– Крепче его вяжи, Жила! А будет возникать, приложи его ещё разок – нам фокусы тут не нужны! Ты чево так долго с ним возишься? Ах ты ж, поганец! – За окриком последовал звук удара, потом что-то проволокли по земле и бросили у костра.

Бракар чуть приподнял голову и увидел, что Ник с Дартом лежат на земле рядышком, связанные по рукам и ногам, а здоровый мужик, заросший по самые глаза чёрной бородой, потирает укушенную Ником руку.

Мужик сморщился и, выругавшись, уже занёс ногу для нового пинка, но не успел – с повозки к нему метнулась Рула и, как разъярённая кошка, вцепилась ему в шею. Мужик охнул от неожиданности и огромным кулаком нанес в голову девчонки сокрушительный удар. Рула жалобно пискнула и обмякла, свалившись под ноги мужика.

– Вот дрянь-то! Зараза! – Мужик потёр шею и, нагнувшись, с любопытством посмотрел на девчонку. – Как тигра кинулась…

– Да как вы смеете бить ребёнка! – Звонкий голос Мелесты дрожал от злости. – Убийцы! Вон отсюда!

Мужик распрямился и, уперев руки в бока, громко захохотал. Два других нападавших, проверявшие узлы на верёвках мальчишек, посмотрели в сторону Мелесты и присоединились к своему предводителю. Вдоволь нахохотавшись, мужик замолчал и почти ласково произнёс:

– Драный, а ну-ка тащи сюда эту защитницу. Поглядим, что это за птица.

Драный, вёрткий мужичонка, получивший своё прозвище из-за когда-то разодранного в драке рта, живо залез на повозку и за руку стащил упирающуюся Мелесту прямо под ноги к командующему налётом мужику. Мелеста упала на колени рядом с девочкой и, схватив её тоненькую руку, начала щупать пульс.

– Прибил чё ли? А неча на меня кидаться! Бешеная прям… Эй, я с кем разговариваю?! А ну, встала, мать твою, шлюху!

Драный, стараясь угодить начальству, уже замахнулся на девушку, но Мелеста так зыркнула на него, что он тут же решил, что делать этого не стоит.

Мелеста поднялась и, глядя прямо в глаза попятившемуся разбойнику, громко сказала:

– Я – Мелеста Орстер, жена Улафа Орстера, вейстора Прилесья! А это моя прислужница и охрана! И вы дорого заплатите за это беззаконие, когда мой муж узнает о том, что здесь произошло! По законам Нумерии, любой, посягнувший на жизнь и здоровье вейстора и членов его семьи, приговаривается к смертной казни через четвертование!

Мужик, слегка опешивший от такого напора, хмыкнул, но стараясь сохранить лицо, отмахнулся от наступавшей Мелесты. И уже без прежней уверенности рыкнул:

– Цыть! Заткнись, кому говорю! Жена вейстора! Знаем мы таких жён… Жила, свяжи-ка её тоже. А то вон как зашипела, того и гляди – в рожу вцепится!

Жила, высокий нескладный мужик с длинными руками, быстро подскочил и скрутил отчаянно сопротивлявшейся Мелесте руки. Девушка попыталась пнуть его по ноге, но Жила проворно увернулся и толкнул её к костру, где опять зашевелились связанные мальчишки.

– Что вам нужно от нас? Мы простые путники и никаких богатств с собой не везём, – Бракар старался говорить спокойно, чтобы не вызвать у нападавших новый приступ ярости.

– Ещё один защитник! Слышь, Палёный! Тащи и его до кучи!

Мужик с безобразным шрамом от ожога, украшавшим правую половину его лица, ухватил Бракара за шиворот и легко выдернул из повозки. От неловкого движения рука вспыхнула нестерпимой болью, и лекарь охнул, приземлившись у костра на пятую точку.

– Свяжи его, чтоб не рыпался, падлюка.

Палёный уже взялся за верёвку, но приглядевшись, пробурчал:

– Морда, да куда он денется. Он же калека. Да сам глянь.

Морда, всё ещё потирая руку, поглядел на Бракара, плюнул и удовлетворённо хмыкнул:

– Вроде бы те. По всем приметам. Лодочник так и сказал… – тут Морда замолчал, поняв, что сболтнул лишнее. – А ну, Жила, пошарь в повозке. Тащи всё, что найдёшь! Жрать хочется, у меня всегда после драки живот с голоду урчать начинает!

Жила с Драным перевернули всю повозку и выволокли к костру всё припасённое на дорогу. И вскоре в котелке уже булькала густая похлёбка из мяса с пшеном.

