поднял «Питона» над собой. Сердце усиленно забилось, страх давил так, что в глазах темнело. Парень закричал. Что он кричал, сам и не знает, то ли матом, то ли просто от страха. И с этим воплем он стал бешено раскручивать барабан. Все гости притихли, когда холодное дуло уперлось в висок.
«Боже, прости, что так часто приходится обращаться к Тебе, но прошу ещё раз: помоги мне! Это будет Твоя самая злая шутка, если Ты, спася меня минуту назад, призовешь к себе сейчас. Помоги мне!»
Для Артёма этот щелчок стал самым приятным звуком на Земле. Громкий вопль победителей, обидчивый мат проигравших, разорвали тишину в помещении. Парень снова крутил револьвер.
«Я обречён, — отчётливо понимал Грачёв, — Эта игра, где нет, и не может быть победителей. Этот несчастный справа от меня, он ведь победил в прошлой партии, несомненно, но его оставили на следующую. Так будет и с кем — то следующим из нас. Лучше, пусть я умру сейчас от пули, чем от разрыва сердца, через минуту. Но как же я хочу жить!»
Тем временем громко матерясь, Антон раскручивал барабан.
— Горите в аду, сволочи! — дуло у виска, палец медленно надавил на курок, и… щелчок!
Антон разразился диким хохотом, отбрасывая револьвер. Рефери крутанул барабан и зарядил ещё один, третий патрон. Артём, получив оружие, был вынужден крутить. Дуло остановилось на мужичке.
— Брат, ты крепись, нормально всё будет, — попытался подбодрить жертву Грачёв.
Мужичок посмотрел на него с жалостью и тоской, на минуту он перестал рыдать, и с меланхоличным равнодушием стал раскручивать барабан. Он шмыгнул носом, громко выругался и приставил ствол к виску. Гости ненадолго притихли, палец мужичка медленно полз к курку.
Артём застонал от досады, и сразу же грохнул выстрел. Громкий звук разорвал пространство, в маленьком помещении он был ещё сильнее. Казалось, что барабанные перепонки лопнули, радостные вопли господ доносились, словно через ватную прокладку.
Бедолаге — мужичку снесло всю левую половину черепа, кровавый фарш разбрызгался на гостей, но они только радовались этому. Кровожадные изверги!
— Умрите вы все, гады! — что было сил закричал Артём.
Рефери стал заряжать забрызганный кровью револьвер. Первая пуля, и ещё одна! Четыре пули в шестизарядном барабане! Шансы минимальные, и пленники понимали это.
— Крути! — оружие досталось Антону.
Грачёв не мог смотреть на это, он молил Бога, старался не спрашивать за что ему такие муки, просто просил помощи. «Питон» завертелся на столе, постепенно снижая обороты. Ствол подполз к Антону. Тот громко и нецензурно выругался, взял оружие, медленно проворачивая барабан.
— Тёма, ты меня прости, если что не так, знай, ты был моим лучшим другом. Я рад, что ты, брат, до последнего был рядом, и не серчай, за… — Антон приставил ствол к виску.
Грачёв не стал смотреть на всё это, он опустил голову, закрыл глаза, он не мог видеть смерть ещё одного близкого человека.
Антон зарычал, его лицо покраснело от злобы и бессилия, он медленно подводил палец к спусковому крючку. Все снова замолкли, помещение стало образцом тишины. Выстрел! Он прозвучал для всех настолько неожиданно, что Артём даже не сразу догадался о произошедшем. Следом послышался стон. «Вряд ли застреленный в голову, может стонать» — пронеслось в голове Грачёва, и он сразу открыл глаза.
Рука Антона с «Питоном» уже летела по дуге, навстречу парню. Всё вокруг, как будто замедлилось. Словно мозг услужливо показывал картинку не торопясь, что бы можно было сориентироваться. Конвоир позади Антона, тихонько летел навзничь, именно его стон Артём и услышал. За секунду, парень догадался, что его товарищ по несчастью, в последний миг сдвинул ствол «Питона» за спину, убив охранника. Новый выстрел грохнул прямо над головой, и всё погасло. Мрак ударил в глаза, будто в комнате потушили свет. Так и оказалось, со звоном брызнули осколки единственной лампочки на потолке, питающейся от небольшого генератора.
— Тёма, беги! — сквозь пелену долетело до слуха Грачёва.
Тело всё делало само, задумываться не приходилось. В темноте выхода видно не было, но зрительная память воссоздавала образы сама. Следующий выстрел лишь на мгновенье осветил помещение, но этого хватило. Гости хватали пистолеты, вытаскивая их из-под толстых животов, конвоиры у дверей стягивали автоматы, Левый охранник, Антонов, уже падал, неловко взмахнув руками. Правый, Артёмов, увидел своего беглеца, и стал направлять на него дуло автомата. Грачёв сменил свою траекторию, что бы противостоять конвоиру. Антон снова нажал на курок, но целясь уже в Артёмова противника, послышался глухой щелчок.
Инстинкт самосохранения вкупе с рефлексами помог отменно. Артём ударом кулака в челюсть туземцу, буквально сбил его с ног. Из домика парень вылетел первым, следом Антон. Грачёв чувствовал, как приятно просто бежать, ноги несли его с такой лёгкостью, с такой быстротой, что парень наверняка, обогнал многих олимпийцев.
Двое часовых на вышке сориентировались не сразу, разумеется, стрельба из дома вождя, где он коротал время игрой в рулетку, сбила их с толку. Да и благодаря ночному сумраку, разглядеть беглецов было трудно. Так что луч прожектора стал рыскать по полю, когда пленники были уже на полпути к спасению. Дуло крупнокалиберного пулемёта медленно сопровождало жёлтый кружок на траве. С шумом, криками, руганью, стреляя во все стороны, высыпались из домика гости. Не сговариваясь двое беглецов, бросались из стороны в сторону, то пригибаясь, то перепрыгивая кочки, они петляли подобно зайцам, осложняя работу часовым.
Надо отдать должное часовым на периметре, прохаживаясь из стороны в сторону, они первыми бросились на перехват.
— Тёма, быстрее! — крича, Антон указывал направление пальцем.
Артём свернул на небольшую тропку. Пулемёт застрекотал, сразу, когда беглецы уже влетели в чащу. Пули крупного калибра, решетили лес, тонкие веточки, небольшие деревца, щепки, куски коры, земляные фонтаны, всё смешалось в единую кашу. Вжав голову глубже плеч, друзья неслись всё глубже в лесную гущу. Ветки больно хлестали по лицу и полуголому телу, босые ноги сильно кровоточили, разбитые о камни, и острые палки, но остановить Артема, который уже чуял запах свободы, было невозможно.
