Неизвестно, сколько бы так продолжалось, если бы не Глум, скрывавшийся от посторонних взглядов среди огромных валунов и оттуда отдававшего распоряжения гномам. Увидев Анабель и ее спутников, он сразу же понял всю опасность, которую для него лично таило их внезапное появление, и тут же лихорадочно начал искать выход. В экстремальной ситуации ему удалось это сделать практически сразу. Глум даже удивился, как не додумался до подобного раньше. Он тут же подозвал к себе нескольких гномов и отдал им какие–то распоряжения. Вскоре позади атакующих то тут, то там стали раздаваться их громкие голоса, сообщающие о том, что Хабол наконец–то взят и цветы спэро уже в руках арлемов. Этого оказалось достаточно, чтобы решить исход всей кампании. Если с желающими сразиться с волунами были определенные проблемы, то желающих быть хоть немного причастными к столь великой победе арлемов было хоть отбавляй. Огромные массы арлемов со всех ног бросились к входу в ущелье, стараясь как можно скорее оказаться в Хаболе. При этом их мало интересовало о, что в действительности происходило впереди. Мощная волна захлестнула сражающихся арлемов и волунов и просто вынесла их внутрь Хабола. Анабель и ее спутники тут же последовали вслед за остальными. То, что открылось их взорам, можно было назвать апогеем всего этого безумия. Эльфы, гномы, торки, феи и даже каллемы и гелы смешались в общую кучу. Они затаптывали друг друга, видя лишь цель впереди. В самом Хаболе творилось вообще что–то непонятное: никто не знал, что делать дальше. Волуны прижались к входам в пещеры, намереваясь не допустить в них арлемов. Те, в свою очередь, не очень–то и стремились в них попасть. Постепенно они заполонили всю свободную площадь в Хаболе, после чего в растерянности начали оглядываться по сторонам в поисках того, ради чего вся эта кампания и затевалась. В Хаболе хватало зелени, но цветов спэро среди нее не наблюдалось. Осознание того, что ничего они здесь полезного не найдут постепенно охватывало все большее количество арлемов, заставляя их задуматься над тем, что же теперь делать. Но даже уйти они не могли, подпираемые вновь прибывающими сородичами. Постепенно эта глупая растерянность охватила даже наблюдавших со стороны волунов. И тут все услышали голос взобравшейся на ближайшее возвышенное место Анабель.

— Я принесла вам спэро, — что есть мочи крикнула она и, дождавшись пока тысячи маленьких существ найдут ее взглядом, достала из рюкзака охапку цветов и выставила на всеобщее обозрение. Когда оцепенение среди арлемов прошло, к ней потянулись тысячи рук, в надежде получить вожделенный цветок, чтобы потом мучиться вопросом, что же с ним делать. Спутники девушки также открыли свои сумки и теперь бережно вкладывали в тянущиеся к ним руки по одному цветку. Никто не обратил внимания на отсутствие Вэлэвина. Даже Моро настолько увлекся происходящим, что ничего не заметил.

Глум и Вэлэвин были единственными, кто точно знал, что им нужно в Хаболе. В тот момент, когда Вэлэвин заметил в толпе сата, тот отдавал какие–то распоряжения одному из гномов. Пока Вэлэвин пробирался к нему сквозь плотную толпу, гном со всей возможной для него прытью бросился к выходу из Хабола, а Глум, никем не замеченный, проскользнул в одну из пещер. Пока его преследователь разбирался с ничего не понимающими волунами, он, перепрыгивая через несколько ступенек, спустился в отделанный светящимся гримом зал и бросился к одиноко возвышающемуся в центре алтарю, выполненному в виде шестиконечной звезды из того же тускло отсвечивающего материала. Сат тщательно осмотрел его, на ходу трясущимися от возбуждения руками снимая с шеи камень Флодина. Кристалл идеально вошел в предназначенное специально для него отверстие в центре алтаря. На какое–то время Глум застыл, положив на него обе руки. Потом он медленно повернул его вокруг оси. Два правильных треугольника, составляющих таинственную конструкцию, стали медленно и бесшумно вращаться в противоположные стороны, сначала слившись в один треугольник, а потом восстановив первоначальную шестиконечную форму. Только теперь каждая из вершин поменяла свое первоначальное местоположение. Когда движение прекратилось, Глум издал торжествующий вопль и потянулся за выполнившим свое предназначение кристаллом. Вдруг могучий удар сзади отбросил его к стене. Оглушенному сату понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя и увидеть нападавшего. Вэлэвин стоял между ним и кристаллом, внимательно наблюдая за Глумом. Когда тот резко бросился на него, пытаясь пробраться к кристаллу, это не стало для Вэлэвина неожиданностью. Но сат с остервенением совершал один бросок за другим, пытаясь обмануть своего врага. Наконец ему удалось кончиками пальцев зацепиться за камень. Вэлэвину не оставалось ничего другого, как ударом меча отсечь ему руку. Глум снова взвыл, но на этот раз от непривычной для него боли. Позабыв обо всем на свете, он, извергая всевозможные проклятия, бросился прочь. Отшвырнув его отсеченную кисть подальше, Вэлэвин стал дожидаться появления своих спутников, не cводя задумчивого взгляда с кристалла.

