— Но так происходит буквально со всеми уголовными делами, — попытался успокоить ее Сэм. — Чем более громкий скандал разгорается вокруг того или иного процесса, тем труднее найти беспристрастных присяжных. Но это не означает, что их вообще нет в природе.

— Но ты же знаешь: чем сложнее уголовное дело, — продолжала спорить Стелла, — тем более важную роль приобретает общественное мнение. — В этот момент она услышала, как щелкнул замок в соседнем номере, и притихла, прислушиваясь к звуку. — Лучше всего, Сэм, я помню не то, что видела, а то, что слышала в ту ночь, — сказала Стелла, ощущая чрезвычайное напряжение во всем теле. — Это было что-то вроде металлического щелканья, прерываемого каким-то другим звуком — отрывистым и звонким. Затем снова следовало щелканье, подобное тому, что раздавалось вначале. А вскоре после этого я поняла, что моя постель охвачена огнем, и почувствовала отвратительный, ужасный запах, который, должно быть, шел от моего собственного горящего тела. — Стелла вскочила с постели и закрыла лицо руками, не осознавая того, что именно так она закрыла лицо в ту ужасную ночь, когда произошел пожар. — Если бы я только могла определить характер этого звука, Сэм. Я точно знаю, что именно в этом звуке кроется ключ к разгадке.

— Злоумышленник должен был каким-то образом поджечь дом, — задумчиво произнес Сэм. — Может, это щелканье зажигалки?

— Я тоже думала об этом, — уныло сказала Стелла. — Я перепробовала сотни зажигалок, ни одна из них не издавала такой звук. Те щелчки были совершенно другими, более отчетливыми, более звонкими.

Сэм продолжал гладить ее тело под простыней. Его руки нежно прикасались к ее груди, опускались вниз, к животу, добираясь до самых чувствительных мест. Стелла неожиданно убрала его руки, быстрым движением сняла с себя простыню, встала на ноги и посмотрела на него. Затем она, не говоря ни слова, раздвинула ноги, открывая внутреннюю часть бедер, обезображенную шрамами.

Из всех ее шрамов эти были наиболее ужасными и казались ей просто отвратительными. Беспощадный огонь разрушил такой большой участок кожи, что врачам пришлось немало потрудиться при пересадке кожи с других участков тела. Посмотрев на свою тень, отброшенную на противоположную стену, Стелла заметила, что очертания ее ног были неровными. Она вздрогнула, подумав о том, что Сэм увидит ту же картину.

Но он даже глазом не моргнул. Он только вздохнул, с легким присвистом выпустив через секунду воздух из легких. Стелла не спеша повернулась и пошла в ванную, позволив ему увидеть белые пятна на ее спине и ягодицах. Именно отсюда хирурги взяли не тронутую огнем кожу для пересадки. Теперь он увидел все, подумала она. Захочет ли он после этого близости с ней?

Глянув в зеркало в ванной комнате, Стелла высморкалась и снова направилась к кровати. Сэм ничего не сказал ей и только еще крепче прижал к себе. Какое-то время они лежали неподвижно, а потом снова стали ласкать друг друга и занялись, наконец, любовью. Оки так эмоционально воспринимали свою близость, а их чувства были настолько искренними, что, когда Стелла вскрикнула от невыразимого удовольствия, Сэм потерял самообладание и расплакался.

— О, Сэм, — воскликнула Стелла, — что я с тобой сделала!

— После смерти Лиз, — тихо сказал Сэм и вытер глаза краем простыни, — я чувствовал себя таким опустошенным. Разумеется, у меня были другие женщины, но я никогда не испытывал с ними такого восхитительного чувства. Иногда мне казалось, что моя душа совершенно омертвела. Я делал только механические движения, не более того. Короткие мгновения физического удовлетворения не приносили мне радости. Я никогда не считал, что люблю кого-либо из этих женщин. Это был только секс — простой, неприхотливый и неполноценный. Тебе одной удалось убедить меня в том, что я еще живой человек. Ты вдохнула в меня новую и свежую струю жизни, Стелла. Я снова научился чувствовать.

