Штаб, работающий над картой, отчетливо видит перед собой все поле боя, раскинувшееся на десятки километров, и оперативно управляет им. Только что получено очередное донесение: на нашем правом фланге пехотинцы мощным рывком продвинулись на несколько километров вперед и заняли группу населенных пунктов, составлявших один из важных узлов немецкой обороны.

Обдумывая решение, генерал достает из ножен острую финку и аккуратно оттачивает карандаш, потом точным движением наносит на карту новую стрелку. Когда он прячет финку в ножны, я читаю на них надпись: «Без дела не вынимай, без славы не вкладывай».

14 часов. С левого фланга приходит сообщение о новом продвижении наших пехотинцев, действующих при поддержке танков, взят еще один укрепленный рубеж противника, блокирована роща, превращенная немцами в сильный узел сопротивления.

Немцев теснят по всему фронту, невзирая на их яростное сопротивление. Танки идут вперед по проходам в минных полях, проложенным героическими усилиями саперов.

17 часов. С грозным ревом в бой устремляются новые и новые танковые части. Отдан приказ — развить прорыв, образованный боевыми действиями пехоты.

Километр за километром наши войска прогрызают сложную оборонительную систему немецких укреплений. На ряде участков они уже глубоко вклинились в нее. По пыльным фронтовым дорогам тянутся к переднему краю колонны пехоты, танков, артиллерии. Нестерпимо жарко, но люди не ропщут: лучше пыль, чем ненавистная грязь, которая так одолевала нас в июле!

— По сухой дорожке дальше пройдем! — говорит, откашливаясь от удушливой пыли, высокий, бронзовый от загара сапер, вооруженный миноискателем, — это уже прошли вперед рабочие команды, которые расчищают от мин дороги наступления на освобожденной земле.

Грохот канонады то усиливается, то замирает. Артиллерия сопровождает пехоту. Там, где бойцы натыкаются на мощные узлы сопротивления, артиллеристы немедленно приходят им на помощь, По основным направлениям, где требуются решающие удары, движутся как грозный неотвратимый рок могучие танковые колонны.

5. VIII, 22 ч. 15 м.

Как быстро, как стремительно развиваются события! Право же, военным корреспондентам становится все труднее за ними угнаться.

Только вчера мы описывали важнейшее событие — как наши Вооруженные Силы взломали долговременную оборону гитлеровцев в районе Томаровки, открывая тем самым путь к решению важнейших наступательных операций. В первый же день наши части на направлении главного удара прорывали фронт противника на всю тактическую глубину обороны, а сегодня танковые части, вошедшие в прорыв, умчались далеко вперед.

Но пока развертывалась операция у Томаровки, рядом наносился новый мощный удар. Рано утром нам рекомендовали ехать в Белгород.

— В Белгород? — переспросил я, не веря своим ушам.

— Да, в Белгород, — сказал, улыбаясь, штабной офицер. — Пока вы туда доедете, наши войска, по-видимому, уже вступят в город…

И мы полетели сломя голову на нашем видавшем виды вездеходе по пыльным, ухабистым проселкам на Белгород, в обход Томаровки, в которой все еще ожесточенно оборонялись зажатые в клещи гитлеровцы.

Дорога была новая, незнакомая, и мы долго колесили, лавируя среди минных полей. К счастью, гитлеровцы бежали столь стремительно, что не успели снять установленные ими для сведения собственных солдат таблички с коротким, но многозначительным словом: «Minen» — «Мины». Наконец во второй половине дня, вырвавшись к железной дороге, мы помчались вдоль нее на юг, туда, откуда доносился грохот канонады. Впереди белели меловые холмы.

Куда нам двигаться? Выручило старое фронтовое правило: езжай туда, где стреляют, и обязательно найдешь того, кто тебе нужен. Так и получилось. В цехе полуразбитого артиллерией и авиацией мелового завода мы встретили боевого сталинградского генерала Труфанова, который вел отсюда наблюдение за ходом боя. Еще немного погодя мы добрались до командного пункта командира гвардейского полка подполковника Прошунина, рослого богатыря со шрамом от ранения на лбу и с серебряной суворовской звездой на груди.

