— Вот не знала, _ пожала плечами Алики.

— Что вы из моей коллегии?

— Нет, что у вас есть коллегия.

— Теперь знаете.

— И давно?

— Что именно?

— Давно я работаю в вашей коллегии?

— Вообще–то с тех пор, как попали к нам в карету, там, возле почтовой станции. А формально вот уже больше часа.

— А у меня вы спросить не забыли?

— А вы против?

Они замолчали. Алики задумалась о том, действительно ли она хочет работать в этой таинственной коллегии Рет — Ратуса, что это за коллегия и чем она занимается. Не только ведь поставкой девушек–двойников прекрасным герцогиням, симпатичным княжнам и прочим прелестным баронессам. Наверняка нет. Тут что–то более серьезное. Возможно, даже романтическое. Во всяком случае — таинственное и загадочное. Поистине сегодня особенная ночь!

Хорошенько, впрочем, дать волю своей фантазии, Алики не успела. Карета приостановилась возле обыкновенного, ничем не приметного здания, зажатого с обеих сторон стенами точно таких же обыкновенных и неприметных зданий и отличающегося от них только тем, что в нем не горело ни одного окна; потом свернула в едва освещенную одиноким фонарем арку; гулко прогрохотали копыта, словно карета проехала по недлинному тоннелю, и они остановились в совсем уж темном дворе.

— Идемте, — скомандовал Рет — Ратус и первым вышел из кареты. Он постучал в дверь, возле которой светилось одинокое окошко, кто–то выглянул в небольшую амбразуру, и с той стороны двери задвигались засовы.

Не успела Алики толком оглядеться — впрочем, смотреть в колодце–дворе было не на что: стены да кусок серого неба вверху, — как оказалась внутри, возле обыкновенной лестницы, каких полно в дешевых меблированных домах, но не в пример чистой и даже застланной ковром. Тут было к тому же довольно светло.

— Добрая ночь, сударь, — приветствовал Рет — Ратуса привратник, оказавшийся на удивление молодым мужчиной, крепким и подтянутым — разве что немного заспанным. Рет — Ратус кивнул в ответ и, не задерживаясь, стал подниматься по лестнице. Алики вынуждена была последовать за ним.

Они поднялись во второй этаж, свернули направо и прошли мимо нескольких одинаково казенных даже с виду дверей. Одну из них Рет — Ратус толкнул и по–хозяйски вошел. Алики остановилась в дверях.

Это была небольшая приемная, на кожаном диване кто–то спал, укутавшись в медвежью доху. Рет — Ратус шагнул к нему и тряхнул спящего за плечо:

— Просыпайся! Ты, надеюсь, одет? У нас дама.

Спящий тут же откинул свое покрывало, сел. Выглядел он так, что Алики подумала, будто он не спал, а притворялся спящим. Только небольшой беспорядок в одежде да всклокоченные волосы говорили об обратном. Впрочем, не прошло и минуты, как сапоги были обуты, жилет застегнут, черная куртка какого–то полувоенного вида ладно обтянула широкие плечи, а густые светлые волосы были аккуратно приглажены.

— Здравия желаю, господин эрст–резидент! — приветствовал он Рет — Ратуса. — Добрый вечер, сударыня, прошу простить… — Во взгляде голубых глаз блеснуло любопытство.

— Не до политесов, Саир, очень срочное дело! — резко оборвал его Рет — Ратус. — Идем в кабинет. — Он уже распахнул вторую дверь, противоположную первой. Обернулся к Алики. — Погрейтесь пока здесь, сударыня, — и скрылся.

Молодой адъютант — а кто же это еще мог быть? — тут же бросился следом.

— Кто у нас сегодня под рукой? — донеслось до Алики. Голос Рет — Ратуса был сух и деловит.

— Да сегодня посвободнее… — еще услышала Алики, прежде чем дверь закрылась. Можно было бы, конечно, и подслушать дальнейшее, но Алики поборола в себе любопытство и просто огляделась вокруг.

