— Ясновельможный пан, я в вашем доме гость, но я ещё и пленник. Поэтому скажу так, чтобы никого здесь не обидеть, и кратко. Князь Черкасский нарушил русские обычаи сватовства, потому давайте сочтём, что это с его стороны была шутка. Пошутил князь. А может, его лукавый на то подтолкнул. Признайся, князь Димитрий, и мы вместе посмеёмся. А я той порой выпью кубок за великодушие ясновельможного пана Льва Ивановича и прекрасной княгини Кристины. Виват!

Князь Черкасский понял, что снова получил отказ и счёл за лучшее ответить:

   — Что ж, я и впрямь пошутил. Свобода кому голову не замутит. И я присоединяюсь, воевода, к твоему тосту.

В трапезной стало спокойнее, все выпили, и Лев Сапега рассказал дипломатическую шутку о том, как однажды польский посол — это было ещё при Иване Грозном — неудачно пошутил и государь велел послу выпить жбан медовухи.

   — И понял я из повеления Ивана Грозного, что шутить опасно.

Все посмеялись, и трапеза завершилась мирно и тихо. Но это походило на тишину перед бурей. Из трапезной князья Димитрий и Игорь уходили последними. Все, кто шёл впереди, поднялись на второй этаж, где были спальни. Им предстоял полуденный сон. А князь Димитрий мягко взял под руку князя Игоря и повёл его из палат на двор. Они спустились с крыльца и вскоре скрылись на аллее среди деревьев. Наконец Димитрий опустил руку Игоря и жёстко произнёс:

   — Ты жалкий трус. Почему не защитил честного князя от насмешки, которую учинил изменник боярин Шеин? Я просил руки его дочери, которую люблю. А ты слушал боярина и улыбался. И я повторяю, что ты трус. И ты это, вижу, признаешь.

   — Образумься, князь Димитрий, — невозмутимо ответил Игорь. — Я тоже люблю Катерину и просил её руки у родителей. Они мне не отказали.

   — Ах вот как! Значит, это ты, подлец, перешёл мне дорогу! — Глаза князя были безумными, на губах выступила пена. — Я убью тебя, если не скроешься с глаз долой!

   — Можешь угрожать. Но послушай меня, князь Черкасский, — твёрдо выговорил князь Игорь. — Боярин Шеин не изменник, а я не трус. Ты же клеветник. Я всё о тебе знаю. Ты мерзкое существо. Получи же за всё.

И князь Игорь нанёс князю Димитрию пощёчину и спокойно пошёл прочь. Но он не сделал и ста шагов, как его догнали шляхтичи и стременной князя, встали перед ним.

   — Мой господин вызывает тебя на поединок, — заявил Керим. — Он смоет твоей кровью свой позор.

   — Но у меня нет оружия. Я готов с ним встретиться в кулачном бою. — И, повернувшись к шляхтичам, Игорь с улыбкой добавил: — Но он же старик. Как можно бить стариков!

Князь Димитрий уже подошёл к шляхтичам, встал рядом. Зло бросил:

   — Я покажу тебе «старика»! Молокосос! — И попросил шляхтичей: — Дайте мне ваши палаши. Пусть защищается этот наглец!

Шляхтичи переглянулись, пожали плечами: дескать, князь защищает свою честь, — обнажили палаши и подали эфесами князю. Он взял оружие, ловко бросил один палаш князю Игорю.

   — Защищайся! — крикнул князь Черкасский и изготовился к бою.

Князь Игорь, поймав палаш, не вскинул его навстречу противнику. Он провёл рукой по обоюдоострому клинку и подумал, что ради Кати он должен выиграть этот поединок, хотя сам вид крови претил ему. Но нужно было биться, и князь Игорь, молодой, полный силы и ловкости, умения владеть любым оружием, хладнокровный и расчётливый в бою, поднял палаш. Вступая в бой, он надеялся завершить его бескровно. Как хотелось ему в этот миг заставить князя Димитрия признать себя виновным в том, к чему он вынудил его, князя Игоря!

И совсем другие мысли, да и не мысли, а неуёмная злость и ненависть двигали чувствами князя Черкасского. Он вспомнил кулачный бой на Москва-реке с Шеиным, когда был повержен на лёд, вспомнил свой позор в Суздале, когда попытался подсунуть Шеину фальшивый кинжал. Всё это подхлестнуло ярость князя, и он ринулся на Игоря слепо, опрометчиво. Палаши скрестились, и с первых же ответных ударов князя Игоря Димитрий почувствовал, что лёгкой победы у него не будет. Да и победит ли он этого спокойного, расчётливого, с железными нервами воина?

