— Ума не приложу, — пожаловалась герцогиня, — как это прикрепить? Если на платье — то из–за меха видно не будет. А если прямо на палантин, опять–таки не видно, потому что ворс длинный.

Хастер осмотрел ее с головы до ног, потом со словами «позвольте, сударыня» взял из ее руки номерок и подвесил на свисающем конце бисерного пояска. Номерок органично слился с костюмом дамы, изящно повиснув где–то чуть выше колена.

— А так можно?

— В правилах нет точных указаний, где именно следует помещать номерок, — сказал Хастер. — А что не запрещено, то не возбраняется.

К ним подошел очередной подросток — лет пятнадцати с пухлым блокнотом.

— В лотерее участвовать будем? — осведомился он, глядя куда–то себе под ноги. Но тут взгляд его зацепил номерок на конце пояска, он улыбнулся и, подняв глаза, сказал уже весьма благодушно: — Только между нами говоря, сударыня, выигрышный билет уже продан.

— Но это ведь нечестно! — воскликнула герцогиня. — Вы лишаете нас удовольствия играть!

— Главное — не выигрыш, главное — участие, — промолвил Хастер, вынимая кошелек. — Но раз билеты не выиграют, я буду платить только половинную цену, молодой человек, — предупредил он.

— Да чего уж, — согласился подросток. Он взял двенадцать империалов за два билетика, кинул их в объемистую амфору–копилку, которую тащил за собой на колесиках, и открыл блокнот: — Только дамы почему–то предпочитают садовников, а господа поваров, так что садовников и поваров уже не осталось. Вам кого? — смотрел он при этом исключительно на даму

У Хастера было искушение назвать младшего помощника ассенизатора, но при Прекрасной Герцогине он не осмелился.

— Даже не знаю, — пробормотал он, потом вспомнил давешнюю даму с «сумочкой» и спросил: — А на чиновника, который принимал нас в Мытне, уже поставили?

— Одним из первых, — улыбнувшись, словно понимая, ответил мальчик и тут же вновь обернулся к герцогине: — А вот не угодно ли сударыне выбрать трубочиста? Великолепно подойдет к вашему платью. Черное и белое, а, сударыня?

— Почему бы и нет! _ согласилась юная дама. — У вас, юноша, отличный вкус.

Юноша со всеми признаками дамского угодника даже чуть зарделся от похвалы.

— А вам, сударь, я могу порекомендовать кого–нибудь из музыкантов. Искусство сейчас в моде. Хотите арфиста?

— О нет, только не это! — Хастер даже передернул плечами. — Куда я арфу дену, если он мне ее подарит?! Мне бы подошло что–нибудь поближе к науке. Нет ли у вас какого завалящего алхимика?

— Алхимиков не держим. А что до химии… — он полистал блокнот. — Не хотите ли «грибного человека»?

— А он здесь есть? — искренне удивился Хастер.

— Как же! — не менее искренне ответил подросток.

— Мне его воистину жаль, — сказал Хастер, припомнив недавний завтрак, который «грибной человек» обязан был отведывать. — Но какое же отношение он имеет к химии?

Подросток с сожалением посмотрел на непонятливого господина:

— Но ведь яды — это же химия!

— Логично, — допустил Хастер. — Хорошо, давай «грибного человека»!

— Прекрасный выбор! Товар первый сорт, сударь и сударыня, не пожалеете! — подросток с серьезной миной отметил что–то в своем блокноте и, вырвав две квитанции, протянул Хастеру: — Прошу вас: трубочист для дамы, отведыватель пищи для кавалера.

Герцогиня рассмеялась.

— Спасибо, юноша, вы оказали нам услугу. — Она открыла сумочку, достала монету и протянула подростку: — Это лично для вас, за любезность.

Подросток чуть смутился.

— Вообще–то не полагается, — произнес он, принимая монету, — но вы ведь не взятку мне даете, правда?

— Разумеется, молодой человек, — подтвердил Хастер. — Кстати, кем вы сами собираетесь стать через четыре года, если не секрет?

— Помощником эконома, сударь, если не будет лучшей вакансии, — ответил подросток и, отвесив легкий поклон, потащил свою амфору дальше.

— Станет, — убежденно сказал Хастер.

— Давайте подойдем к Тахиру, — предложила его спутница.

