Они прыгают в машину и мчатся по шоссе на север, в сторону Сакатекаса. У Сэнди большое преимущество во времени, но с таким грузом на заднем сиденье он далеко не уйдет. Они несутся через старый мексиканский перекресток Кока-Кола – Карта-Бланка, мимо Чикалоте, Ринкон-де-Ромос и Сан-Франциско, всюду останавливаются и кричат собравшимся на углу у аптеки мексиканским ковбоям:

– Эй! Вы не видали тут полоумного гринго на мотоцикле – во всем оранжевом?

«Нет». «Нет». «Нет». – Ублюдки, они так обленились в своих гуарачах, что от них ничего не добьешься, – и они несутся дальше, сквозь навозную пыль, но в конце концов сдаются и в унынии поворачивают назад, к автобусу.

– Черт подери, – говорит Горянка, – какой теперь без «Ампекса» Кислотный Тест!

Сложное подключение инструментов, переменное запаздывание, синхронизация, запись для Архивов – все это без «Ампекса» невозможно. Сэнди увез «Ампекс» Проказников – Проказников ни на миг не покидала уверенность в том, что аппарат принадлежит им. Не Проказнику Сэнди Леманн-Хаупту, а всем Проказникам. Клану Проказников, ордену Проказников, отменившему все связи, договоры и имущественные права, существующие в добропорядочном мире, – а кто матерь моя и братья мои? И посмотрел он тогда на тех, что сидели вокруг него, и сказал: «Вот матерь моя и братья мои! Ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот мне брат и сестра и матерь».

А теперь оставалось лишь воображать себе, как этот сукодей катит по Мексиканской Национальной Автостраде, из последних сил пытаясь уволочь на своем «Судзуки» в Нью-Йорк… общее достояние. В Нью-Йорк. Так вот для чего он силы копил! Шесть тысяч прикольных миль на двухсотпятидесятифунтовом мотоцикле, чтобы отыскать свое электронное имущество, а потом тащить его назад, к границе, сверкая на закате прикольной светящейся краской.

Отъехав примерно на четыре с половиной тысячи футов, Сэнди остановился передохнуть в тени большого ангара из рифленого железа. Вдали залитая солнцем взлетная полоса аэропорта Агуаскальентес с болтающимися без дела смуглыми мексиканцами в рабочих комбинезонах. До определенного момента Сэнди оставался, что называется, хозяином своего слова. Как и обещал, он проехал пару кварталов. Затем он повернул направо, доехал до городского аэропорта, остановился у ангара… и принялся ждать… а вдруг Кизи и вправду так глубоко погружен в Данный Момент, вдруг он такой искусный провидец, что выпустит сейчас дзэн-стрелу… а может, и наоборот, не тронет его до самой последней минуты, а потом явится прямо сюда, вновь затащит его в автобус и в то же мгновение окончательно даст понять, в чьих руках Власть, контроль над его разумом до скончания века…

Как ни странно, острый приступ паранойи кончился, как только он отдышался в тени. Более того, он стал удивительно спокоен, как будто уже ушел от погони. Он это сделал. Это был его фильм. Он затащил их в свой сценарий. К примеру, Майка Хейджена. «Ну-уу, – сказал тот. – Даже не знаю. Ты же знаешь, что говорит Вождь». Да, он знал. Три года он пробыл в автобусе. Их полет был одновременно освобождением и порабощением: освобождение, власть, воля, самая сильная в мире, – но чья воля? Коллективного разума? Ну да, он никогда не вел войну снов с коллективным разумом, коллективный разум никогда не обращал его в рабство, коллективный разум никогда не вершил над ним свой самовластный суд, никогда не выносил ему единственный свой загадочный приговор: «Все в порядке, Сэнди».

Разумеется, ему было не под силу тащить громадный «Ампекс» на мотоцикле три тысячи миль. К тому же от нескончаемой тряски он еще до границы превратился бы в кучку сверкающих побрякушек наподобие транзисторного приемника из кислотного мешка Пола Фостера. Но и это он предусмотрел. В Агуаскальентес была транспортная контора компании «Железнодорожный экспресс». Он отвезет «Ампекс» туда и отправит его в Нью-Йорк наложенным платежом, а сам покатит на мотоцикле, свободный как птица. Что он и сделал.

Годом позже я разговаривал с Сэнди в Центральном парке, на берегу озера близ авеню Сентрал-парк-саут. Выглядел он прекрасно, казался спокойным и сильным. Он встречался с красивой блондинкой, с которой я уже успел познакомиться. Работал он звукооператором в одной компании грамзаписи. Мы долго говорили о его приключениях с Проказниками, сгустились сумерки, а мы все рассказывали друг другу о том, что слышали в последнее время о Кизи, потом начало темнеть, мы поднялись и вышли из парка. И все это время Сэнди очень тепло вспоминал и о Кизи, и обо всем пережитом, вспоминал без малейших признаков озлобления. Начинало темнеть, и мы поднялись и вышли из парка. Перед самым расставанием Сэнди повернулся ко мне и сказал:

– Знаешь… я навсегда останусь в автобусе.

«Лео! Лео! Вы же Лео. Неужели вы меня не узнаёте? Когда-то мы были членами Братства и должны были остаться ими всегда. Мы вместе совершали путешествие в Страну Востока».

Проказники переехали в Мехико и пригороды, где устроили пару-тройку Кислотных Тестов, без особого, правда, азарта. Туда с гордостью понаехали американские торчки из системы Айихик – Сан-Мигель-де-Альенде Мехико… Да, кстати… в Мексике я случайно встретил Кизи и Проказников, и мы все уторчались. Приходили и индейцы, которые тащились молча.

Адвокаты Кизи тем временем не давали покоя иммиграционным властям Мехико, пытаясь получить для него законную визу, дающую право на длительное проживание, а от тех веяло то теплом, то холодом. Потом же и вовсе повеяло стужей. Проказникам казалось, что автобус всюду преследуют автомобили, битком набитые элегантно одетыми мексиканцами. Стоуну они мерещились на каждом шагу, но он вел машину не останавливаясь. Кэсседи гнал автобус через мексиканские тьеррас фриас, задавшись новой целью: изъездить Мексику вдоль и поперек, позабыв про тормоза, сворачивать на осыпающиеся, утыканные корнями кустарника горные склоны, но не тормозить ни из-за телег, ни из-за машин и животных, выровнять свой темп, направить спастокинетические подергивания в ритме Джо Кьюбы, резкие прямые линии, в новую линию – новую линию – Кизи видит, как это происходит даже в вечном Кэсседи – ну конечно же! – в первую очередь в нем – из Огня в Воду, из Каменного Века в Век Кислотный и в глубь мгновения в данный момент – Далше…

Хватит. Кизи, сиднем сидеть! Пришла пора перенести будущее в США, вернуть грядущее в Калифорнию, а заодно выпутаться из всей этой истории с копами и им подобными. Мексиканские власти дали понять, что намерены выставить его из страны, возможно, через месяц, на формальном основании отсутствия визы. Но в любом случае Крысиные земли себя исчерпали. Проказники завалили их сказочным хламом Мексики. Они эти земли насытили. Они… в самом деле, майор, не осталось больше в Крысиных землях источника, из которого можно испить воды…

Сегодняшняя фантазия заключалась в том, чтобы довести до предела проказу с Изгоем, сделаться Феноменальным Проказником-Беглецом в баскин-роббинсовских недрах США. Вы что, никогда не видели Проказника-Беглеца? Тогда посмотрите этот фильм; он затягивает…

Для возвращения у Кизи имелась мелодрама с крепким сюжетом. Размалюем автобус еще гуще и ярче, и тогда им его ни за что не увидеть. Проникнуть обратно он рассчитывал по принципу «похищенных документов». Если вести себя развязно и грубо, им нипочем не догадаться, кто ты такой.

Для въезда в страну Кизи выбрал Браунсвиль, штат Техас. Это самый восточный населенный пункт на мексиканской границе, фактически на берегу Мексиканского залива, причем наименее подходящий для возвращения торчков. Большинство торчков въезжало с западной стороны, со стороны Тихуаны, потому что они возвращались в Калифорнию.

И вот он нахлобучил ковбойскую шляпу и этаким чумазым неряхой предстал пред ясные очи служащих таможенно-иммиграционного поста в Браунсвиле. Взяв у одного мексиканца напрокат белую лошадь с глубокой седловиной, он влез на нее в лихо заломленной набекрень ковбойской шляпе и поехал, бренча на гитаре и лениво, как пьяный, покачивая головой. Так он и пересек границу верхом на едва плетущейся старой кляче, точно «Певун Джимми Энгланд».