На следующее утро, в девять часов, Стелла повезла Сэма в аэропорт. Он улетал в Даллас, а она решила на какое-то время остаться в Хьюстоне. Бренда Андерсон уже устроилась в гостинице «Холидэй инн» и приступила к расследованию, да и Стелле пора было действовать. Сэм убедил ее оставить взятую им напрокат машину и не пытаться брать другую — на свое имя. Высадив Сэма на обочине, Стелла вышла из машины и крепко обняла его.

— Все будет хорошо, — стал успокаивать ее он. — Ты справишься с этими трудностями. Я в этом уверен.

— Дело не в этом Сэм, — сказала она. — Я обнимаю тебя потому, что хочу сказать: наша ночь прошла слишком быстро.

— У нас будет еще много ночей, Стелла.

— Хорошо бы, — ответила она, поцеловала его и направилась к машине.

Удаляясь от аэропорта, она еще долго видела его в боковом зеркале машины. Он казался очень красивым в своем темном в мелкую полоску костюме, с атташе-кейсом в одной руке и небольшой дорожной сумкой — в другой. Как ей хотелось повернуть машину, подъехать к нему и уговорить остаться. Но она не могла этого сделать. Стелла лишь сильнее нажала на педаль и помчалась прочь. Ей предстояло много работы. Если она не сможет отвести от себя обвинения, то, несомненно, потеряет его. А теперь она точно знала, что не может позволить себе этого.

Когда ее задержали, она часто думала, что скажут об этом люди и как арест отразится на ее служебной карьере. Она просто не могла представить себе жизнь вне общества. Будет ли у нее теперь шанс занять достаточно высокое положение? Брэд часто говорил, что она ничего не понимает в жизни и не отдает себе отчет в том, что представляет собой истинную ценность. Теперь Стелла признала, что ее муж был прав. Любовь к Сэму казалась ей теперь гораздо более важной, чем любое успешно проведенное в суде дело или суетливая возня в ее офисе. Она могла выиграть все судебные дела в мире, но удовлетворение от ее служебного успеха ни за что не сравнилось бы с тем чувством радости, которое появилось у нее благодаря любви Сэма. Думая о жизни с Брэдом, она признавала, что воспринимала его любовь как должное и пренебрегала своими супружескими обязанностями даже в то время, когда у него еще не было другой женщины. Но сейчас уже было поздно. Она ничего не могла изменить в прошлом, и ей оставалось лишь бороться за будущее. Щурясь от яркого утреннего солнца, Стелла быстро гнала машину, используя все свое мастерство водителя. Она взглянула в зеркало у ветрового стекла, отбросила со лба волосы и внимательно присмотрелась к шраму на щеке. Она уже и так слишком тяжело наказана. Нет, она не позволит им упрятать ее в тюрьму за преступление, которого не совершала. Она будет использовать любую возможность. Она похоронит Холли Оппенгеймер в невообразимой куче бумаг, которые представит на судебное разбирательство.

Вспомнив про Марио, Стелла почувствовала страх. Она решила отложить на время встречу с Брендой Андерсон и, резко повернув руль, направилась к дому своего брата. Во дворе она сразу заметила машину Марио. Стелла быстро поднялась по ступенькам и стала изо всех сил колотить кулаком в дверь. Услышав легкий шум шагов, она отошла в сторону, чтобы он не смог увидеть ее через дверной глазок.

— Кто там? — прозвучал громкий голос за дверью.

Стелла не ответила ни слова. Затем она снова протянула руку и постучала.

— Я вас не вижу, — сказал Марио сердито. Но любопытство в конце концов победило, и он резко распахнул дверь.

Стелла вышла из своего укрытия. Увидев ее, Марио попятился и попытался захлопнуть дверь перед ее носом.

— Не смей этого делать! — закричала Стелла, удерживая дверь руками. Ей удалось оттолкнуть брата и войти в квартиру.

— Почему ты хотел закрыть дверь? — спросила она, с трудом сдерживая возмущение. — Почему ты избегаешь меня? Ты даже не пришел навестить меня в тюрьме.

— Я знал, что ты попытаешься всю вину свалить на меня, — тихо сказал Марио, не глядя на нее. — Ты всегда все сваливаешь на меня.

— Нет, я никогда этого не делала, — возмущенно выкрикнула Стелла. Ее голос гулко прозвучал в закрытом пространстве квартиры.