— Но ведь это будет только компьютерной моделью ситуации, верно? — спросила Стелла, не понимая, почему Бренда считает это такой большой проблемой. — Ты же не собираешься в действительности поджечь меня, чтобы заставить испытать то, что я пережила? Это было бы действительно настоящей травмой.

— Нет, разумеется, нет.

— Тогда я согласна.

— Ну, и отлично, — сказала Бренда. — В таком случае нам следует приступить к подготовке прямо сейчас. — Она достала из своего портфеля небольшой желтый блокнот и положила его на стол. — Давай вернемся к самому началу. Расскажи мне все, что ты помнишь о начале пожара. А самое главное — покажи мне фотографии своих родителей.

— У меня их нет, — грустно произнесла Стелла. — Я же говорила тебе, что все погибло в огне.

— Я подумаю, что можно предпринять, — задумчиво сказала Бренда, — и займусь этим сегодня же. Как только завтра утром закончится слушание в суде по вещественным доказательствам, мы вернемся в Даллас и договоримся обо всем.

Этот дом находился в аристократической части Хьюстона. Он был выстроен из красного кирпича, а в уютном дворе росли огромные вязы и кедры, превосходно укрывавшие его от палящего солнца. В девять часов утра весь фасад дома был еще темным, и создавалось обманчивое впечатление, что в доме никого нет. Свет горел только в комнате хозяйки, в удаленной части дома.

Холли вышла из ванной, туго повязав на голове полотенце. Она набросила на себя прозрачную рубашку и подошла к кровати, на которой лежал мужчина.

— Я же сказала, чтобы ты уходил. С минуты на минуту здесь появится мой бывший муж. Я не хочу, чтобы он увидел твою машину во дворе. Ему очень не нравится, когда я развлекаюсь с мужчинами в присутствии дочери.

Мужчина лежал, уткнувшись лицом в подушку. Его кожа блестела от пота, и от этого еще отчетливей были видны тугие мускулы.

— Ты что, глухой, что ли? — заорала Холли. — Ты же обещал мне, что уйдешь к тому времени, когда я выйду из ванны. Почему ты все еще здесь?

Он застонал, перевернулся на спину и уставился в потолок.

— Нам нужно поговорить, — сказал он с некоторым напряжением. — Я не могу сделать то, о чем ты меня просишь, Холли. Я не могу дать показания против моей сестры.

Ее лицо стало угрожающим.

— Ты сделаешь то, что я тебе сказала, — почти зарычала Холли. — Если ты этого не сделаешь, то в следующий раз будешь трахать уже своего сокамерника в тюрьме Хантсвилль. — Она откинула голову назад и неожиданно рассмеялась. От ее зловещего смеха Марио стало не по себе. — Нет, я, пожалуй, не совсем точно выразилась, — злорадно добавила она. — Это тебя будут трахать в этом заведении, милый мой. И можешь себе представить, какая при этом выстроится очередь.

— Господи, — воскликнул он, переворачиваясь на живот и снова пряча лицо в подушку. — Как только я мог связаться с сукой вроде тебя?

Холли подбежала к кровати и ударила его по заду.

— Ты сказал с сукой, да? — заорала она. — Я не покажусь тебе такой сукой после того, как на твою задницу накинутся крутые завсегдатаи тюремной камеры. Ты будешь там королевой бала, Марио.

— Ты невыносима, — сказал он, вскакивая и хватая брюки со спинки стула. Он быстро надел их и застегнул «молнию». — Тебя волнует только твоя карьера. Ты хочешь сделать себе имя за счет Стеллы. Холли наклонилась к нему.

— А ты, Марио? — с усмешкой процедила она, ухватив пучок волос на его груди и резко потянув его на себя. — Что нужно тебе? Щепотку кокаина, после которой ты взлетаешь на седьмое небо? Как же ты будешь устраиваться в тюремной камере, чтобы достигать этого блаженного состояния?

Марио оттолкнул ее.

— У меня есть возможность все честно рассказать, — пробормотал он, учащенно дыша, и оглядел комнату. — У меня нет уголовного прошлого. Это будет первое дело против меня. Меня задержали один-единственный раз, когда я был подростком, поэтому можно рассчитывать на то, что мне назначат испытательный срок.