Да, это была явно приемная, скромная, скупо и деловито обставленная. Кожаный диван, канцелярский стол под плотно занавешенным окном с соответствующими принадлежностями на нем, в углу — громоздкий железный ящик с большущим колесом на двери вместо ручки и какими–то кнопками — сейф, несколько мягких кожаных же стульев вдоль стены — для ожидающих, надо полагать, красивые напольные часы, показывающие четверть второго ночи (ничего себе «добрый вечер, сударыня»!), разлапистая вешалка возле двери, на которой сейчас — когда успел? — висела одиноко та самая доха. И довольно тепло от притулившейся в уголке печи — видимо, черномундирный белобрысый адъютант недавно подкладывал угля.

Алики расстегнулась, подошла к печке, приоткрыла дверцу и, подкинув еще совок угля из стоящей возле корзины, протянула к огню зябкие еще руки. Стало светлее, хотя и без того в канделябрах горело по три толстых свечи. Хм, а с улицы казалось, что в окнах темно… И со двора тоже…

Алики чуть отодвинула штору. За ней был глухой ставень. Так, так…

Алики опустилась на ближайший стул и в очередной раз собралась подумать. Но тепло, по видимости, сыграло с ней злую шутку — она задремала. Во всяком случае, когда она открыла глаза, Рет — Ратус выходил из кабинета в сопровождении двух каких–то незнакомых ей людей; вид у всех троих был на удивление деловитый.

— Ага, — сказал Рет — Ратус, словно сейчас вспомнив об Алики. Он обернулся к стоящему за его спиной адъютанту: — Саир, занеси эту юную особу в наши ведомости. Пусть пройдет задним числом… скажем, две недели назад.

— Слушаю, господин эрст–резидент! — отозвался белобрысый, но Рет — Ратуса уже снова скрылся за дверью, а его спутников в приемной уже не было.

Часы деликатно пробили два раза, и, не менее деликатно кашлянув, адъютант поинтересовался:

— Не потрудитесь назвать ваше имя, сударыня?

Алики назвалась, ответила, что относится к мещанскому сословию, назвала место и время рождения. Все эти сведения были записаны красивым адъютантским каллиграфическим почерком в большой толстой книге. После чего из железного ящика с колесом с кнопками при помощи замысловатого ключа и нескольких мудреных манипуляций — пол–оборота туда, поворот ключа, нажатие на кнопки (какие — невидно, загораживает спина), оборот обратно и снова немного назад, второй поворот ключа — из–за неожиданно толстой дверцы была извлечена еще одна книга, скорее тетрадь, в которой Алики расписалась. А когда она подняла глаза, перед ней стояли два небольших, но даже по виду увесистых кошеля.

На ее немой вопрос совершавший обратные манипуляции с ящиком адъютант с улыбкой ответил:

— Ваше жалование за две недели, сударыня. Как распорядился господин эрст–резидент. — И добавил вполне официально: — Когда закончится акция, зайдете уладить все оставшиеся формальности.

Тем временем мимо них то и дело проходили люди — в кабинет к Рет — Ратусу и обратно. И откуда их только столько взялось ночью в казавшемся пустом доме?! Причем почти все были не то чтобы в военном, а как бы в полувоенном, и даже самые из них партикулярные отличались выправкой и особой четкостью движений. Ну конечно, «господин эрст–резидент»! Алики хоть и не сильно разбиралась в табели о рангах, но догадалась, что это как минимум чин тайной полиции. И чин не малый, сродни генеральскому…

Алики смотрела на это мелькание из своего тихого уголка возле теплой печки. Мысли все никак не выстраивались во что–то более–менее сообразное. Произошедшее с ней в этот день и в эту «особенную» ночь было слишком необычно и неожиданно. Слишком уж много впечатлений, переживаний. Слишком…

Нет, решила Алики, так не пойдет. Пусть пока будет, как будет, а обдумывать все это хорошенько она будем потом. Как это выразился симпатичный адъютант: «Закончится акция, зайдете уладить оставшиеся формальности». Вот именно. Закончится эта акция, тогда и разберемся, на какие это грабли она умудрилась наступить по глупости. А пока…

Снова кто–то торопливо вышел из кабинета, что–то негромко сказал адъютанту, и тот полез в железный шкаф, извлек из него что–то тяжелое в кожаном футляре. Пока он возился, вышедший нетерпеливо постукивал пальцами по столу и слегка косился на Алики, но едва адъютант передал ему это нечто в футляре, потерял к девушке всякий интерес и выскочил за дверь; Алики услышала, как он топочет, сбегая по лестнице.