Пленников оттащили к повозке и связали между собой. Мальчишки пришли в себя и теперь исподлобья злобно глядели на разбойников. Тван периодически стонал, а вот Рула признаков жизни не подавала. Бракар с беспокойством поглядывал на девочку, но все его просьбы осмотреть раненую оставались без ответа.

Плотно позавтракав, разбойники ещё раз тщательно обшарили повозку и, явно не удовлетворившись найденным, принялись обыскивать пленников, невзирая на возмущённые крики Мелесты. Драный, которого она укусила за руку, взвизгнул от неожиданности и отвесил девушке звонкую пощёчину. Бракар, прикрикнувший на Драного, получил свою порцию тумаков. Досталось и парнишкам, обзывавшим разбойников последними словами.

Удовлетворенно загремев найденными в кошеле у Мелесты литами, Морда снова уселся у костра и важно произнёс:

– Дело сделано. Драный, отведёшь лошадь с повозкой обратно – такой уговор был. А мы с вами потащим этих троих к Зверю. Неплохо бы за них получить ещё по десятке.

– Почему троих? Этого, лопоухого, Лодочник приказал прихлопнуть. И чево он ему сделал? Безобидный на вид мальчонка, кусачий только, язви его в печёнку… – Драный хохотнул.

Морда, дёрнув плечами, рявкнул:

– Приказал!? Это я тут приказываю, понял, придурок! Свою бабу пусть прихлопнет! А я не собираюсь ценным товаром разбрасываться! Приказал он! Да он мне с прошлого раза пять литов задолжал и отдавать не торопится, жмотяра косопузая! Пусть радуется, что я ещё лошадь назад отдаю!

Драный затих, втянув голову в плечи. С Мордой лучше было не спорить – рука у него уж больно тяжёлая. Да было бы из-за кого… И какая ему, Драному, собственно разница – тут прибьют этого мальца, или Зверь продаст его в каменоломню – конец будет один. Только помается ещё, сердешный…

– А ты там помалкивай. Спросит, скажешь, что всё сделали, как договаривались – и точка. Понял!?

Драный быстро закивал головой. А потом, набравшись ещё раз смелости, спросил:

– А с этими-то чево?

Морда зло покосился на него, посопел, почесал бороду и нехотя выдавил:

– Тут, однако, оставить придётся. Девчонка вряд ли очухается, крепко я приложил… Рыжая… кто её знает, вдруг и вправду вейсторская жёнка, Лодочник ничего про неё не сказал, сволочь… А мне неохота голову терять из-за всякой… Привяжем покрепче – сама и сдохнет. Или зверюшки здешние подмогнут. Какой тогда с меня спрос? – Морда расплылся в довольной улыбке, найдя такой умный выход из щекотливой ситуации. – А старикашку ей в компанию. Им вместе подыхать веселей будет!

Теперь уже гоготала вся компания. Жила всхлипывал, сотрясаясь всем своим длинным телом. Палёный разразился таким неожиданно громким хохотом, что лошадь шарахнулась и жалобно заржала. Драный взвизгнул и завалился на спину, дёргая в воздухе коротенькими кривыми ногами.

Пленники в ужасе смотрели на веселящихся разбойников. Сейчас, когда до них, наконец, дошёл весь смысл услышанного, холодный липкий ужас начал выползать откуда-то из подсознания и заполнять собой все их существа. Мелеста отчаянно старалась не расплакаться, но предательские слёзы сами покатились по щекам. Никита зло глянул на сидящих у костра и процедил через стиснутые зубы:

– Гады! Фашисты проклятые! Ненавижу вас, твари!

Бракар молчал. Он решил предпринять ещё одну попытку уговорить разбойников отпустить их. За хороший выкуп, конечно. Он не был уверен, захочет ли раскошелиться тётка Мелесты, но ведь всегда можно было обратиться к любому члену Лекарского Братства.

– Послушайте! – Голос Бракара прорвался в веселье, и оно мгновенно смолкло. Головы мужчин с любопытством повернулись к пленникам.

– Послушайте! Я – Бракар, лекарь господина вейстора Прилесья! И я вам обещаю, что если вы отпустите нас с миром, и мы сможем добраться до Таграса, мы заплатим каждому из вас по десять золотых литов. Каждому!

Глаза Жилы и Драного мгновенно зажглись жадностью, как будто в них вспыхнул отблеск считаемых в голове золотых монет. Палёный удивлённо хмыкнул и посмотрел на предводителя. Морда, медленно погасив в бороде ухмылку, встал и, потянувшись до хруста, буркнул: