Решив так и поступить, Леонид отложил газету, достал небольшой комплект для грима, и тщательно скрыл пудрой фингал. На лице почти не осталось явных следов недавней схватки, это и хорошо — не стоит вызывать лишних вопросов. Надев классический костюм, брюки, шляпу, Заболодский вышел на улицу. Беспросветные людские потоки наполняли тротуары, все с зонтами, в плащах, кто — то прикрывается он сильнейшего ливня пакетами и папками. Глядя на сплошную стену ливня, на Леонида нашла тоска. Погрузившись в грустные раздумья, он поправил шляпу, и направился по мокрому тротуару на работу.

— Мать вашу! Выпустите звери! — ревел, обезумевший Антон, тяжело дыша.

С глубоким вдохом из — под воды вынырнул Артём, вытащив за собой старика. Вечернее небо рассекали яркие молнии, безумный ветер рвал кроны деревьев, рушил и опрокидывал незамысловатые домики и шалаши туземцев. Всё живое, что находилось в округе, глохло от страшного грома.

— Это конец, Артём!

— Нет, Антоха, нет, ты держись! Стёпка, ты тут?

— Тута дядя! — хрипя, мальчишка старался сильнее прижаться к решётке.

Весь день идущий ливень, залил яму почти полностью, пленники с трудом держались на плаву, между уровнем мутной воды и решёткой с трудом помещалась голова.

— Бесполезно, Артём! — Антон отпустил руки от прутьев и остался на плаву.

— Надо бороться, друг, не сдавайся, — Артём подплыл к Антону, пытаясь приподнять его.

Но это было трудно сделать в воде, да ещё и силы покидали изнеможенное за весь день борьбы со стихией тело. Грачёв оглядел пленников. Грязный перепуганный мальчишка, из последних сил цеплялся за прутья, сплёвывая грязную воду, молчаливый старик, окончательно потерявший надежду, даже не пытался бороться за свою жизнь, Антон медленно скрывался под водой.

— Боже! Помоги! Дай мне силы! — взмолился Артём, подтянувшись к решётке, и просунув меж прутьев своё осунувшееся лицо.

Непомерно большая молния рассекла вечернее небо, ослепила ярким светом, и разбилась о высоченное дерево. Ствол на миг вспыхнул, словно спичка, но тут же погас, под напором ливня. Ошеломлённый, потерявший рассудок, и медленно лишающийся надежды Артём, заулыбался.

— Боже! Антон, смотри, Бог есть, гляди! Теперь ты веришь?! — кричал парень, вытаскивая своего друга из воды.

Антон с унылым лицом утописта посмотрела на изрубленное молниями небо.

— Видишь?!

Ещё один яркий ломаный луч ударился рядом с ямой, озарив истощённое лицо Антона. Сбитое дерево рухнуло совсем рядом, осыпав пленников комьями земли, листвой, сухими ветками и грязью. Испугавшийся друг оттолкнул Артёма и нырнул, затем выплыл в тёмном углу. Он, подобно беззащитному животному забился в нору. На лице бедняги отчётливо читалась маска ужаса.

— Боже, зачем ты пугаешь его? Антон! Бог, есть! Стёпка, ты — то веришь? — Грачёв схватил мальчишку за руку, толкая на решётку, — Смотри!

— Ты ума лишился, дядька? Оставь меня!

— Вы не видите?

— Совсем ты ошалел!

Выпутавшись, Стёпка, отплыл в сторону, и теперь с опаской глядел на Артёма исподлобья.

— Боже, помоги мне выжить! Прошу! — последний звук слился в вой, слился со свистом ветра, громом, разнёсся по округе.

Артем, обезумев от страха, отчаяния, безысходности, бормотал, выкрикивал одни и те же мольбы.

— Я хочу жить! — просипел парень, зайдясь в кашле.

Он бессильно упал в холодную воду, и продолжал лежать на спине, пытаясь разглядеть в уже ночном небе лик Господа, которому не переставал молиться. По его грязной щеке потекла слеза.

На следующий день погода сменилась неожиданно. Вышло солнышко, пригревая огромные, глубокие лужи. С такой погодой и мысли были слаще и ярче. Леонид, оказавшись на грани депрессии, всё же смог самостоятельно сменить своё настроение на более радостное. Утро у диверсанта началось, как и обычно, зато вечер обещал быть интересным. План был прост: после работы Леонид собирался заглянуть в тайник за Глоком, а как же, агент не хранит оружие у себя дома, тем более после недавнего обыска, затем он наведается к Капустину, но осторожно прощупает полицейского, последит, а уж потом преступит к действию. Так Заболодский и поступил.