Получив на все прямые атаки мощный отпор, Димитрий пустил в оборот все свои финты, какими владел достаточно искусно. Он прыгал из стороны в сторону, отступал, заманивая Игоря напороться на клинок, вновь бросался вперёд. Но всюду встречал удар по своему палашу, который отбивал его оружие с нарастающей силой. Наконец один из ударов Черкасского достиг цели, он ранил князя Горчакова в левую руку, потекла кровь. Черкасский довольно вскрикнул и бросился вперёд, чтобы добить противника. Тут-то он и получил ответный удар в правую грудь.

Князь Черкасский ещё медленно оседал на землю, зажимая левой рукой рану, а в это время к князю Игорю со спины, с кинжалом в руках подбирался стременной Керим. Он был похож на рысь, готовую к прыжку на свою жертву. Но Господь отвёл от Игоря удар. В какое-то мгновение он почувствовал опасность, извернулся, упал на спину и выставил палаш. Керим животом упал на остриё клинка и, вскрикнув по-звериному, рухнул замертво.

Князь Игорь встал, отдал палаш одному из шляхтичей и, зажав рану на руке, медленно побрёл к палатам Льва Сапеги.

Всё, что случилось в глубине парка близ палат Льва Сапеги, видел его садовник Ануш. Он поспешил к своему господину. Найдя его в библиотеке, где Лев Сапега отдыхал после трапезы, садовник, тяжело переводя дыхание, сказал:

— Ясновельможный пан, там в парке московиты убивают друг друга.

   — Позови слуг, пусть бегут туда.

Сапега сам поспешил из палат.

Едва он вышел на крыльцо, как увидел князя Игоря, который шёл к флигелю, где жил. Лев Сапега окликнул его:

   — Князь Игорь, что случилось?

   — Беда нахлынула. Князь Димитрий ранен!

Сапега заторопился в парк. Его обогнали слуги, садовник Ануш. Навстречу им показались шляхтичи, которые несли князя.

   — Он жив? — спросил Сапега шляхтичей.

   — Да, ясновельможный пан, — ответил один из шляхтичей. — Но там есть убитый.

Лев Сапега и Ануш прошли дальше и на полянке увидели труп стременного Керима. Он лежал на животе, руки его были вытянуты вперёд, и в правой он держал кинжал. Сапега только покачал головой и пошёл назад, сказав Анушу: «Закопайте его».

Льву Сапеге понадобилось увидеть князя Горчакова и воеводу Шеина. Тонкий дипломат знал, что с князьями Черкасскими лучше не связываться, и он хотел выяснить, не лежит ли и на нём вина за ранение князя и смерть стременного. Когда он вошёл во флигель, где обитали Шеины и Горчаков, то увидел, что Мария перевязывает рану князю Игорю, а Михаил помогает ей.

   — Я пришёл вас спросить, почему в моём имении случилось кровопролитие? Объясните.

   — Ясновельможный пан, князь Черкасский оскорбил воеводу Михаила Борисыча и меня. Я ответил на это пощёчиной, и он вызвал меня на поединок.

   — И ты ранил князя?

   — Вначале был ранен я.

   — А кто же убил стременного?

   — Он бросился со спины на меня с кинжалом. Я извернулся и...

   — Убил его?

   — Да, ясновельможный пан. Всё произошло на глазах у шляхтичей.

Лев Иванович возбуждённо ходил по покою.

   — Завтра приедет в имение московский посол. Что я ему скажу?

   — То и скажите, что случилось. К тому же есть очевидцы, — ответил Михаил Шеин.

   — А не сватовство ли тому причиной? — спросил Шеина Сапега.

   — И сватовство. Я ведь отказал князю. Но говорить об этом — долгая история. Будет свободный час, и я поведаю, ясновельможный пан.

Доктор Льва Сапеги осмотрел князя Черкасского и признал рану не опасной для жизни. Княгине Кристине, которая была в покое во время перевязки, он сообщил:

   — Через две недели ваш гость выздоровеет, ясновельможная пани.

А на другой день, уже после полудня, на дворе имения появилась дорожная карета. Приехал русский посол Стас Желябужский. Лев Иванович, будучи послом в Московии ещё в царствование Василия Шуйского, встречался с Желябужским в Посольском приказе. Они пришлись друг другу по душе и теперь встретились как добрые знакомые. Между русским послом Желябужским и бывшим польским послом завязался откровенный разговор об отношениях между собой государей Польши и Руси.