Глум тем временем уходил все дальше от Хабола, с ужасом поглядывая на свою изувеченную руку и сожалея о потерянном кристалле. Но чем дальше он уходил от злосчастного пристанища волунов, тем спокойнее становился. В конце концов, он успел сделать то, что ему было нужно, и не был уверен в том, что камень пригодился бы ему и в будущем. Скоро и нанесенное ему увечье перестало казаться чем–то ужасным. Вскоре сат решил сделать привал. Прислонившись к каменной стене, он закрыл глаза, пытаясь окончательно прийти в себя, но тут ему был нанесен новый удар.

— Привет, Глум, — услышал он знакомый голос и, открыв глаза, увидел перед собой Йорна. Тот, ехидно скалясь, наслаждался созерцанием потрясенного его неожиданным появлением Глума.

Йорн хотел было еще что–то сказать своему злейшему врагу, но передумал. Неожиданно для Глума он метнул в него дротик, перешедший к нему по наследству от Моро довольно оригинальным способом, который был сейчас с успехом повторен.

Пригвожденный к скале Глум, как когда–то сам Йорн, долго не хотел сдаваться. До последнего момента он не терял надежду на чудесное спасение, строя планы отмщения на будущее. Но оказался не таким везучим, как его сородич и злейший враг. Не суждено было Глуму увидеть творение своих рук, насладиться результатами своего кропотливого труда. Единственным существом, которое он еще увидел, стал клоун Улф. По–собачьи склонив голову на бок, он с любопытством наблюдал, как исчезает сат, не забывая время от времени корчить рожицы.

«Кристалл теперь твой». «Ты можешь делать с ним все, что захочешь». «Можешь попробовать вернуть все на свои места». «Вот только не известно, получится ли, или ты сотворишь еще нечто похуже». «Да и не мешает подумать над тем, стоит ли даже пробовать». Этим набором фраз, если не считать показанной дороги в Хабол, пока и ограничилась вся помощь Вэлэвина. Затем он просто оставил Анабель наедине с кристаллом и самой собой.

Мир перевернулся. Перевернулся для всех: людей, крэторнов, арлемов и даже волунов. В самом Хаболе царило замешательство. Что будет дальше, не знали даже хранители тысячелетних знаний. Они просто ждали, изредка поглядывая в сторону Анабель. Но она не знала, что ей следует предпринять, и не прикоснулась к камню, оставив его на прежнем месте. «Почему именно я?», — этот вопрос не выходил у нее из головы. Девушка еще никогда не находилась в такой растерянности. У нее было такое ощущение, как будто ее вывезли в лодке на середину реки и, выбросив за борт, оставили на произвол судьбы. Даже то, выплывет ли она, интересовало далеко не всех. По крайней мере, ей так казалось.

Время шло, а решения все не было. Не было даже попыток к каким либо действиям вообще. Наверное, единственный, кто был чем–то занят, это Глеб. Казалось, еще немного, и он лопнет от переизбытка информации, к которой получил доступ. Лишь изредка, встретив случайно Анабель, он ненадолго возвращался в действительность. И вот, когда девушка собралась положиться на волю случая и просто повернуть кристалл, умыв, таким образом, руки, рядом с ней оказался Дим Димыч.