Гвардейцам была поручена архитрудная, но почетная задача: лобовым ударом вдоль узкой полоски железной дороги, справа и слева от которой расстилаются топкие болота, ворваться на станцию Белгород, поднять над ней красный флаг, тем самым покончить с Белгородским направлением и открыть новое — Харьковское направление. Кому, как не гвардейцам, решать эту задачу? Ведь 89-я гвардейская дивизия, в которую входит полк Прошунина, имеет большой опыт уличных боев: она дралась на улицах Гомеля, Тима, Коротояка, прошлой зимой участвовала в сражении за Харьков— брала штурмом район Тракторного завода, и вот теперь снова движется на Харьков.

Загремела артиллерийская подготовка. Над позициями гитлеровцев встали тучи пыли. Гвардейцы поднялись и пошли в атаку. Одновременно пошли на штурм и другие полки 89-й гвардейской и 305-й стрелковой дивизий. Это был жестокий и кровопролитный бой…

Советские войска брали Белгород вторично. В прошлом году он уже был освобожден нами. Однако нынешней весной гитлеровцы, предприняв сильное контрнаступление при поддержке авиации и танков, потеснили наши части, советским войскам пришлось вновь покинуть город.

Гитлеровцы пытались тогда продвинуться на Курск, но были остановлены на Северном Донце, и все их старания возобновить наступление терпели крах. Тогда они возвели вокруг Белгорода мощные оборонительные сооружения и, превратив его в важнейший опорный пункт, начали готовиться к большой летней операции на Курской дуге.

Когда их июльское наступление на Обоянь потерпело провал, гитлеровцы перешли к обороне. Они рассчитывали, что Белгород будет неприступен, тем более что подходы к нему с севера чрезвычайно трудны — в руках у них были высоты Меловых гор, а нашим воинам наступать надо было по болотистым низинам, которые были заранее пристреляны немецкой артиллерией.

Но и на этот раз расчеты гитлеровского генерального штаба провалились: немецкие генералы не учли, что силы Красной Армии неизмеримо возросли и что наступательный порыв наших солдат сейчас очень высок. Бойцы Красной Армии шли в наступление на Белгород с сознанием, что они берут реванш над гитлеровцами, и у всех было одно горячее желание: как можно быстрее вступить в город!

Выдающуюся роль в боях за Белгород сыграла наша авиация. Ушли в прошлое те страшные времена, когда самолеты Геринга безраздельно властвовали в небе. Теперь небо принадлежит нашей авиации. Бомбардировщики, штурмовики, истребители непрерывно висели над позициями противника, засыпая их бомбами всех калибров, расстреливая из пушек и пулеметов.

Вот как решало свою задачу, к примеру, одно авиационное соединение, когда наши войска прорывали линию долговременной обороны, прикрывающую Белгород. Сначала удар нанесли 50 пикирующих бомбардировщиков «Петляков-2», которыми командовал товарищ Довбыш. Они подавили гитлеровскую зенитную артиллерию. Потом подошли еще 100 наших пикирующих бомбардировщиков. Они занялись уничтожением вражеских укреплений и немецкой полевой артиллерии. Но и это было еще не все. Вслед за бомбардировщиками в атаку были брошены части штурмовой авиации под командованием товарища Рязанова. Группы по 20–30 самолетов «Ильюшин-2» висели над передним краем гитлеровцев по 25–30 минут, методично и последовательно подавляя один очаг сопротивления за другим.

Все это сочеталось и координировалось с убийственным огнем нашей артиллерии. Мощный вал огня и стали смешал с землей полосу долговременной гитлеровской обороны, сооружавшейся на протяжении многих месяцев, и в атаку двинулись советские танки и пехота.

Когда наши части вплотную продвинулись к Белгороду, гитлеровское командование поспешно перебросило сюда на выручку своему гарнизону свежие авиационные части. С Южного фронта сюда направили лучших летчиков-истребителей. На полевых аэродромах поспешно размещались и бомбардировочные части. В тот момент, когда полк Прошунина уже шел в решающую атаку, пробиваясь вдоль железной дороги к вокзалу, 50 немецких бомбардировщиков «юнкерс-87» ринулись в атаку, стремясь прижать гвардейцев к земле и уничтожить их.