Они прошли к герцогу, развлекавшему даму, которая выпала ему по жребию — средних лет брюнетку, одетую несколько провинциально. Хастер ее не знал, однако герцогиня еще издали заулыбалась, и, сблизившись, дамы сделали друг другу несколько двусмысленных комплиментов, что говорило об их давней женской дружбе.

— Княжна, позвольте представить вам моего кузена господина Тенедоса, сына Арсии, — представил герцог Хастера. — Кузен, это княжна Садалмелик Зэйне из Сарата.

Хастер поклонился и приложился к ручке.

«Ага, — припомнил Хастер. — Так вот это кто. Вот ты какая, старая перечница!»

— О! Я давно хотела с вами познакомиться, — заулыбалась княжна Зэйне.

Хастер поклонился — так он ей и поверил.

— Что–то не видно вашей матушки, — продолжала княжна. — Я так хотела с ней поболтать… Ах, мы, женщины, так легкомысленны, так ранимы! Она, надеюсь, не больна? — радостно полюбопытствовала княжна.

«Размечталась!», — подумал Хастер и опрометчиво пояснил:

— Матушка испросила Высочайшего разрешения не участвовать в сегодняшнем празднике. Моя сестра была тяжело больна и врачи рекомендовали ей срочно выехать на воды.

Глазки княжны загорелись.

— Ах, надеюсь, это не чахотка? — хищно спросила она.

«Типун тебе!» — зло подумал Хастер, а вслух возразил со всей возможной любезностью:

— Что вы, княжна! Сестра недавно переболела дифтеритом. К счастью, все обошлось, но врачи не советовали оставаться в Столице.

— Дифтерит! — сладко пропела княжна. — О, говорят, он дает массу самых страшных осложнений. У вашей сестры могут быть какие–нибудь неприятные последствия?

— Без, — кратко прокомментировал Хастер.

Княжна увяла.

— Погоды стоят ужасные, вы не находите? — попробовал ободрить ее Хастер.

— Ах, вы правы! — Но она вовсе не была склонна переходить на погоду — люди и их всевозможные болезни интересовали княжну больше. Только вот объект она себе выбрала не очень удачный.

— А батюшка ваш в добром здравии? — спросила с надеждой.

— В великолепном! — страстно заверил ее Хастер. «Не дождешься!»

— Вон он стоит с молодой графиней Расальфаг, — сказал герцог. Похоже, партнерша уже успела ему порядком надоесть. — Какой–то у нее сегодня не здоровый вид, вы не находите? — заметил он как бы между прочим.

— Где, где? — алчно заволновалась княжна. — Я еще не знакома с ней.

Когда она отошла, все трое переглянулись и весело рассмеялись

Впрочем, рано они радовались. Граф Картенед был не из тех кавалеров, что куртуазничают со всеми дамами подряд, да и его спутница славилась модной сейчас среди светской молодежи прямотой нравов, поэтому когда княжна вскорости вернулась, уши у нее горели.

Герцог постарался не заметить возвращения своей докучливой компаньонки, и Хастер с герцогиней его охотно поддерживали. Как ни в чем ни бывало герцог продолжал недоконченный разговор:

— После прогулки по парку вы, любезный кузен, вероятно, захотите первый раз за день прилично поесть и отдохнуть. Поэтому я хочу пригласить вас отужинать с нами. Я заказал места в одном трактире неподалеку. Так что давайте не будем ждать друг друга. Вы с Ксантой сразу же отправляйтесь туда, а я подъеду сразу же, как освобожусь. Принимаете вы это предложение?

— С удовольствием, — ответил Хастер. — Трактир… э-э?..

— Трактир «Ежик в крыжовнике».

Хастер поклонился.

— Спасибо, герцог.

— Как? — вскинула брови герцогиня. — «Ежик в крыжовнике»? Какое милое название!

— Какое ужасное, вызывающее платье! — привлекла, наконец, к себе внимание княжна.

Все посмотрели на нее.

— На ком? — невинно спросила герцогиня.

— На этой выскочке! — с неподдельным негодованием ответила княжна.

Все посмотрели на графиню Расальфаг.

Та была в прямого покроя голубом платье и жакете из соболей.

— Действительно, — вежливо согласилась герцогиня. — Соболя совершенно не идут к голубому.

Однако княжну возмутило не только это.