— Что там? — испугалась Нюша и подошла к зеркалу в прихожей. — Твои штучки, Гошка? — беззлобно спросила она, разглядывая непонятные ей цифры. — Это хоть отмоется?
— Легко, — пообещал Гоша, мрачнея.
Любитель стрекоз уже пробрался в дом. Надо срочно сменить замки. Смысл же послания Гоше был понятен: место встречи изменить нельзя. Непонятно было одно: к чему такие прыжки и ужимки?
***
Сегодня впервые запустили одноруких бандитов. И они тут же сошли с ума. Это был просто какой–то бред. Самая настоящая подстава!
Слух об этом очень быстро распространился по всей Луже. И к ярко раскрашенному павильону «Царь–игры» потянулись тонкие людские ручейки, вскоре превратившиеся в бурный, человеческий же, поток. Уже через час после открытия вокруг «Царь–игры» образовалась вполне приличная гомонящая толпа, жаждавшая выигрыша.
Повезло, конечно же, тем, кто клюнул на еще вчера развешенные объявления, и появился к самому открытию. Никакими торжественными акциями открытие обставлено не было. Разве что те, кто первыми заняли места у «одноруких бандитов», получили по два бесплатных жетона. В плане благотворительности. И потому, что это было обещано в объявлениях. Рекламная акция «Халява».
К автоматам плотно, чуть ли не намертво, прилипли несколько подростков и пара взрослых мужиков неопределённого возраста и рода деятельности.
— Чтобы завлечь клиента, нужна морковка, — разглагольствовал Лёвка, печалившийся лишь о том, что в «Царь–игре» не нашлось места для девушек–официанток с открытой грудью. Гоша эту фантазию пресёк на корню:
— Баловство это. Человек или уж играет, или на баб смотрит. Эти вещи — несовместные.
— А ты почём знаешь? — упрямился Лёвка.
— Вау, ну я же игрок! По жизни, — уточнил Гоша. — Ну, ещё немного в преферанс.
Павильон был отделан на славу. Вдоль кроваво–красных стен расположилось десять автоматов. Перед каждым — крутящееся кресло. Потолок — тёмно–жёлтый, пол — голубой.
— Это чтобы у игроков крыша ехала и кошельки сами собой расстёгивались, — так объяснял Лёвка свой высокохудожественный замысел.
— Прикольно. Мне нравится, — одобрила Нюша.
Гоша, Нур и Катя сомневались насчёт столь авангардистских интерьерных решений.
— Пол сразу грязным будет, — заметил практичный Нур.
— Жёлтый потолок бывает только в жёлтых домах, — веско заявила Катя.
— Давно оттуда? — ощетинился Лёвка.
Гошу смущала кровожадность стен.
— Я ж психиатрию на отлично сдал! — против такого Лёвкиного довода серьезных аргументов уже не нашлось.
В первый день Лёвка сам решил посидеть за кассой, предвкушая барыши. Что–что, а деньги считать он любил:
— Здесь я буду хранить свое золото, — говорил он, поглаживая матовую серую поверхность новенького сейфа с кодовым замком.
— Лев Викторович, я жетоны по десять раскладываю? — тоненьким голоском спросила Верочка, новая девушка, дипломница Плешки, нанятая специально для обслуживания добровольцев, рискнувших сразиться с однорукими монстрами.
— Лучше по пять, по десять дороговато будет, — распорядился Лёвка. — У нас же пока не казино. А что, Вер, в казино к нам пойдёшь работать? — Лёвка уже владел сетью казино и ворочал миллионами. В своих фантазиях, естественно.
Верочка кивнула.
Первые тревожные звоночки раздались уже минут через двадцать после начала неравной битвы между людьми и машинами. Практически никто из игравших не подходил к стойке покупать новые жетоны. Похоже, однорукие по собственному хотению проводили какую–то замысловатую благотворительную акцию. Вместо того, чтобы обирать азартных игроков, уча их жизни, автоматы всё сыпали и сыпали им бесконечные выигрыши. То есть, автоматы, конечно иногда и выигрывали. Но именно, что иногда. Баланс складывался явно не в их пользу.
Звон сыплющихся жетонов приводил Лёвку в трепет. Но настоящий ужас он ощутил, когда первые трое слабонервных игроков, не веря в продолжительность счастья, подтянулись к стойке и высыпали перед кассиром горсти жетонов. За которые надо было отдать живые деньги.
