— Ты хочешь прийти сюда? Ты точно хочешь прийти сюда?

— Я бы сейчас пришел, если это нормально. Если можно.

— Такого раньше со мной не случалось, ну знаешь, когда я был врединой. Теперь для меня целый новый мир открывается.

— Я прямо сейчас приду.

— О, да!

Дортмундер звонил в дверной звонок и из спикера раздалось скрипучее и протяжное:

— Это ты-ы?

— Да, Арни, это я.

Жужжание замка, хлопанье двери, запах мокрых газет и Арни на ступеньках. Дортмундер поднялся к нему и Арни радостно ему сообщил:

— Вот увидишь, я действительно внес изменения так, что ты не поверишь.

Дортмундер посмотрел на того, кто по-прежнему казался привычным Арни и сказал:

— Перемены в квартире, ты это имел в виду?

— Я про нового себя, Джон Дортмундер, — возмутился Арни, проводя его через коридор. — Не знаю. Я сам себе нравлюсь. До чего же я потрясающий парень, оказывается!

— Ага.

Арни закрыл за ними дверь, Дортмундер вошел в комнату и сразу же был сражен неожиданным ударом по некоторым чувствам. Например, звук — довольно громкий, непрекращающийся свист, словно в соседней квартире реактивный двигатель завели. Потом запах — его не было. Ни намека на то, что вы оказались заперты в музее на ночь. Осязание — совсем иное, прохлада омывающая все тело. И наконец зрение — в огромном окне торчал громоздкий черный ящик, вибрирующий и выдающий и звук и холод одновременно.

— Арни, это что, кондиционер?

— На дворе август, Джон Дортмундер. И отвечая на твой вопрос: да, это кондиционер. У меня не было раньше кондиционера, потому что у меня ничего не было, я считал, что что-то такое не заслуживаю. Я был таким мерзким мудаком, что продавцы в больших магазинах приплатили бы лишь бы я скупался не у них.

— Слышал об этом.

— Но это новый я, Джон Дортмундер. И я заслуживаю… заслуживаю лучшего! И всего! Так и случилось, что этот кондиционер появился в моей жизни, наравне с другими разными мелочами. Я смотрел на него и думал, а чего бы не сломать заведенный у меня торговый порядок и не купить этот чертов агрегат?! А тут еще и бонус — запах исчез! Даже из спальни!

— Круто, Арни.

— Я изменился. И говорю тебе, Джон Дортмундер, следующим тут появится мой тостер!

— Думаю, ты во всем прав, но причина по которой я хотел к тебе прийти — даже до того как узнал про кондиционер…

— Все это для меня в новинку.

— Может, присядем и поговорим?

— Конечно, — воскликнул Арни, но тут же как-то неуверенно осмотрелся. — Должен тебе признаться, есть тут одна небольшая проблема — теперь за столом сложновато. То есть, кондиционер это хорошо, но если находится близко к нему, то возникает чувство, что ты на Эверест взобрался. Я промерз за завтраком, пока сообразил что к чему.

Дортмундер тоже оглянулся.

— У той стены места хватит, если убрать кресло. Мы с тобой вдвоем можем перетащить туда стол и стулья. Ты конечно лишишься вида из окна, да его уже у тебя нет.

— Там изначально смотреть было не на что. Давай так и сделаем.

Итак, они устроили перестановку и Дортмундеру посчастливилось всего лишь коснуться арктического холода по близости с кондиционером, чтобы понять — на свете есть вещи и похуже жары и вони. Усевшись на новом месте, Арни рассматривал помещение.

— Я никогда не видел своей комнату с этого ракурса.

— Думаю, так и есть.

— Может мне еще и картин чьих-нибудь повесить, — задумчиво протянул Арни.

— Только не Престона Феавезера, — Дормундер все старался перевести разговор на нужную тему.

— Нет, — рассмеялся Арни. — Все его картины подписаны всякими Пикассо и Моне. Будь уверен, ты их там найдешь.

— Об этом я и хотел с тобой потолковать.

— Да? — Арни выглядел немного обеспокоенным.

— Мы решили идти в пятницу.

— Пятница — нормально.

— Утром мы как раз достанем грузовик, и будем заниматься делом весь день, столько сколько потребуется. Уходить решили до темна.

— Похоже на хороший план.

— Из твоих разговоров следует, что грузовик набьется под завязку.

— Так и есть, Джон Дортмундер. У вас будет хорошая добыча.

