Грачёв всё лежал в грязи, он кричал, что — то непонятное, кричал душой, от горя. Когда тело начала бить дрожь, холод пробрался до костей, он всё же поднялся. Пустота заполнила душу, отчаяние взяло вверх. Подняв с земли промокший дневник, который выронил из рук во время нападения. Безуспешно поискав лопату, Артём решил, что пока не похоронит Спичкова по — человечески не уйдёт. Подняв тело, подвывая от боли в руке, он тащил мертвеца к реке. Но силы кончились раньше, чем планировались. Грачёв упал на землю, свернулся калачиком. «Идти, надо идти, Артём нельзя лежать, остановка — смерть» — говорил он себе.

Игла воткнулась в окровавленную плоть.

— Боже! За что? Как больно! — взвыл парень, отодвинув руку с иглой от раны.

Как он оказался в лесу под спасительной густой кроной, Артём не помнил, пришёл в себя от боли. Вернув иглу в тесёмку, и забросив идею с «самоштопаньем», Грачёв промыл перекисью водорода рану, и помазал кое — какой мазью. Перемотав мокрым бинтом, поднялся на ноги. Первые шаги требовали большого мужества, потом Артём шёл уже, как по — накатанной.

Утро встретило раненого парня, спящего на поваленном дереве.

«Я поступил так подло, что сгораю от стыда, отец меня собственноручно убил бы за такой проступок. По моей вине умер Спичков, я не должен был его бросать. Какой же я трус, эти бесы, Боже! Я вздрагиваю при их упоминании. И как же болит моё тело, наверняка сломаны рёбра…». Грачёв охнул, отложил карандаш. Сложив дневник в тесёмку, закинув её на плечо, он поднялся, и пошёл дальше. Было холодно, хотелось есть, и спать, но надо было идти дальше. Артём корил себя за то, что бросил тело дядь Саши, и не похоронил.

— Теперь он будет там лежать, и душа его не упокоится, как ненужная дворняга будет разлагаться, на подобии тех несчастных, которых мы видели на дороге. Когда доберусь до людей, обязательно найду лопату, и похороню его и охранников тоже. — говорил себе Артём, а когда он говорил себе под нос было не так страшно.

Когда перед глазами парня вырос населённый пункт, он сначала не поверил, но когда из тумана явственно выражались очертания домиков, палаток, сторожевая башня, он буквально бросился бежать к людям. Деревенька, нет, скорее хутор в пять длинных, деревянных изб. Ещё несколько сельскохозяйственных построек дополняли картину одинокого хутора. Но его первоначальное одиночество было обманчиво, из домов и палаток выходили люди в пятнистой военной форме, умывались, громко говорили, шумели, спорили. Таких же пятнистых палаток было много, хаотично разбросанных по всей поляне. Местные жители, которых можно было узнать по штатской одежде, вели себя, как гости, вежливо и услужливо. А солдаты наоборот, как свиньи, хватали молоденьких девок за косы, юбки, сарафаны, насильно сажали себе на колени, приставали, старых гоняли за выпивкой и завтраком. Все эти унижения сопровождались громким хохотом. Поначалу Артём удивился, что ни одного мужика в штатском в хуторе не было, потом понял, что удивляться? Всех забрала война.

Идти через этих гадких типов было противно и мерзко, потому Грачёв спешил. И что бы ни удлинять неприятные зрелища, он поинтересовался у молодой девоньки с подносом, где здесь резиденция Красного Креста.

— Эй, петух, от цыпочки отвязался! — Рядом появился напыщенный вояка, его шутку охотно поддержали товарищи.

— Да я не такая свинья, как ты, что бы девушек обижать. — возразил юноша.

Налившимися кровью глазами, вояка оглядел с ног до головы, грязного, всего в крови и царапинах, в рванной одежде, но непосильно наглого обидчика.

— Да как ты смеешь, охотника называть… Щенок! — вспылил, наконец, солдат.

— Охотник ты только за бабской юбкой! — и Артём смело стал перед девушкой.

Сослуживцы бабника, громким смехом поддержали язвительный ответ пылкого парня. Сильным точным ударом в живот охотник заставил согнуться Грачёва пополам. Парень, матерясь сквозь зубы, шумно выдохнул. Задетый вояка на этом не остановился, он поднял Артёма за волосы, и собрался ударить в лицо, но жертва выскользнула из захвата в последний миг. Кулак прошёлся по пустому месту.

