“Опять мне не везет, — шептал про себя Гаспар. — Что же мне теперь делать? Если я вернусь в Ломенваль, представляю, как меня там встретят...”

До Гаспара донесся веселый дробный цокот копыт, крики собравшихся людей; в общем гуле прозвучало слово “жандармы”. Положение было безвыходное, и в голове Гаспара билась теперь одна мысль: удрать. Он и не надеялся, что удастся избежать расплаты за свое приключение, но много бы дал, чтобы оказаться сейчас в лесу. И не только из страха — он не мог совладать с желанием вновь обрести, хотя бы на несколько минут, благодатный покой лесной чащи.

Гаспар был на окраине городка. Переулок вывел его на тропу, которая, спускаясь через сады и луг, упиралась в широкую дорогу. По другую сторону дороги начинался лес. Города в этих местах строились на обширных прогалинах, и кое-где лес еще подступает к ним вплотную. На улицах можно услышать воркование горлиц, по ночам доносится хруст веток — это кабаны выходят напролом через чащу к нивам и картофельным полям. Иногда слышно тявканье лисиц. В этом месте поросший лесом откос спускался к самой дороге. Гаспар кинулся в чащу, продираясь через заросли высокого крестовника и ежевики. Он вскарабкался по склону и вскоре, запыхавшись, добрался до холмистой возвышенности, где вокруг, насколько хватало глаз, простирали свою тень деревья-великаны. Гаспар пересек рощицу редких акаций и углубился в чащу. Он словно ослеп от бешеной пульсации крови в висках и в сердце.

Мальчик совсем выбился из сил, но все еще бежал напролом через колючий кустарник. Заросли были такие густые, что в какой-то момент ему показалось: все, больше он не сможет двинуться ни взад, ни вперед. Он и сам не понял, каким чудом ему все же удалось пробраться, но вдруг оказался в самом настоящем шатре под низким сводом листвы. Темно-зеленый плющ устилал землю, карабкался на молодые грабы и еще какие-то деревца — вроде бы ивы. Гаспар*остановился у ложбинки, на дне которой отчетливо отпечатался след косули и валялись несколько колосков проса. Мальчик был не в состоянии сделать больше ни шагу. Он упал на колени, потом вытянулся во всю длину.

Подросток в пятнадцать лет уже готов взять на себя ответственность взрослого мужчины. Однако ему еще слишком дороги мысли, которые бродят в его голове, — мысли, неведомые никому, да и ему самому не всегда понятные. Гаспару было необходимо подумать в тиши и покое о своем друге из Антверпена — он знал, что никогда не встретится с ним, и в этот час, должно быть, чувствовал, что вот-вот умрет от горя. Он принялся тихонько молиться, но его молитву никто не сможет пересказать вам в точности. Он шептал ее, пока не уснул, уткнувшись лицом в мягкий мох.

Гаспар проснулся, не имея ни малейшего представления о том, сколько прошло времени. Под деревьями царил все тот же полумрак. Мальчик поднялся, собираясь вернуться в редколесье. Там он сможет оглядеться, поищет дорогу и попытается добраться до ближайшего хутора, где попросит чего-нибудь поесть, и опять уйдет в лес. Гаспар не думал о том, что будет делать потом. Ему просто хотелось оставаться в лесу как можно дольше, чтобы оттянуть час объяснений и неизбежной головомойки. В ушах у него все еще стоял звон разбитой посуды — последняя капля, переполнившая чашу его бед.

Но насмешник случай снова разрушил планы Гаспара. Ему так и не удалось дойти до акациевой рощицы; он ходил кругами по густой чаще и выбрался оттуда лишь час спустя. Наконец он оказался среди высоких дубов и, выйдя на прогалину, попытался сориентироваться. Солнце стояло еще высоко. Гаспар пошел по тропе, которая вела вдоль холмов на север. Вскоре в просветах между деревьями он снова увидел дорогу. По другую сторону проходила железнодорожная ветка, еще дальше поблескивал Мёз, а за ним снова начинались леса.

Еще около часа Гаспар шел через холмы. Голод мучил его все сильнее. Жесточайшая спазма вдруг свела желудок. Мальчик лег на спину, полежал немного, потом встал и пошел дальше, но не прошел и двухсот шагов, как живот схватило снова. Он полежал еще. Было ясно, что далеко ему не уйти, если он немедленно не найдет хоть чего-нибудь поесть. Гаспар решил спуститься на дорогу.

