— Ты даже не представляешь, Стелла, как я хотела, чтобы в конце концов этот процесс состоялся. Я очень сблизилась с матерью Рикки. А когда мы потерпели неудачу и этого подонка выпустили на свободу, у меня появилось чувство, что я предала ее.

— Она довольно милая женщина, — охотно подтвердила Стелла. Заметив, что Бен Гроуман пристально смотрит на нее, она отвернулась к стене и слегка понизила голос. — На днях она вспоминала о тебе и просила передать наилучшие пожелания.

— Как она поживает? — участливо спросила Холли. — Она пережила жуткие времена. Ведь Рикки был ее единственным сыном. Я очень хорошо понимаю ее горе, ведь у меня самой дочь примерно такого же возраста.

— Сейчас, кажется, она чувствует себя немного лучше, — сказала Стелла. — Я думаю, что после того, как дело закончилось и справедливость восторжествовала, ее жизнь потихоньку войдет в нормальную колею. — Стелла задумалась, вспомнив собственное прошлое. — Кстати, — обратилась она к подруге, — у тебя была возможность просмотреть старые отчеты о пожаре? У тебя же такой острый взгляд, Холли, ты наверняка сможешь заметить то, что скрылось от всех остальных. Я знаю, у тебя мало времени, но все же надеюсь…

— О да, — воскликнула Холли. — Извини, Стелла. Я так увлеклась результатом процесса над Пелхамом, что забыла сказать тебе главное: твой старый приятель вернулся в город. Полицейские задержали его прошлой ночью. Завтра утром его привезут к нам для дачи показаний.

— Рэндалл? — спросила Стелла, непроизвольно прикрыв щеку рукой. Затем она повернулась и похлопала по плечу Гроумана. — Задержали Тома Рэндалла, Бен. Он снова в Хьюстоне.

Гроуман заерзал на стуле и нахмурился.

— В котором часу он будет у вас? — поинтересовалась Стелла.

— В девять утра, — ответила Холли. — Послушай, Стелла, — продолжала она внезапно осипшим голосом, — все почему-то решили, что я ушла от вас из-за того, что проиграла дело Пелхама. Но это не так. Я сменила место работы прежде всего потому, что Гроуман постоянно домогался меня и в конце концов просто вынудил уйти. Коллегия адвокатов почему-то не обратила на мое заявление должного внимания, но это еще не означает, что я была не права. — Холли сделала небольшую паузу, и Стелла услышала ее тяжелое дыхание. — Я знаю, что ты с ним тесно связана и что, возможно, он сейчас сидит рядом, но, по правде говоря, мне на это наплевать. — Прежде чем Стелла успела ответить, Холли бросила трубку.

Стелла пожала плечами и положила трубку на рычаг.

— Твоя самая большая поклонница, — сообщила Стелла Гроуману.

— Неужели? — усмехнулся он, отодвигая в сторону стул. — Лучше скажи мне что-нибудь такое, чего я еще не знаю. — Через несколько секунд он встал, с удивлением заметив напряженное выражение, которое изменило лицо Стеллы. — Рэндалл — это тот самый человек, который, как ты полагаешь, виновен в пожаре, унесшем жизни твоих родителей. Это означает, что из-за него на твоем лице появился этот ужасный шрам, я прав?

— Да, — тихо сказала Стелла, и ее глаза полыхнули гневом. — Ты знаешь, как я хочу добраться до этого человека? Нет, ты даже не можешь представить себе этого, Бен.

— Ну, и что ты теперь собираешься делать?

— Я ждала шестнадцать лет, пока этот засранец попался, — разъяренно выпалила Стелла. — Я хочу, чтобы теперь он заплатил за все, что сделал со мной. Ты хочешь знать, что я собираюсь делать? Я намерена пригвоздить его поганую задницу к стене. — Стелла судорожно сжала кулаки. — Но не только этого. Я хочу насладиться каждой минутой этой казни.

Все присутствовавшие, до этого весело смявшиеся, неожиданно замолчали. До сегодняшнего дня никто из них, кроме, разумеется, Гроумана, не знал о существовании безобразного шрама на лице Стеллы. Она всегда тщательно скрывала его под копной густых волос, спадавших на правую щеку.

В этот момент в комнату вошла Бренда и удивленно огляделась.

— Может быть, я что-нибудь пропустила? — с неподдельным изумлением спросила она. — Может быть, здесь кто-то умер? Послушайте, ребята, до сих пор я думала, что у нас здесь вечеринка…

Стелла смотрела перед собой, ничего, в сущности, не замечая. Ее губы были плотно сжаты, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Осознав, наконец, что все внимательно следят за ней, не скрывая интереса, она покраснела от смущения.

