Касаться песен черствыми руками

В разгар азарта — нет, нехорошо!

Кто наш предел однажды перешел,

Вдохни огонь в захолодевший камень,

Возьми язык, и вырви, и учи

Слагать речей поющие ключи.

Ты видел мир? Он начерно и наспех

Сырым плакатом взят на полотно.

Земли плавучее зерно

И этих звезд пылающая насыпь

Твоим глазам развернуты давно.

Он ждет тебя. Ты старый мастер,

Не у тебя ль запрятаны в запястьях

Стук молотков и стук сердец,

И солнц играющие снасти,

И вымуштрованный резец?

Кромсай же заново и чертежи и карты.

Всю поступь мира начисто разбей,

Чтоб соль высокого азарта

Запела в россыпи камней.

Ты слышал мир? В его раскачке ранней,

В ветрах и водах жалобы дробя,

Все те же голоса трубят,

Все о твоем стремительном дыханьи…

Взойди на холм. Твоя земля в тумане.

Она поет. Она зовет тебя.

Над слухом человеческим,

Над площадью земли

Плывут мои словесные,

Плывут мои певучие

Цветные корабли.

Не знаю, где их родина,

Не я их вывожу,

Но только ночь наклонится,

И я уже слежу:

И вдруг качнутся полымем,

И входят в тишину,

Я только слышу в голосе

Предзорную струну,

Кочующую, лунную,

Ударившую в пляс,

Растущую, бурунную,

Надорванную в лязг —

И стены растекаются,

И вздернуты глаза,

И струнами развернутыми

Стонут паруса.

Идут, играя визгами,

Хмелея высотой,

Над злым косноязычием,

Над нищей теснотой,

Над спящими,

Над падшими,

Над стуком торгашей,

Неслыханными брызгами

Для темных человеческих

Загубленных ушей.

И кто-то вдруг засветится,

Привстанет у стола

И станет им подтягивать,

Раскачиваясь в лад, —

И вдруг увидит заново:

В подоблачных лесах

Дорогами пернатыми

Проходят паруса —

А это я, протянутый

Над стуками,

Над странами,

Плыву, не зная сам —

В какой последней гавани,

В краях какой земли —

Пройдут мои чудесные,

Зайдут мои певучие,

Замрут мои последние

Цветные корабли.

Ходят пóнизу туманы,

Холодят стремена.

Заложили атаманы

В самокруты тютюна,

Чубарыми гривачами

Повернули на закат,

Длинноусыми речами

Дым шевелят:

«Не пора ли

Остудить удила,

Заряница за горами

Залегла.

Оступается дорога

Вороным-ворона,

Перещупана по крохам

Низовая сторона,

Переиграна спесь

Догола,

За плечами только степь

Да зола —

Не пора ли конюхам

В передых

Кожухами колыхать

До воды?»

Только звякнули железа,

Только тени вперевес —

И ударили поводья

На рысях,

И копыта над водой

Висят.

Ходят берегом туманы,

Холодят,

По развернутому стану

Седла встали в ряд.

Крепко ночь над головами

Завязала сон,

Понизовыми делами

Веет от попон.

Только ухо на дозоре

Шорохи берет,

Только, дреме непокорен,

Ветер пламя гнет.

И когда, зарей подбитый

Из-за гор,

Задохнется под копытами

Костер, —

Будут хлопоты и лязги,

А пока —

Шарит нож под опоясками

Рука.

Подымается города взмах

На полуночных лунных весах,

Залетает зима,

Заметает зима

В переулочки, за дома.

В переулочках и домах

Суета согревает шаг.

Не у каждого под рукой

Крепкостенный жилой покой,

Чтоб нести в высоком строю

Рядовую судьбу свою,

Но у каждого злее зуб,

Если день на подарки скуп.

И когда призаляжет тьма

В переулочки, за дома, —

Не тряси, гражданочка,

Соболями,

Где фонарики

Не горят,

Там девчоночки

С делашами

Финским ножиком

Говорят…

А фонарики бегут, бегут,

А за стеклами уют берегут.

А за стеклами ночь зажжена

Золотей, чем над крышей луна,

И я вижу, как вяжут концы

Закупившие судьбы дельцы,

И цыганка с подругой в лад

Механическим жаром дрожат,

И одна наклонилась вперед,

А другая плечами плывет,

И слепыми глазами поет,

И гитара стучит и бормочет

Про «любовь, летней ночи короче».

И в волненьи сидят оловянном

Истуканы над желтым стаканом…

Вдруг ударило за окном

Полустанками, дымком,

Свежей сосенкой, петухом.

В подбеленной луной дали,

На средине моей земли,

По дороге — полозок, полозок,

Над полозьями — голосок.

То ли ветер в соломинку лег

И свистит на раскатах дорог,

То ли полночь…

   А это она —

Снеговая моя страна,

Костромская моя жена —

Путь полозьями ворошит,

Сосны песенкой ворожит,

Древней песенкой, простой

На соломинке золотой, —

И страна широка, широка,

А соломинка высока.

Оттого вот и я пою

На широком таком строю,

И я слышу тебя, страна,

Снеговая моя струна,

Костромская моя жена!..

И как будто не давит тьма,

Залетевшая за дома.