— Увидишь.

Гаспар попытался объяснить Теодюлю, что хочет вернуться в Ломенваль. Не преуспев в этом, он решил потихоньку улизнуть от Теодюля Резидора при первом удобном случае.

Позавтракав, мальчики вышли на крыльцо, и Теодюль указал Гаспару на два прислоненных к стене велосипеда.

— Бери любой, какой больше нравится, — сказал он.

— Мы что, на велосипедах поедем в Антверпен? — удивился Гаспар.

Теодюль не слышал его. Гаспару ничего не оставалось, как оседлать велосипед. Они тронулись в путь и вскоре уже катили по дорожке через лес, подскакивая на ухабах. Гаспар молчал. Он только и думал, как бы без лишних слов покинуть гостеприимного хозяина. В конце концов, разве не волен он делать все, что хочет? Они свернули с дорожки на тропу, потом на совсем узенькую охотничью тропку и ехали по ней прямо километра два. Тропка вывела их на поляну. Затем они пересекли еще одну полосу густой поросли, и перед ними открылась широкая равнина с холмами и разбросанными там и сям деревеньками. Мальчики миновали поле, где тропа терялась в густой зелени, и оказались на проселочной дороге.

Пора, решил Гаспар. Он аккуратно положил велосипед на обочину и сделал знак Теодюлю, что хочет уйти один.

— Никак нельзя, друг мой, — покачал головой Теодюль. — Ты теперь в Бельгии. Мы пересекли границу лесом. Таможенники знают моего отца, они нас не тронут. Но если ты захочешь вернуться назад один, тебя арестуют.

Гаспар был ошеломлен не меньше, чем когда упал прямо на круп пегой лошади. Что бы он ни делал, что бы ни говорил, какая-то непреодолимая сила увлекала его все дальше от Ломенваля. Без единой мысли в голове мальчик долго смотрел в глаза Теодюля. Такой взгляд он уже видел не раз — у парикмахера в Фюме, у жандармов, которые указали ему дорогу к ферме Теодюля. Этот взгляд вопрошал, и не было для него разницы, добра судьба или жестока. И так же, как в тот миг, когда Гаспар приземлился, точно блин на сковородку, на спину пегой лошади, он испытал удивительную легкость и беззаботность. То была жизнь, просто жизнь со множеством ее дорог. Он ничего не ответил Теодюлю. Мальчики снова вскочили на велосипеды, и Теодюль, весело болтая, покатил впереди, показывая своему другу дорогу на бельгийской земле.

Гаспар с любопытством озирался. Он отмечал мельчайшие детали, указывающие на то, что они находятся в чужой стране, — дорожные столбы, таблички с указателями, витрины крошечных деревене них магазинчиков, людей, непохожих на ло-менвальцев, — и все это завораживало его.

Вслед за Теодюлем он долго ехал по ухабистым проселочным дорогам. Мальчики пересекли шоссе, потом лес, и вдруг тропа пошла под уклон, и Гаспар снова увидел Маас. Здесь река была совсем не такая, как во Франции. С ровными, одетыми в камень берегами, она походила на канал. Мальчики ехали вдоль берега с полчаса, пока не оказались на пирсе, к которому могли причаливать баржи. Теодюль соскочил с велосипеда и сел на набережной; Гаспар уселся рядом.

Они долго смотрели, как плывут по реке корабли и лодки. Гаспар хранил молчание. Наконец Теодюль поднялся. Он замахал руками, подавая кому-то знаки, и закричал — на середине реки как раз показалась новая баржа. С палубы ему ответил какой-то человек. Судно подплыло ближе и причалило к берегу.

— Это баржа моего отца, — объяснил Теодюль. — У него таких штук десять. Я знал, что она сегодня утром должна была пересечь границу. Эти люди отвезут тебя в Антверпен.

Гаспар не стал возражать. Что ему оставалось — только покорно следовать за теми, кто вел его. Теодюль представил Гаспара матросу, который почтительно поклонился — еще бы, сами Резидо-ры оказывают мальчику покровительство!

— Моему другу Гаспару Фонтарелю, — продолжал Теодюль, — нужно попасть в Антверпен, чтобы встретиться с другом. Вы позаботитесь о нем.

Он повернулся к Гаспару и протянул ему листок бумаги.

— Вот имена моих друзей, которые примут тебя как брата, если ты только упомянешь обо мне: Людовик и Жером Крамеры, сыновья Никласа Крамера. Они живут на своем пароходике и катают на нем туристов, он почти всегда стоит на якоре у пристани возле Стэна. Стэн — это замок на берегу Шельды. Но сначала ты увидишь колокольню собора, она такая высокая, выше любой дозорной башни.

Дозорная башня — как часто Гаспар повторял про себя эти и другие подобные слова в Ломенвале! Он взял бумажку и крепко сжал обе руки Теодюля.

— До свидания, — сказал ему Теодюль. — Потом расскажешь мне все-все про Драпера.

Всего два-три дня понадобилось барже, чтобы достичь Антверпена. Не такой уж долгий путь... Но Гаспар был поражен красотой реки и разнообразием ее берегов, вдоль которых они проплывали. Природа словно старалась превзойти самое себя. Гаспару казалось, что множество миров теснятся вокруг.

После Ваулсора Гаспар увидел замки на поросших лесом холмах. Сады и каменные перила чередовались с нехожеными зарослями. Чуть подальше высокие скалы отражались в водах Мааса. Сменяли друг друга крепости, соборы, заводы. Были города — Динан, Намюр, Анденн, Юи, потом — Льеж. В Намюре Гаспар увидел первую дозорную башню. Время от времени опекавший его матрос сообщал ему названия мест; к востоку снова начинались бескрайние леса и вздымались вершины Фаня — самые высокие горы Арденн. В просветах между их зубцами можно было увидеть древние развалины среди полей; красота и изящество сочетались здесь с первобытной суровостью природы. Красные крыши, луга и нивы проплывали за бортом, сливаясь в одну чарующую картину. Гаспару никогда и во сне не снилась подобная красота.

В первый день он провел долгие часы, лежа на животе на носу баржи. Воды казались ему безбрежными. Длинные зеленовато-синие волны бежали вдоль обоих бортов судна, которым правила команда из двух матросов. Эти люди не спрашивали Гаспара, откуда он. Они разделили с ним свой обед, а вечером уложили спать в каюте.

Остался позади Льеж. Баржа остановилась на ночь чуть ниже города, а на другой день покинула Маас у маяка и вошла в канал Альберта. Теперь они плыли как будто по огромному туннелю, прорытому между холмами. После Хасселта началась равнина. Долго тянувшийся за бортом однообразный пейзаж снова сменился пестрыми картинами, когда на следующее утро баржа подошла к Антверпену. На окраине города канал соединялся с Шельдой.

— Мы высадим тебя не доходя Шельды, — сказал один из матросов. — Сейчас мы в Мерксеме. Пойдешь вдоль канала до моста. По мосту проходит шоссе Роттердам—Антверпен. Иди через мост и дальше все время прямо.

Как сказали Гаспару, так он и сделал. Когда мальчик оказался в Антверпене, ему и в голову не пришло спрашивать дорогу. Он просто шел куда глаза глядят. Никто не обращал на него внимания. Больше часа он просидел на набережной, глядя на реку. Широкая, судоходная, она неспешно катила свои воды к морю. Гаспар увидел пришвартованный к причалу броненосец, снующие по воде прогулочные катера, баржи. Он мог бы до бесконечности смотреть на воду, ощущая на своем лице соленый морской ветерок, долетавший с раскинувшейся под голубым небом песчаной равнины на другом берегу. Наконец он почувствовал голод и машинально порылся в кармане.

— Ни гроша... — пробормотал он себе под нос. Но в руке оказались бельгийские банковские билеты. Теодюль Резидор все предусмотрел и ухитрился сунуть деньги ему в карман так, что он и не заметил.

В маленькой закусочной Гаспар поел жареной картошки и мидий, затем вернулся к Шельде. Он долго бродил, даже не думая разыскивать тех, к кому послал его Теодюль. Что-то давно с ним ничего не случалось, и мальчик ждал очередного невезения, зная, что тогда этот новый мир, в котором он робко делал первые шаги, отринет его навеки. Поэтому ему хотелось успеть увидеть как можно больше. Он еще прошелся по берегу Шельды, вышел на соборную площадь и полюбовался высокой колокольней, бродил без цели по широким проспектам. Только под вечер Гаспар решил, что пора пойти к Стэну и поискать Никласа Крамера и его сыновей.