— Кажется для одного грузовика будет многовато товара, а мы можем провернуть только одну ходку.

— Значит, выбирайте лучшее, — ощерился Арни. — Уже жду не дождусь.

— Вот это как раз нас и беспокоит. Что если мы оставим там что-нибудь ценное, а возьмем что-то тоже хорошее, но не такое ценное? Мы расстроимся, а потом ты сам расстроишься.

— Ладно тебе, — отмахнулся Арни. — Не прибедняйся. Ты прекрасно разбираешься в ценных вещах. Да и другие, уверен, тоже.

— Мы просто не очень уверены. Поэтому и решили просить у тебя помощи.

Арни скривился.

— Не вижу как могу помочь. Я же не могу составить список. Я ведь там никогда не бывал.

— Именно! В этом-то и проблема.

Арни смотрел на Дортмундера в ожидании продолжения, и когда его не последовало, спросил сам:

— Какая проблема?

— Ты никогда не видел квартиры.

— Да, — Арни пожал плечами. — И даже если парень вернется обратно в Нью-Йорк, вряд ли он пригласит меня в гости.

— Значит, тебе надо посмотреть его хату.

— Не понимаю как я могу это сделать.

Дортмундер пожал плечами и просто, словно о чем-то само собой разумеющимся, сказал:

— Ты пойдешь с нами.

— Пойду куда? — нахмурился Арни.

— В пентхаус. Ты сможешь указывать нам, что брать…

— В пентхаус? Пока вы его грабите?

— Тебе даже таскать ничего не придется, только указывать…

— Джон Дортмундер! Я даже из квартиры не выхожу! Особенно сейчас, когда я… Ты на меня посмотри! — и он ткнул себя пальцем правой руки в левую. — Я до сих пор серо-зеленого цвета!

И то верно.

— Я заметил. И он уже становится…

— Никуда он не становится! Он такой и есть! Даже если бы я любил выходить на улицу, я все равно не могу этого сделать сейчас. Да еще и участвовать в деле? Я никогда не участвую!

— Это особый случай, Арни. Просто вспомни Престона Феавезера. Те вещи, что он тебе говорил…

— Я такие вещи стараюсь не вспоминать.

— А ты вспомни. Это не просто очередная работенка для тебя, Арни. Это дело чести. И самоуважения.

— Ну…

— Ты теперь новый, Арни, и за это стоит постоять.

Арни явно задумался.

— Я даже не расстроился насчет кондиционера, — размышлял он вслух. — Я почувствовал, что это нормально сделать что-нибудь для себя.

— И был прав. Новый ты хочешь удобства достойного тебя, всего самого лучшего — ты же сам так говорил.

— Правда, так и сказал.

Он с серьезным видом осознавал нового себя.

— Так вот, — продолжал напирать Дортмундер. — Новый ты — хочет отомстить, и отомстить как следует.

Арни кивнул.

— Хочет?

— Он же не хочет прочесть в газетах: «Престон Феавезер говорит: „Слава богу они не взяли Бетховена!“».

— Это композитор.

— Не важно. Ты понял мою мысль. Новый Арни желает отомстить. Он хочет участвовать и видеть как все это закончится, а потом он желает прочесть в газетах: «Престон Феавезер говорит: „Эти парни были такими искусными! Они даже ле Корбузье взяли!“».

— Кого? — покосился на него Арни.

— Не важно, — отмахнулся Дортмундер. — Смысл тут в том, что это особое дело. Тебе надо показать этому парню что такое гордость. Он не может разговаривать с тобой в таком тоне!

— Да, не может, — согласился Арни. Его щеки даже немного порозовели.

— Ты просто раздавишь этого козла. Ты обнесешь его до нитки!

Внезапная, прежде никогда невиданная, улыбка растянула губы Арни.

— Джон Дортмундер, так в котором часу ты за мной заедешь?

Престон никогда не любил морские прогулки. А когда моторка летит по морю, рассекая волны, и ты лежишь на полу каюты, то это усиливает нелюбовь.

А он как раз валялся на полу каюты. Лодку вели два здоровяка, судя по акценту австралийцы или, может быть, новозеландцы. Схватив его своими мощными лапищами, они вытянули его из прогулочной лодки и столкнули по ступенькам в эту каюту под громкий издевательский смех Пэм, который до сих пор звучал в его ушах. Он влетел — под окрик «Береги башку!» — так быстро, что окружающее помещение показалось ему смазанной палитрой.