— Эй, парень, — шутливо сказала Холли, — если хочешь поиграть в кости, попробуй. Хотя должна тебе сказать, что в Техасе не очень жалуют торговцев наркотиками, — добавила она. — Даю тебе гарантию, что ты окажешься в тюрьме. Кроме того, — продолжила она, — я сделаю все возможное, чтобы ты получил максимальный срок. А я почти всегда добиваюсь того, чего хочу. Надеюсь, ты правильно меня понял.

Марио подхватил рубашку и быстро просунул руки в рукава. Его лицо пылало от гнева и досады. Наконец ему удалось одеться. Не говоря больше ни слова, он быстро выбежал из комнаты, спустился в холл, а оттуда — во двор. Добравшись до своей машины, он мгновенно завел мотор и умчался.

Capa Каталони подошла к дверям и осторожно, всего на какой-нибудь дюйм, приоткрыла ее.

— Что вам нужно? — спросила она.

Бренда Андерсон продемонстрировала ей свой значок.

— Офис Окружного прокурора, — сказала она, надеясь, что женщина не заметит буквы «Д» и «С», которые указывали на принадлежность владелицы знака к аппарату прокуратуры Далласа. — Нам нужна ваша помощь. Можно войти?

— Моего мужа нет дома, — заявила женщина, укрываясь за дверью, как за щитом. Она была небольшого роста, хрупкого телосложения, с изрезанным морщинами лицом и тусклыми каштановыми волосами. Сара Каталони смотрела на гостью с недоверием.

— Но, возможно, вы все-таки поможете нам? — спокойно повторила вопрос Бренда. Ей во что бы то ни стало требовалось пробиться сквозь стену настороженности, которую возвела вокруг себя тетушка Стеллы. — Дело в том, что мы разыскиваем фотографии родителей Стеллы Каталони. Они просто необходимы для судебного процесса.

— Зачем вам их фотографии? — спросила Сара. — Родители Стеллы давно мертвы.

— Вы знаете, — просительно произнесла Бренда, — мы хотим показать присяжным, как они выглядели при жизни, чтобы заседатели представили их реальными людьми. Это особенно важно в нашем случае, когда разбирается такое давнишнее дело.

— Нет у меня никаких фотографий, — сказала Сара и снова попыталась захлопнуть дверь. Бренда не позволила ей это сделать — она успела вставить ногу в щель.

— Клем выбросил их, — вынуждена была продолжить разговор Сара. — Они действовали на него угнетающе.

Ага, запахло жареным, подумала Бренда. Должно быть, этот человек виноват, и сильно, раз ему трудно было лишний раз взглянуть на фотографию брата.

— У вас есть другие родственники, у которых могли сохраниться снимки?

— Думаю, у Марии они есть, — ответила женщина. — Она живет в Сан-Франциско. Это двоюродная сестра моего мужа. Хотите, я дам вам ее адрес?

— Да, если можно. И было бы хорошо, если бы заодно вы написали и номер ее телефона.

Сара Каталони исчезла в недрах дома и через минуту вернулась.

— Не думаю, что Стелла виновата, — заметила она. — А вы знаете, где она сейчас, офицер? Клем сказал, что ее выпустили под залог.

— Конечно, — заметила Бренда. Она старалась говорить ровно и без всяких эмоций, но скрыть радостное возбуждение, охватившее ее, было не так просто. Наконец-то появился важный свидетель, и ей, Бренде, удалось найти его прямо во вражеском лагере. Когда в суде приступят к перекрестному допросу, показаниям Сары Каталони цены не будет. — Вы хотите что-нибудь передать Стелле?

Сара вздохнула.

— Все это так ужасно. Мой муж — человек справедливый, но в каждой семье бывают проблемы. В то время, когда его брат погиб, Клем с ним не слишком-то ладил. Да что греха таить, между ними возникла самая настоящая вражда.

— Понятно… — медленно произнесла Бренда. — Но это ни в коем случае не объясняет уверенности капитана Каталони в том, что именно ваша племянница убила своих родителей. Если вы хоть что-нибудь знаете…

Сара смахнула несколько непослушных прядок, упавших ей на лицо.

— Молодые редко жалеют о чем-нибудь, — уклончиво заметила она, глядя Бренде прямо в глаза. — Когда вы станете постарше, то, возможно, поймете, что я имею в виду. Хуже всего на свете та боль, которую вы испытываете оттого, что не сделали или не сказали то, что было нужно сделать или сказать когда-то.