Вроде, казалось, будто недолго ехали, а пешком получилось долго. Но почему Леху принесло обратно к Нинкиному дому — хрен его знает. Не хотел он туда возвращаться, не собирался — а ноги сами принесли. Очухался только у двери, когда звонил.
— Сейчас, сейчас! — отозвалась Нинка.
Открыла, даже не спросив кто. Но испугалась так, будто не Леха вернулся, а кто-то еще. Смотрелась Нинка получше, чем перед тем, как Леха увез Котла. Она успела умыться и синяк под глазом слегка припудрить. Впустила Леху на темную кухню, закрыла дверь в коридор. Зачем-то глянула в окно.
— Ты зачем вернулся? — прошипела она. — Уходи сейчас же!
— Помер он… — пробормотал Леха тихо. — В машине…
— Уходи отсюда! — прошипела Нинка. — Сейчас сюда его ребята приедут. Через минуту после того, как ты уехал, позвонили. Нужен им, срочно.
— А ты чего сказала?
— Я… Я сказала, что нету его у меня. Они не поверили. Сказали, что через пять минут приедут, проверят. Уходи, скорей уходи! Я только более-менее все прибрала, кровь затерла, посуду битую выкинула. Ради Бога, беги отсюда, пропадем ведь…
— Так ведь бабка все равно проскажется, — припомнил Леха. — Надо вдвоем!
— Найдут. Если я с тобой уйду, найдут, в деревню наедут. Уходи, не телись! А бабка не дура, она уж все поняла. Помолчит.
Леха сделал только шаг к выходу, когда за темным окошком кухни мелькнули пучки света мощных фар.
— Ой! — взвизгнула Нинка. — Проканителились! Все!
— А может, не они? — понадеялся Леха.
— Да они, они! Ой Господи! Куда ж тебя девать-то? Сейчас ведь придут!
Леха даже как-то не сообразил после всего-то, что вполне может назваться каким-нибудь племянником кого-нибудь из жильцов, которых сейчас нет. Приехал, понимаешь, а их дома нет… Куда там соображать, когда чуть с ума не сходил от страха.
— Придумала! — Нинка схватила Леху за руку и потащила в комнату. Леха только успел подумать, что, может, лучше вниз проскочить, но оставил это дело при себе. Страх парализовал ум.
ТАНЦУЯ ОТ ПЕЧКИ
Нинка притащила Коровина в ту самую комнату, где они мирно почивали перед появлением Котла.
— В шкаф полезешь! — сказала Нинка.
— Да я уж лазал… — пробормотал Леха, указывая на гардероб.
Не в этот, отмахнулась Нинка, — вот сюда в стенной. Смотри!
Она распахнула дверцу, старинную, с бронзовой позеленелой ручкой. Там были несколько узких, в полметра шириной полок, на высоте сантиметров сорок друг от друга. Все забиты стопками белья кошке не втиснуться.
— Ты что, смеешься? — выпучился Леха, но Нинка, не отвечая, решительно выхватила с нижней полки сначала одну стопку простынь, потом другую, уложила на кровать и приказала:
Лезь, там, за доской, — пусто. Ногами лезь дурак!
Леха прилег на пол, сунулся ботинками в доску она подалась. Вполз внутрь, ногами вперед.
В это время тишину прорезали три громких и грозных звонка.
— Пришли! — лихорадочно забрасывая стопки белья на полку, прошипела Нинка. — Там шпингалеты есть, дверку закрой!
Леха убрал голову за доску, нащупал шпингалеты, задвинул. Нинка захлопнула дверь шкафа, и стало совсем темно.
Осторожно ощупав все руками, Коровин понял, что посажен внутрь неработающей и замурованной печки. Между тем Нинка уже открыла дверь гостям. В коридоре затопало сразу несколько пар тяжелых ног, загудели громкие, не привыкшие стесняться голоса. Открылась дверь, ведущая из комнаты в коридор, послышалось заискивающее воркование Нинки:
— Да нету, нету его у меня, ребята! Разве я стала бы врать?
— Не мельтешись, подруга, — властно посоветовал кто-то солидный. — У нас свои глаза есть. Посмотрим, разберемся…
— Смотрите… — пролепетала Нинка. — Сказала же — нет его.
Затопали, стали двигать мебель, что-то высматривать. Двое прошли за перегородку. Леха затаил дыхание, когда заскрипела дверца гардероба, а когда один заглянул в стенной шкаф, то у Коровина чуть сердце не остановилось. Но все обошлось. В шкаф бандюга не полез, даже белье не выкинул. Поскрипев половицами и пошевелив постель, он вернулся обратно, туда, где были остальные.
— Нет ничего, Барон, — сказал тот, что осматривал спальню, и Леха узнал голос Лопаты, одного из тех, кто был в лесу с Котлом.
— А ты под кроватью смотрел? — еще один знакомый голосок проклюнулся — Мосел ехидничал.
— Смотрел, там нету…
Дружно и громко заржали. Затем тот, солидный,
резко оборвал хохот, сказав:
— Закончили смешочки. Ну-ка, Нина Батьковна, колись напрямую: когда Котел отсюда ушел?