Вместе с сумерками он в чёрном пиджаке, в плаще поверх него, сидел в небольшом кафе напротив частного дома полицейского. Медленно потягивая кофе из крупной кружки, Леонид смотрел в окно небольшого домика семьи Капустина. Один тёмный силуэт беспрестанно маячил в жёлтом квадрате окна, судя по связанным в «хвостик» волосам, это была жена полицейского, а он сам сутулился высокой фигурой и часто взмахивал руками. Девушка то же очевидно, кричала на мужа, размахивая тонкими ручками, и крутя головой. Пара сорилась недолго, кончилось всё тем, что женщина что — то швырнула на пол, и демонстративно выбежала из дома, хлопнув дверью.

«Пора, всё и так мне на руку, не следует упускать такой шанс» — решил Леонид, доставая деньги. Когда диверсант выходил из кафе, сутулый силуэт в окне потянулся к шкафу на кухне, вытащил оттуда гранёный стакан и бутылку. Заболодский подошёл к захлопнутой, но не закрытой на замок двери, надел прозрачные резиновые перчатки, прикрыл лицо капюшоном плаща, и извлёк из — за пояса Глок. Проверив магазин, он передёрнул затвор, снял с предохранителя, и осторожно открыл дверь. Бесшумной тенью Леонид просочился на кухню, и спокойно вошёл в комнату, где Капустин, морщась, отставлял гранёный стакан. Сутулый полицейский сидел на табурете за столом, а перед ним стояла плоская стеклянная бутылка коньяка, опустошенная уже наполовину.

Полицейский не сразу заметил гостя, он уже взял бутылку, и принялся наливать жёлтую жидкость, когда Леонид, направляя пистолет, заговорил:

— Здравствуй, дружище.

Хозяин замер. Он медленно осмотрел с ног до головы человека в плаще, так и не увидев лица, полицейский даже не смутился. Глянув на бутылку спиртного, а затем снова на гостя, Капустин, кажется, окончательно убедился, в реалии происходящего.

— Поговорим? — спокойно продолжил Леонид, давая время информатору прийти в себя.

— Ты несколько дней назад вместе с напарником Слонцовым ездил на обыск квартиры, что вы там искали? — продолжил агент, не дождавшись ответа на первый вопрос.

Капустин, кажется, отошёл от спиртного, и теперь смотрел спокойно на незваного посетителя.

— Я спрашиваю, ты отвечаешь! Ясно? — повысил голос Леонид.

— И что?

— Что вы искали? — более спокойно спросил Заболодский.

— Улики.

— Против кого?

— На одного типа, проходящего по делу об убийстве, — полицейский весьма умело врал, на его лице не отобразилось ничего подозрительного.

— Лож! — закричал Леонид, и сильно пнул информатора в колено, не отводя от него пистолет.

Капустин взвыл от боли, его лицо исказилось, он, шипя, сжал зубы.

— На кого вы искали улики?

— На шпиона, — просипел информатор, и его лицо налилось красными цветом.

— Хорошо. Но если будешь ещё врать, я тебя расстреляю, поверь мне, есть, кого ещё спросить.

Полицейский едва заметно кивнул.

— Кто вас послал на квартиру?

Опустив голову, хозяин дома упрямо молчал.

— Говори, собака! — Леонид продолжал кричать и давите тем самым на информатора, не получив ответа, он ударил ногой Капустина чуть ниже колена. — Кто вас послал?

«Язык» только тихо матерился, скрипя зубами, и сжимая ногу.

— Знаешь, я не в настроении играть с тобой в партизаны, я буду тебя бить, а ты геройски молчать, нет. Слышал, что стало с твоим напарником, Слонцовым?

Капустин вздрогнул. «Ага, в точку!» — обрадовался Леонид, — «Ещё немного и он расколется».

— Хочешь повторить его судьбу? Сгореть заживо, или спрыгнуть с крыши, может я, что получше придумаю.

— Довольно!

— Кто вас послал?

— Майор Ушков.

— Не ври! — закричал Леонид, замахнувшись.