— Темновато там, — заметил Коровин. — Не разглядеть ничего. Опять же, там, наверно, воздух тяжелый. Знаете, как в картофельной яме. Чуется, что чем-то гнилым отдает.

— Может, ветку зажжете?

— Затухнет сразу, а то и бабахнет, если там какой-нибудь газ набрался. Сероводород, скажем, или метан. Пусть маленько проветрится…

— По-моему, в машине у заднего стекла аккумуляторный фонарь лежал… — припомнила Галина.

— Ладно, — сказал Леха, — вы тут посидите, а я сбегаю.

После этого он выбрался из ельника и пустился в обратный путь, на ходу размышляя о том, что же это они откопали. И отчего этот самый банкир луда поехал собственной персоной, а не послал, допустим, свою охрану, которой должен был доверять от и до. Стало быть, лежало там, внутри, что-то очень и очень ценное. Интересно… Правда, раз оно очень ценное, то те, которые подцепили на крючок банкира, не успокоятся, пока не найдут, если, конечно, знают, что ищут.

Уже перебравшись через овраг, Коровин стал побаиваться, не встретит ли он на просеке кого-нибудь типа Барона. Потом, уже выйдя на просеку, забеспокоился, не нарвется ли на кого-либо у «Жигулей». Причем боялся не столько даже бандитов — догадывался, что они еще не успели во всем разобраться и выяснить, кто пострелял Мосла и Лопату. Гораздо вероятнее было кого-нибудь из своих деревенских встретить. А вот от них-то неприятности и поползут, если даже сами по себе бандюги окажутся недогадливыми.

Но обошлось, слава Богу. «Жигуль» стоял себе, увязнув в луже, и около него никого не было. А у заднего стекла действительно лежал аккумуляторный фонарь красно-белой расцветки. Леха открыл машину, достал фонарь, включил. Оказалось, что горит, и довольно ярко. Обратно, к колодцу, где его дожидалась Гадина, Коровин вернулся без приключений и очень быстро.

— Ну, — сказала Митрохина, — полезете?

— Попробую, перекрестясь, — хмыкнул Леха. — Лишь бы не завалило там где-нибудь, а то вам и откопать нечем будет…

И с превеликой осторожностью Коровин поставил ногу на ступеньку лестницы.

Спуск занял пару минут, не больше. Если б Леха не опасался, что какая-нибудь из ступеней все-таки обломится, то успел бы спуститься побыстрее. Фонарь он зажег, уже сойдя с лестницы на твердый и на удивление сухой пол. Лехе резонно казалось, что тут, на дне колодца, должна быть вода. Однако вместо воды нога встала на твердый, тихо шуршащий под ногами гравий. В боковой стенке колодца чернел узкий и короткий подземный ход с прочной на вид

бревенчатой крепью стен и потолка. По сути дела, тот же сруб, но горизонтальный. При этом еще одно обстоятельство Леху удивило, даже скорее обрадовало: вверх из подземного хода заметно тянуло холодным сквозняком. Получалось, что подземелье проветривалось!

Не без робости Леха вошел в подземный ход. Идти надо было согнувшись — от пола до потолка всего полтора метра. Боялся случайно зацепить макушкой — вдруг сыпанется все на голову?

Но ход оказался короткий — не больше двух метров, а дальше — судя по всему, глубже в склоне оврага — оказалось что-то вроде комнаты с потолком выше двух метров и площадью примерно четыре на четыре метра.

Больше всего это было похоже на землянку или блиндаж. Леха такие видел в фильмах про войну, но никогда, даже во время службы в армии, не бывал в таких сооружениях.

Потолок был сооружен из бревен, подпертых прочными столбами. Стены — из бревен потоньше, укрепленных чурбаками. Около одной стены было что-то вроде стеллажа, заставленного какими-то ящиками. По другую сторону находились двухэтажные нары. Леха на них сперва напрямую не светил, а потому то, что он увидел, подойдя поближе, шарахнуло его по нервам так, что у Коровина сердце заколотилось и пропрыгало от жути, не в силах уняться, минут пять.

Там, на нарах, на обоих ярусах, лежали скелеты. На нижнем он сразу же увидел шесть оскаленных, желтоватых черепов в истлевшей, но еще сохранившей форму тел, одежде. На солдатских шапках даже виднелись звездочки. Кирзовые сапоги растрескались и разлезлись по швам. А на петлицах шинелей просматривались кубари и треугольники.