— Да не было его! Не было, ребята, — повторила Нинка.
— Ты не бойся, дуреха, — пророкотал Барон. — Ничего он тебе не сделает. Скажи честно, был он здесь или нет? Думаешь, если ты фингал замазала, так я не пойму, кто тебе его поставил?
— Ну…
— Был или нет?! Второй фингал хочешь?
— Был! — взвизгнула Нинка. — Был и ушел, как вы позвонили. А мне велел не говорить, убить обещал…
— Вот это похоже на дело. Он один был или с кем-то?
— Один.
— Точно? Может, тоже не велел говорить?
— Один, точно говорю, один!
— А не говорил тебе Котел, отчего это он нас застеснялся?
— Нет. Он только сказал, чтоб я вам ничего не говорила и все.
А спрятать он тебя ничего не просил?
— Не просил.
Честно? Ничего-ничего? Даже мелочь какую-нибудь?
Вот привязался! Ни шиша он мне не давал И прятать не просил.
Смотри, если найдем что-нибудь! Лучше сразу скажи.
Но тут что-то затюлюлюкало. Должно быть, телефончик такой, как в импортных фильмах показывают. Карманный.
— Слушаю! — прогудел Барон. — Привет, Кеша. Чего не спится на страже мирного труда? Ну, огорчай если не очень… Ах, очень?! Да-а? Совсем? Ладно, сейчас подъеду.
— Чего случилось? — поинтересовался Мосел.
— Ничего особенного. Котла замочили. Насмерть. Сворачиваемся отсюда! А ты, Нинуля, подумай хорошенько. Мы не прощаемся!
Они с шумом вышли из комнаты, протопали по коридору, хлопнули дверью. Потом откуда-то с улицы долетел шум заводящегося мотора.
Леха впервые за полчаса разрешил себе шумно выдохнуть. Но вылезать не решался до тех пор, пока Нинка не постучала в доску.
— Вылезай! Уехали!
Сначала открыл шпингалеты, потом подождал, пока Нинка снимет с полки стопки простыней, а затем, упершись ногами в кирпичи, решил вылезать…
И тут грюк! каблук Лехи выдавил кирпич. Дрынь кирпич лязгнул о что-то металлическое.
— Чего там? — спросила Нинка.
— Печку вашу развалил… — пробормотал Леха, оборачиваясь. — Ну-ка отойди, не засти свет!
Нинка отошла от двери стенного шкафа, Леха приподнял доску, чтоб светлее было, и сам отодвинулся в сторонку. Высветилась печная топка, полукруглый свод. А в поду печи зияла дырка. Один кирпич вообще провалился вниз, к поддувалу, а еще несколько провисали и шатались. Леха сунул руку в дыру, нащупал что-то вроде стальной коробки или ящика.
— Ты чего, застрял что ли? — нетерпеливо про говорила Нинка. — Давай вылазь побыстрее! А то вдруг вернутся?!
Это Леху остудило. Нечего тут разыскивать, когда самое оно драпать. Он торопливо выбрался из тайника на свет Божий, отряхиваясь от кирпичнои пыли и мела.
— Все, — сказала Нинка. — Катись побыстрее, уже светает!
— Блин, — пробормотал Леха, — у меня ж его пистолет и бумажник…
— Ну и забирай их с собой! — прошипела Нинка. — Куда хошь выбрасывай, только здесь не оставляй! Если Барон их найдет — убьет меня, точно.
Она почти силой довела Леху до выхода из квартиры, но потом вдруг спохватилась:
— Погоди! Я выйду, будто мусор выносить, а заодно гляну, может, они кого приглядывать оставили…
Набросив курточку поверх халата, Нинка схватила мусорное ведро, стоящее на кухне, и вышла за дверь, а Коровин воспользовался ее пятиминутным отсутствием, чтоб поглядеть при свете, что ему от Котла досталось.
Сначала рассмотрел пистолет. Смешно, но когда явилась команда с Бароном во главе, Леха о нем и не подумал. И хорошо, наверно, что не подумал. Он из пистолета стрелял только пару раз, да и то лет двадцать назад, когда в армии служил. А эти небось почаще тренируются, да и руки у них не трясутся… Но все-таки игрушка полезная. Леха сунул пистолет в левый внутренний карман куртки. Потом поглядел бумажник. Конечно, для начала, купюры. Их была толстая пачка. Сверху лежало около двадцати штук мелочью: сотки, двухсотки, пятисотки, тыщи, пятитысячные. Дальше — десять десятитысячных. Потом пошли крупненькие — двадцать полтинников и десяток стольников. А ниже всех, в самой глубине бумажника, прятались те самые таинственные «зеленые», о которых Леха давно и много слышал, но в руках никогда не держал. Там было ровно десять бумажек с портретом какого-то лысоватого мужика и циферкой 100. Это ж сколько оно, если поменять? Леха хотел было глянуть в записную книжку, но тут с лестницы послышались шаги. Коровин пихнул бумажник в правый карман куртки. Вернулась Нинка и сказала:
