Вот к нему и направился после аудиенции у Василисы Премудрой инспектор Бегемот, рассчитывая получить подробный отчет с места преступления и результаты вскрытия.

Даже такое циничное существо, каким был Бегемот, всякий раз, заходя в оранжерею, забывало о цели своего прихода, упиваясь потрясающими запахами и жмурясь от ярчайших красок. Впечатления были настолько сильными, что даже лежащие на столе в конце помещения трупы и оскалившаяся пасть крематория воспринимались как–то философски, как напоминание о неминуемом финале даже самого прекрасного бытия.

Услышав шорох гравия под ногами инспектора, Павлик оторвался от любимой стадии вскрытия, — зашивания цветными нитками разрезов на трупах. Любимой не только потому, что после этого тела отправятся в печь и превратятся в чудесное удобрение для цветов, но и потому, что сами швы на телах жертв выполнялись им в виде всевозможных фантастических цветов, некоторые из которых позже Морозову удавалось воплотить в реальность.

— Где ты шляешься, Бег? — почти искренне возмутился патологоанатом. — У нас давно не было такого забавного дела.

— Я был у матери покойной, — объяснил ему инспектор, стараясь не смотреть в сторону трупов. Но Морозов все–таки заставил его это сделать.

— Все выглядело так, будто волк съел старушку и девушку, но тут появился некто, попытавшийся их спасти. Лесорубы заявляют, что это не их рук дело. Но мы имеем дело с топорной инсценировкой, — сходу попытался удивить Бегемота Павлик. — Причиной смерти волка действительно стало вскрытие брюшной полости. Болевой шок и потеря крови отправили его на тот свет. Старуха и девчонка действительно погибли от удушья. Их задушили, о чем свидетельствуют характерные следы на шее. И в брюхе волка они не были. Так что зарезали его тоже по другой причине. В общем, все трое — жертвы преступления. Тебе остается только найти того, кто это сделал.

— Сущая ерунда, — уныло заметил инспектор и поинтересовался для проформы. — Больше ничего интересного не обнаружил?

— Почти ничего, — отрицательно покачав головой, ответил патологоанатом. — Никаких отпечатков пальцев на месте преступления, никаких орудий убийства, никаких странных предметов. В трупах тоже ничего необычного, — даже под ногтями чисто. А грубость инсценировки, скорее всего, от чувства безнаказанности. Есть, правда, небольшие нюансы, связанные с девушкой.

— Какие?

— Целомудрие и татуировка на левой груди.

Инспектор подошел к телу девушки и посмотрел на ее грудь. «Мое сердце принадлежит Че», — прочитал он вслух и поинтересовался мнением Павлика по этому поводу.

— Может быть, она была помешана на Чебурашке, — пожав плечами, предположил тот. Но Бегемот отнесся к его словам довольно скептически.

Уточнив еще кое–какие моменты, инспектор вскоре покинул оранжерею, а патологоанатом вернулся к вышивке.

Остаток наполненного событиями дня Бегемот провел в обществе дятлов, заполнивших некоторые пробелы в смутно вырисовывавшейся картине преступления. У знаменитого сыщика была собственная система общения с осведомителями. Сначала он выслушивал старых дятлов, которые благодаря своему опыту предоставляли ему стандартный набор сведений, потом отдельно общался с молодыми, которые в виду молодости и неопытности может и упускали из виду что–то важное, но благодаря еще не иссякшему энтузиазму подходили к делу более творчески и обращали внимание на такие мелочи, которые опытный глаз уже не замечал. При этом во всем лесу была только одна вещь, которую категорически не замечали и те, и другие, — это лесорубы. Так что узнать, что происходило в доме старушки после их прибытия, не представлялось возможным. Но инспектор и так о многом догадывался.

Вечером сыщик обошелся без привычной порции валерьянки, предпочтя ей чтение дневника девушки. Он настолько увлекся этим занятием, что, закончив, еще долго не мог уснуть, сомкнув глаза лишь под самое утро.

По дороге в офис шерифа Бегемот слушал «Раммштайн», композиции которого как нельзя лучше соответствовали его настроению. Когда он без стука вошел в кабинет Незнайки, в наушниках звучала песня «Америка». Пока инспектор удобно устраивался в кресле и дослушивал композицию, шериф и насекомые с удивлением уставились на него, пытаясь найти хоть какие–то следы привычного утреннего состояния. Наконец, кот выключил плеер и без раскачки перешел к делу.