Сэм быстро поднялся и придвинул стул к столу.

— Пойдем, Стелла, — сказал он, положив руку ей на плечо и слегка подтолкнув к двери. Она вся дрожала, и он не мог не замечать это. — Я отвезу тебя домой. Пойдем отсюда.

Офис окружного прокурора находился на улице Фаннин в центральной части Хьюстона. В десятиэтажном здании из коричневого кирпича трудились более двух сотен работников прокуратуры, да еще бесчисленное множество мелких клерков. Пожилой мужчина в сером костюме из полиэстера, в отменно начищенных черных туфлях и большой серой шляпе подошел к стеклянной двери здания, но, прежде чем войти, отступил немного в сторону, чтобы пропустить женщину, мужчину и двух маленьких детишек. Вслед за ними он вошел сам и повел их по огромному холлу к открытому лифту. Поднявшись на девятый этаж, вся компания направилась в глубь длинного коридора. Неожиданно маленькая девочка заплакала, и женщине пришлось взять ее на руки.

— Я очень сожалею, мадам, — сказал детектив Карл Уинтерс, повернувшись к женщине, — но вам придется подождать здесь. — Он остановился у двери комнаты для допросов. — В конце коридора есть несколько торговых автоматов. Вы можете пройти туда, если хотите чего-нибудь выпить или купить детям немного конфет.

Женщина взяла за руку старшего ребенка и тяжело опустилась на скамью, продолжая держать малышку на руках. Она крепко прижимала маленькую девочку к груди.

— Все нормально, — сказала она. — Как долго он там пробудет?

— Не думаю, что он особенно задержится, — ответил детектив, пальцем сдвинув на затылок широкополую шляпу.

Шестидесятилетний Карл Уинтерс давно мог бы отправиться на пенсию, но он слишком долго прослужил в полиции и не представлял себе жизни без этой работы. Его жена умерла несколько лет назад, и на горизонте пока не было ни одной женщины, с которой он решился бы связать судьбу. Все лицо его испещряли мелкие морщинки, в маленьких глазах светилась хитрость. И прежде довольно тучное, его тело стало еще более полным за последние годы. Огромный живот, казалось, вот-вот разорвет застегнутый на последнюю дырку брючный ремень.

Да, он не видел никакого смысла в уходе на пенсию. Чем он смог бы заниматься, оставив любимую работу? Когда один из самых близких его друзей проглотил пулю от револьвера всего через три месяца после того, как сдал значок полицейского, Уинтерс окончательно решил продолжать работать до тех пор, пока не окочурится в своем служебном автомобиле или пока какой-нибудь подонок не напичкает его свинцом. Ему нравилось то волнение, которое каждый день вызывала работа полицейского, нравились связанные с ней неожиданности и острые ощущения, щекочущая нервы опасность. Ему также доставляло удовольствие расхаживать повсюду с полицейским значком в кармане и с тяжелым кольтом на бедре. Это давало ему ощущение власти и вызывало уважение окружающих. Он знал, что многие посмеиваются над ним из-за широкополой ковбойской шляпы, но ему было чихать на все, что о нем говорили другие. Его волосы изрядно поредели за последние годы, и ему нравилось то чувство, которое он испытывал, надевая каждое утро свою шляпу. Это было для него чем-то вроде удара колокола, извещавшего о том, что боксер-профессионал вот-вот появится на ринге.

— Сюда, — сказал он Тому Рэндаллу, открывая дверь комнаты для допросов и кивком головы приглашая того войти.

Рэндалл — приятный на вид молодой мужчина чуть старше тридцати лет со светло-каштановыми волосами и открытым, дружелюбным лицом, — переступил порог. Он был одет в гавайскую рубашку с короткими рукавами, джинсы фирмы «Ливайс», на ногах — легкие кожаные мокасины. Войдя в комнату, он нервно улыбнулся, увидев собравшихся там людей. Рэндалл отличался высоким ростом, но производил впечатление очень сильного человека, так как был на редкость коренаст и плотно сложен. Его ноги казались толстыми, как стволы деревьев, а рубашка, похоже, вот-вот могла лопнуть на груди, не выдержав давления выпиравших из-под нее тугих мускулов. У Карла Уинтерса не было никаких сомнений в том, что этот человек мог нанести весьма серьезные повреждения любому, кто оказался бы на его пути.