— Только баб, да раненых бить можешь! — не унимался наглый юноша.

— А ты раненый или баба? — охотник схватил окровавленное предплечье.

— Оставьте его, господин! — взмолилась виновница ссоры.

— Раз такая девка… то есть дама, просит, значит, я не откажу, пошли ко мне в шатёр. — лукаво усмехнувшись, охотник небрежно оттолкнул Артёма, и схватил ха руку девушку.

Гордому юноше было позорно уходить поражённым, хоть он, как не глупый человек осознавал, что заведомо проиграет эту дуэль. Во время, его под руку кто — то подхватил, и упас от греха, а то и от смерти.

— Не горячись, отрок, сыщется и тебе невеста — красавица, вот увидишь, тебе сейчас не до геройских поединков. — приговаривала старуха, таща Грачёва за руку.

— Где у вас Красный Крест?

— У нас его отродясь не было, небольшой шатёр приехал вместе с этими дуболомами. Но они местных лечить отказываются, говорят, якобы лекарства только на охотников. Бумажки, какие — то показали, говорят, давайте дома свои, всех хуторских в амбары и в хлева, сами, же в наших избах, но кто чинами помладше, то в палатке.

— Надолго они у вас?

— Да, наверное, пришли «охотится», чёрт их принёс. Накликают беду, вот как чувствую! Они тут сейчас полон наберут, и в города побегут, а нам жить оставаться, вот в одном хуторе неподалёку, всех жителей убили страшной смертью, на кольях посадили, и на деревьях повесили по всей дороге и в самом хуторе — вот как туземцы мстят!

За разговорами Артём не заметил, как оказался перед палаткой с красным намалёванным крестом.

— Спасибо вам.

— Да, что ты юноша, береги свою головушку буйную.

Грачёв нырнул в палатку. Низенький человек в военной форме оживлённо спорил с двумя парнями в белых халатах. Вошедший достал из тесёмки рекомендацию в папке.

— Я прошу прошения. — робко проговорил Артём.

— Да! — рявкнул военный, махнув тем, кто в халатах.

— Я Артём Грачёв.

— И что?

— На меня… На мой обоз напали бесы.

— Вышли! — прикрикнул докторам военный. — Сядь.

— Благодарю. Я ранен, прошу медицинской помощи.

Тут вояка презрительно осмотрел гостя. Круглые очки на его мясистом носу сползли, рот исказила… усмешка? Как ещё назвать это искривление губ?

— Вы смеётесь? — обиделся Артём.

— Нет, что ты, я слушаю.

— Мы направлялись в деревню Снежки, но на нас напали бесы, убили охрану, украли лекарства.

— Ты вёл обоз?

— Нет, вёл Александр Спичков, я ехал на обучение из Промграда.

— Зря ты сюда приехал. Во — первых, это не Снежки, они в противоположной стороне. Во — вторых, ученики нам тут не нужны…

— У меня рекомендация. — Парень протянул папку.

Военный небрежно её отложил.

— Документы твои где?

— Ещё не работаю, пока нет.

— Клеймо!

У Артёма по спине пробежал холодок.

— У меня… Нет… Ну так вышло… Того…

— Что? — вояка наклонился над столом, за которым сидел парень.

— Но есть рекомендация… — пролепетал Грачёв.

— Плевать! Она не удостоверяет имя того за кого ты себя выдаёшь.

— Что? — привстал из — за стола юноша. — Вы хотите назвать меня самозванцем? Я просто студент, еду на учёбу в город.

— Ну за чем же сразу в город. — смягчился собеседник, — Присядь Артёмушка. Я предлагаю тебе контракт.

Грачёв хотел возразить, но его прервали.

— Ты будешь полевым врачом, мы как раз набираем по деревням и хуторам охотников и медиков.

— Нет — нет, о чём вы, мне нужна лошадь, на перекладных я доберусь до города.

— Что ты говоришь, диверсант?

— Диверсант? Но я не…

— А почему нет? Как я запишу, так и будет. Чувствуешь, кто здесь власть?

Послышался скрип зубов гостя.

— Чего вы хотите от меня?

— Не много, одну ходку с охотниками, а потом с крупной зарплатой поедешь в город, на учёбу хочешь?