Еще пять таких же лежало на верхнем ярусе. Одно место было свободно. Поблизости от нар стоял стол, на нем котелки с остатками какого-то давным-давно окаменевшего варева. В углу Леха разглядел подобие ружейной пирамиды, где стояли одиннадцать проржавевших донельзя автоматов ППШ и ручной пулемет. Там же обнаружилась старинная заплечная рация, разбитая и исковерканная, должно быть, ударами приклада. Под потолком висела керосиновая лампа «летучая мышь».

Леха отшатнулся обратно к лестнице и хотел даже вылезти из страшного места. Но все-таки удержался.

Успокоился он просто. Отчего бы ни умерли эти ребята, дело было давно. Где-то в начале войны, не раньше. Раз еще без погон. Только ведь войны тут не было как будто… Может, у Митрохина тут дед лежит? Но что-то сомнительно, чтоб он из-за этого такую секретность развил. А уж тем более чтоб митрохинские ребята после его смерти так заботились насчет памяти его предка, что готовы за это дело пристрелить. Стало быть, скорее всего дело не в трупах, а в тех ящиках, что лежат на стеллажах.

Самые большие лежали внизу, их было четыре. Леха, едва осветил их смоленые бока и поглядел на то, как они сколочены, догадался, что, должно быть, в них хранилось оружие. Никакой маркировки на ящиках не проглядывалось, и они скорее всего были сооружены здесь, из подручных материалов, а не на заводе. Добротно, но грубо.

Вытянуть хотя бы один из больших ящиков со стеллажа Леха не сумел — жутко тяжелые оказались. Зато он обнаружил на стеллаже тронутый ржавчиной, но еще крепкий вороненый топорик с ухватистой резиновой ручкой. Ручка была рубчатая, и на ней имелась круглая марочка с орлом, держащим в когтях свастику. «Трофейный небось», — прикинул Леха.

Орудуя топориком, Леха, хоть и с трудом, но сумел отодрать с одного из ящиков торцевую стенку. Пахнуло знакомым — смазкой. Уже не сомневаясь, что в ящике оружие, Коровин увидел при свете фонаря нечто вроде тюка из палаточного брезента, под которым шуршала бумага и ощущались твердые предметы. Кое-как распоров брезент топором, Леха увидел, что тюк заполнен не менее чем двадцатью продолговатыми предметами, завернутыми в промасленную бумагу. Выдернув одну упаковку из плотно набитого ящика и развернув бумагу, Коровин увидел немецкий автомат, так хорошо известный ему по фильмам. Здесь же, в отдельных бумажках, лежали принадлежности для чистки оружия и три пустых магазина. Прямо как только что с завода. Смазка, конечно, слегка усохла, но металл не пострадал. Протереть его керосинчиком, смазать свежей ружейной смазкой — заработает только так. Были бы патроны…

Патроны оказались в верхних маленьких ящиках, в целехоньких зеленых цинковых коробках с немецкими надписями, ничуть не пострадавших от времени и прочих природных явлений. Леха открыл только один из этих ящиков, но догадался, что и в других то же самое. Цинки, правда, решил не вскрывать. Пусть еще полежат.

В общем, ему ясно стало, что искал Митрохин. Оружие! Это ж деньги, и немалые. Каждый патрон не одну тысячу стоит, а автомат, наверно, пару миллионов. Значит, если в ящике лежит навалом двадцать автоматов, а таких ящиков четыре, то по два миллиона за штуку получается 160 «лимонов». А патронов лежит не меньше, чем двадцать тысяч. Ежели продавать по паре штук за патрон, то выйдет еще 20 «лимонов». А есть еще несколько ящиков, куда Леха не добирался… Там тоже может что-то быть.

— Алексей! — обеспокоенно позвала сверху Галина. — Как у вас там?

— Все в порядке, — сказал Леха, — сейчас вылезу.

Он выбрался наверх, с наслаждением вдохнул лесной воздух и тут же полез в карман за куревом. Щурясь от яркого света, резавшего глаза, затянулся.

— Ну, так что там? — нетерпеливо спросила Митрохина.

— Жуть… Ужастик наяву. Там трупы лежат и оружие. С войны осталось.

— Так ведь до нашей области фронт не дошел, — заметила Галина. — Это я точно знаю.