— Как говорит наш патологоанатом: «а знаете, не все так просто…», — судороги прошли по лицу Незнайки, и Бегемот усмехнулся, догадавшись о причине. — Дело обещает стать одним из самых занятных в моей практике. Итак, что мы имеем. Есть три трупа: волка, девушки и старухи, найденные ответственными лесорубами в жилище последней. Вину за гибель женщин кто–то попытался возложить на волка, но экспертиза убедительно доказала, что жертвами являются все трое. С волка, пожалуй, и начнем, так как о нем известно меньше всего. Звали его Эрнесто, вырос в Гарлеме, там же окончил среднюю школу, в последствии получил медицинский диплом и стажировался у Айболита. Не сошелся характерами с Адольфом Павловым и вынужден был покинуть лесную больницу. В последнее время не работал. Принадлежал к модной нынче группировке, так называемых, готов. Ни в чем крамольном замешан не был или, просто, не попадался. Учитывая квалификацию дятлов, последнее вызывает сомнение. Был ли знаком с другими жертвами, пока не установлено. Теперь о старушке, особе довольно известной в определенных кругах. Она приходилась бабушкой девчонке и матерью Василисе Премудрой. Василиса — это ее дочь от брака с бывшим мэром. Кроме всего прочего сама она была дочерью конька–горбунка. Так что, в средствах не нуждалась, но вела довольно замкнутый способ жизни. Гости в ее доме бывали крайне редко. Чаще других, но не регулярно, заходила как раз внучка. Василису в тех краях последний раз видели много лет назад. Версию ограбления я сразу отметаю, так как в лесу не родился еще идиот, способный добровольно повесить себе на шею такие проблемы. Внучку звали Розой, но в своем кругу она была больше известна под именем Розовой Шапочки из–за любви к головным уборам этого цвета и принадлежности к неформальной группировке эмо. Училась в престижной школе в Заболотье. Совсем недавно приехала на каникулы. С матерью практически не общалась, живя в комнатке с отдельным входом. Отец девочки уже много лет путешествует по миру в поисках утраченного смысла жизни и, судя по Василисе, еще не скоро его найдет. Это пока все, что у нас есть. Никаких мотивов убийства пока определить также не представляется возможным. Но тем интереснее.

Шериф, похоже, не разделял энтузиазм своего подчиненного. Он с каменным лицом выслушал его и, когда тот закончил, бросил ему через стол свежий номер «Лесного вестника». На первой полосе аршинными буквами красовалось заглавие передовицы: «Доблестные лесорубы спасают девочку и ее бабушку». В статье братья Гримм излагали совершенно неожиданную версию вчерашних событий. По их утверждению, вчера некая Красная Шапочка отправилась к своей бабушке, живущей за лесом, с кошелкой пирожков, испеченных ее матерью. По дороге она встретила злого волка, который выведал у нее всю необходимую информацию и попал к бабушке раньше самой внучки. В результате, бабушка, а затем и внучка были благополучно съедены волком и если бы не расхлябанность преступника и бдительность лесорубов, никто и не узнал бы о произошедшем. Так как дятлы в это время как раз проводили свой ежегодный съезд, и ни один из них не стал свидетелем противоправных действий. Но, к счастью, и так все закончилось благополучно. Проходившие мимо лесорубы услышали странный храп и, войдя в дом, увидели спящего после сытного ужина волка. Его неестественно большой живот натолкнул лесорубов на нехорошие мысли и они тут же вскрыли его. Оттуда выскочили бабушка и внучка и, не веря в свое чудесное спасение, еще долго обнимали и благодарили своих спасителей. Заканчивалась статья обычным набором фраз, которые уже давно никто не читал, но не напечатать которые редактор тоже не имел права. Инспектор тоже не стал читать об уникальной роли лесорубов в современном обществе и о необходимости всеми силами способствовать им в их изнурительной борьбе с врагами лесного общества. В целом же, Бегемот вынужден был по достоинству оценить стиль изложения братьев Гримм и нехотя согласиться, что среднестатистический читатель воспримет всю эту историю за чистую монету.