— Дерзай, Гоша. От меня приветов Покусаеву не передавай. И, — Толик назидательно поднял указательный палец, — обязательно проигрывай. По маленькой. Выиграешь в главном.

— Да понял я, понял. А дочка у него есть?

— Замужем. И, похоже, круглая дура.

— То есть мне опять не повезло?

— Как знать, — философски ответил Толик, завершая разговор. — За удачу!

Стыдно, конечно, но Нур впервые был в Большом театре. Зере он в этом не признался. С видом завсегдатая купил программку и либретто и, сориентировавшись, в момент нашёл бельэтаж.

Зера, оказавшаяся театралкой, весь учебный год исправно просвещала Нура. Откуда–то она знала обо всех премьерах и модных режиссёрах. Нур мужественно нёс свой театральный крест.

Хорошо ещё, что Зера оказалась не только театралкой, но и «ботаником». В смысле — училась, как зверь. Зимнюю сессию она сдала на все пятёрки, заслужив повышенную стипендию. Этой повышенной стипендией она жутко гордилась, хотя в деньгах при нефтяном папе, естественно, недостатка не испытывала.

Вообще, руку на сердце, она Нуру жутко нравилась. Но — не как потенциальная невеста, скорее как сестрёнка. Кажется, она тоже не рассматривала его как жениха. Лишь однажды, хохоча, упомянула о папенькиных планах — когда после зимних каникул рассказывала о пышной свадьбе старшей сестры. Рассмешило её платье сестры с таким длинным шлейфом, что в нём запутались дети, которые должны были торжественно внести этот самый шлейф в ЗАГС.

Давали «Лебединое озеро». Нур хорошо знал этот балет. В смысле, видел по телевизору в далёком девяносто первом, когда лебедей крутили по всем каналам.

— Шампанского? — не дожидаясь ответа, Нур взял в буфете два бокала и бутерброды с икрой. — Знатоки утверждают, что качество балета прямо пропорционально выпитому шампанскому, — повторил Нур вычитанную где–то фразу.

— Успеем? — Зера оторвалась от либретто и выпила.

— Без нас не начнут, — уверенно ответил Нур.

На первом действии он слегка задремал. Шампанское сработало как снотворное. Спасло появление Злого Гения — он ворвался на сцену под такую бурную музыку, что Нур даже вздрогнул. Зера, вытянувшись вперёд, заворожёно смотрела на сцену и, кажется, переживала. На Нура она не обращала ни малейшего внимания.

Вот и славненько, — подумал он и стал следить за перемещением девушек в пачках. Девушки были бодрые и во время танца не спали. Наверное, в отличие от Нура, они выспались накануне.

Второе действие прошло пободрее. К тому же Нур всё–таки под нажимом Зеры прочёл краткое содержание балета и теперь вполне ориентировался в происходящем. Больше всего ему нравились король и королева. Они так миленько махали руками. Прямо как глухонемые из Лужи. Да, так и балетоманом недолго стать.

— Ну, как тебе? — спросил он Зеру, когда спектакль закончился. Хорошо, что всё когда–нибудь кончается.

— Потрясающе! — искренне ответила Зера. — У нас в Уфе опера неплохая, а балет — очень так себе.

Нур порадовался за себя — оперу он вряд ли бы выдержал.

— Идём? — с надеждой спросил он, но Зера не ушла до последнего — всё хлопала и хлопала бесконечно выходящим на аплодисменты солистам.

Выходя из театра, Нур посмотрел на мобильник. Так и есть — пропущенные звонки. Лёвка — ну да фиг с ним. Родители — им он позвонит завтра. Два звонка от Нюши. Значит, она уже освободилась. Ладно, проводит Зеру и — домой. У Нюши есть свой ключ, так что подождёт.

Они ещё с утра договорились, что после визита к матери Нюша приедет к нему.

Зера тихонько напевала что–то лебединое.

Кстати, друзьям он Зеру до сих пор не представил. И вовсе не считал себя виноватым: Зера была из какой–то другой оперы. Или балета. Во всяком случае, пока.

Лёвка, что было не удивительно при его темпераменте, пристрастился к бурной ночной жизни. Прямо подсел на неё как на наркотик. Хотя последнего он остерегался — даже экстази ни разу не попробовал. Ему и так хватало веселья. Через край било!