— Ну, Котов, погоди! — рассчитываясь, бормотал он сквозь зубы и уже не улыбался клиентам акульей улыбочкой. — Я-те устрою выгодный бизнес! Твою мать!.. Быть тебе шапкой уже сегодня вечером!
Трое из первой партии исчезли, получив деньги. Они–то и разнесли по Луже слухи о золотом дожде.
Процесс развивался дальше.
Ещё никогда Лёвка не был так близок к инфаркту.
— Слышь, командир, похоже, в моём жетоны кончились. Чё–то он козлит! — подошёл к стойке наглый, лоснящийся от счастья пацан. Конопушки на его бледном лице сверкали, как золотые крупинки.
— Сам ты козлишь, придурок! — вызверился Лёвка. — Забирай деньги и вали, пока не отобрали!
Конопатый, совсем не ожидавший такого наезда, проворно схватил брошенные Лёвкой купюры и поспешил к выходу.
— Витя, закрывай заведение! — крикнул Лёвка охраннику в пятнистой форме, стоявшему на входе. — Всех выпускать, никого не впускать!
— Заведение закрыто! — рявкнул в толпу внушительный Витя, выпуская конопатого и придерживая тех, что рвались снаружи.
Витя держал оборону крепко, хотя толпа и напирала всякий раз, когда он выпускал очередного очистившего автомат счастливчика. Лёвка, скрепя сердце и тихонько матерясь, рассчитался со всеми.
Наконец, они остались втроем — обезумевший Лёвка, напуганная Вера и невозмутимый Витя. Ну, и подлые автоматы вдоль стен.
— Ничего не скажешь — удачное начало нового бизнеса! Какой мудак эти автоматы настраивал?! — он уже набирал номер Стасова телефона. — Стас! Ты что за хрень такую нам подсунул? Что–что! Эти твои гребаные автоматы нас вконец разорили! Какие двадцать процентов?! Они все до копейки спустили! Не по–голландски они настроены, а по–раздолбайски. Не в нашу пользу! Кто–то мне за это ответит! — пообещал он, не очень веря в собственные угрозы.
Бросив трубку и схватив горсть жетонов, он крутанул кресло и ринулся в последний бой с бездушными машинами. Те послушно подыгрывали, мигали всеми развесёлыми лампочками и жалобно звякая, изрыгали свои последние запасы жетонов в загребущие руки несчастного Лёвки.
— Эх, ещё бы кому их к оплате предъявить! — бормотал Лёвка, горестно подсчитывая убытки.
В глубине души он прекрасно понимал, что винить он должен только самого себя. Фраера, как всегда, сгубила жадность. Это ведь именно он, Лёвка, решил сэкономить на настройщике автоматов, посчитав, что механизмы и так, сами по себе заработают.
Они и заработали. В полный минус. То ли голландцы их и вправду настроили для бесплатно–благотворительного развлечения старичков в каком–нибудь доме престарелых, то ли при перевозке что–то окончательно в настройке сбилось. Но результат был налицо: полная задница. Даже стрелки перевести было не на кого. А такого расклада Лёвка особенно не любил!
***
Непорядок Полтородядько углядел сразу. И даже усами зашевелил: шум и гам стоял около сине–красно–желтого павильона «Царь–игры». Любознательный старший сержант уже неделю наблюдал возню вокруг него. Как его раскрашивали в дикие нечеловеческие цвета, как привозили и разгружали огромные ящики с иностранными надписями, и как вокруг суетился щенок Сидоров со своим вертлявым прихвостнем. Кто бы и сомневался, что виноват во всём был Сидоров!
— Так, мужики, по какому поводу собрание? У нас здесь что, филиал Думы? — предвкушая развлечение, подошёл к толпе Полторадядько.
— Да вот, закрыли! — пожаловался тощий мужичок в вязаной шапке, натянутой по самые глаза. Глаза так и бегали: вправо–влево, вверх–вниз.
— Давай, толком говори. То, что закрыто, я и сам вижу. — С обратной стороны стеклянной двери был прилеплен листочек с надписью «Закрыто по техническим причинам». — А-а! — догадался Полторадядько. — Всё ясно. Здесь сборище обманутых вкладчиков!
Он внутренне ликовал — наконец–то! Наконец он схватит за жабры этого зарвавшегося карася! Ишь, что удумал — народ обманывать! Может, выдать гадёныша на линчевание?