На асфальте стало немного легче. Мимо проносились автомобили, велосипеды. С лопатой на плече шел с работы землекоп. Гаспар шагал, полузакрыв глаза. «Представь, — сказал он себе, — будто ты идешь в соседний поселок, тебя послали с поручением по делам гостиницы “Большой олень”». Вдруг он услышал за спиной раскаты грома и вспомнил вчерашнюю бешеную скачку. Он обернулся: на юге, далеко на горизонте, над ломаной линией леса нависли черные тучи. Когда же он снова посмотрел вперед, то увидел двух жандармов, кативших навстречу ему на велосипедах.

Жандармы проехали мимо, не обратив на Гаспара никакого внимания. Но шагов через пятьдесят вдруг остановились. Гаспар слышал, как заскрипели тормоза. О том, чтобы бежать, не могло быть и речи. И вместо того чтобы идти дальше своей дорогой, Гаспар повернулся и зашагал к жандармам. Черная кайма туч на горизонте озарилась вспышкой; странно было видеть, как молния погасла в ясном голубом небе. Почти не раздумывая, Гаспар выпалил:

— Добрый вечер. Вы не подскажете мне, где живет Теодюль Резидор?

— Теодюль Резидор? Конечно! Первый поворот налево. Так гораздо короче, чем если идти через Вирё.

— Смотрите только не ошибитесь, — добавил второй жандарм. — Когда подниметесь по этой дороге на косогор, там будет перекресток; дорога сворачивает направо. Вы направо не ходите, идите все время прямо по тропе, которая начинается от дороги. Запомнили? От перекрестка прямо по тропе.

— Огромное вам спасибо, — поблагодарил Гаспар.

— Не за что, не за что. Господин Теодюль Резидор...

Жандарм процедил что-то, чего Гаспар не понял, но по его тону было ясно, какого высокого мнения о г-не Теодюле Резидоре обитатели Вирё и его окрестностей. Похоже, один звук его имени значил здесь больше, чем безупречные документы или справка о благонамеренности. Гаспар кивнул на прощание жандармам и пошел в указанном направлении. Через четверть часа он нашел нужную дорогу, а вскоре вышел на перекресток и увидел тропу, уходившую в лес. Спазмы в желудке мучили его по-прежнему, и не один раз ему пришлось ложиться на траву. Тропа вывела его к хорошо замощенной дороге. Гаспар озирался, не зная, в какую сторону идти дальше, и вдруг увидел слева большую прогалину; на ее дальнем конце стоял домик, к которому сбоку прилепился амбар. Мальчик направился прямо к домику.

Это была маленькая ферма — старая, но недавно отремонтированная. Теперь она походила на загородный особнячок-игрушечку. Даже дверь амбара, свежевыкрашенная в зеленый цвет, выглядела красиво. По двору во множестве разгуливали куры и утки. Слева находился добротно сделанный курятник, справа — сарай и конюшня, такие чистые и аккуратные, что любо-дорого посмотреть.

Из сарая вышел сгорбленный старичок. Он направился навстречу Гаспару.

— Будьте любезны, могу я поговорить с господином Теодюлем Резидором?

— Да вот он как раз выходит из дома.

И действительно: дверь дома открылась, и на пороге появился мальчик лет пятнадцати. Поисти-не Гаспара ожидал сюрприз за сюрпризом.

— Это и есть господин Теодюль Резидор? — недоверчиво переспросил он.

— Он самый, — подтвердил старичок.

Гаспар подошел к крыльцу, с любопытством рассматривая щуплую фигурку и не слишком привлекательное серьезное личико маленького хозяина. Растрепанные черные волосы, равнодушный взгляд хитроватых глаз. Гаспар осведомился, имеет ли он честь говорить с г-ном Теодюлем Резидором. Мальчик слегка поклонился в ответ и пригласил его войти в дом. Гаспар оказался на кухне, где горел огонь в большом старинном камине и стоял посередине огромный стол. Но Теодюль Резидор усадил гостя за маленький круглый столик у окна.

— Я полагаю, вы голодны, — сказал он Гаспару, взял с камина колокольчик и затряс им изо всех сил.

“К чему такой трезвон на весь дом?” — подумалось Гаспару. Почти тотчас отворилась низкая дверца в глубине кухни, и вошла женщина — немолодая, но очень подвижная, в крестьянском платье. Она посмотрела на своего юного хозяина, потом на столик и тут же с удивительным проворством достала из какого-то шкафчика яйца, зажгла плитку, и через мгновение перед Гаспаром уже стояла яичница.