В клубы он ходил как на охоту. Преимущественно в одиночку. Этакий стрелок–одиночка, меткий глаз, твёрдая рука. На первый взгляд, задача была невероятно проста. Девичьих компаний без сопровождения в клубах паслась тьма тьмущая. С потанцевать и поболтать проблем не было. Тем более что трепаться Лёвка мог за троих: трындел без умолку в перерывах между музыкой. Далее нужно было лишь выбрать овечку посимпатичнее и отбить её от стала. Овечки отбивались охотно. Иногда удавалось даже утащить добычу в свою берлогу. До самого утра.

Однако в последнее время наметилась одна, весьма неприятная и даже обидная тенденция. Два последних раза Лёвку просто обломали. И кто? Девочки с личиками школьных отличниц! Всё шло замечательно, по раз и навсегда написанному сценарию, до того момента, пока он не начинал предлагать продлить чудесный вечер в иной обстановке.

— Сто долларов, — сказала девочка по имени Леночка, тряхнув роскошной белокурой гривой. Глаза её смотрели честно и открыто.

— Чего сто долларов? — не понял Лёвка.

— Сто долларов за ночь, — уточнила, не моргнув, Леночка.

— Так ты что — профессионалка?

— Любительница, — пояснила Леночка. В люминесцентном свете белки её глаз казались голубоватыми, а сквозь полупрозрачную кофточку просвечивал красный лифчик.

— Отвали, — в расстроенных чувствах отмахнулся Лёвка и несолоно хлебавши отправился домой. Тратить стольник на любовь он не собирался. К тому же в глубине души он был уверен, что доплачивать должны ему, а не он.

Когда ситуации один в один повторилась несколько раз, он понял, что это тенденция. Девчонки и вправду не были проститутками. Просто почему не соединить приятное с полезным? Они легко шли на знакомство с симпатичными мужиками. И вполне не против были продолжить вечер в койке. Так почему бы при этом ещё не заработать на кофточку из «Наф — Нафа»?

Лёвка упорно не желал этого понимать. Он предпочитал любовь бескорыстную. И готов был на ухаживания потратить даже больше — ну, например, сто двадцать долларей или даже сто пятьдесят. Но главное он хотел получать бесплатно. «Клубные» девчонки, похоже, придерживались иного мнения. Охотнику надо было срочно искать другие, более заповедные места.

Когда он пожаловался Нуру на этот бабий беспредел, тот, усмехнувшись в чахлые восточные усы, посоветовал:

— Сходи в «Джунгли». Я слышал, там бабьё само на мужиков бросается. Денег с тебя там точно не возьмут. Бабы там крутые и богатые. Типа нашей Катьки.

— А ты откуда знаешь? — помня о Нуровой любви к розыгрышам, недоверчиво прищурился Лёвка.

— Она сама мне и рассказывала.

Это был весомый аргумент. Но тут Нур ещё и добил:

— Только учти, «Джунгли» — местечко не из дешёвых.

Дорого — значит классно. В этом Лёвка был убеждён твёрдо. Параллельно со скупостью, порой граничащей с жадностью, в нём прекрасно уживалась страсть к расточительству. Когда он тратился на самого себя, любимого.

«Джунгли» располагались в тихом переулке поблизости от Покровского бульвара. Вход обрамляли искусственные пальмы, обвитые лианами, а охраняла его пара дюжих молодцов, вполне похожих на выряженных в чёрные двубортные костюмы горилл.

Одна из горилл строго преградила Лёвка путь:

— Нельзя, — произнесла она человечьим голосом.

— Почему? — удивился Лёвка. Новости ещё! Фейс–контроль не заворачивал его ни разу и в более навороченных заведениях.

— У нас мужчины проходят только в сопровождении женщин, — пояснила горилла номер два.

Попятившись восвояси, Лёвка понял, что Нур его всё–таки подколол. «Джунгли» оказался женским клубом. Лёвка уже готов был на всё плюнуть и отправиться куда–нибудь в более привычные места, но природное любопытство перевесило доводы рассудка: он решил попытать счастья именно здесь.

Как раз в этом момент от стоянки в сторону входа шествовала стройная высокая дама в серебристом брючном костюме. Дама была похожа на львицу. Поджарая, упругая, с хищным блеском в светлых глазах. Глаза были умело накрашены так, что казались серебристыми — в цвет костюма. Пышная копна рыжих волос нарочито растрёпана — как будто дама принеслась сюда по воздуху. Не иначе как на метле. Золото с серебром — это впечатляло.