Когда успело выйти уже несколько номеров «Лесного вестника», и церемония перестала быть главной темой всех новостей и сплетен, обитатели «отстойной» части леса вдруг обратили внимание на странную парочку: ободранную лису Алису, представлявшуюся жертвой неразделенной любви, и полуслепого кота Базилио, представляемого Алисой жертвой преступной лоботомии. С разрешения мэрии заселились они в заброшенном бунгало и поначалу праздно шатались по лесу, время от времени пытаясь развести на бабки какого–нибудь «отстойного» лоха. А так как результаты выборов неизменно указывали на достаточное количество таких индивидуумов, от голода парочка не страдала, хотя и на что–то большее, ввиду статуса обрабатываемого материала, рассчитывать не могла. По ночам же лиса будоражила лесных обитателей истерическими криками и фразами, типа «ты полное ничтожество…», «ты хоть на что–то способен?…» и «я пожертвовала ради тебя самым дорогим, что у меня было…». Потом парочка занялась публичной деятельностью по пивным барам, и ночные крики как–то сами собой прекратились. Зато появилась Жрица Всепоглощающей Любви и ее Рыцарь Импотентного Образа. Именно такие сценические имена взяли себе Алиса и Базилио. Каждый их выход в свет проходил по одному и тому же сценарию: пара кружек дармового пива, «шальной косячок», разогрев толпы с помощью фразы: «В любви главное не начало, а конец», импровизация на заданную тему и сбор пожертвований в фонд помощи жертвам импотенции. Когда посетителям баров сие зрелище основательно приелось, и финансовый ручей стал катастрофически высыхать, Алисе пришлось кардинально видоизменить программу, обратившись к магии и древним заклинаниям. Зрители с нескрываемым скепсисом отнеслись к ее руническим обрядам, но когда Базилио, точнее Рыцарь Импотентного Образа, вдруг заговорил, к дуэту пришел настоящий успех. Возможно, такое сильное впечатление на публику произвела та фраза, которую произнес кот. Он сказал: «Дерьмо. Вокруг одно дерьмо». Никто с ним, конечно же, не согласился, но сам тезис почему–то всем понравился и стал довольно часто цитироваться с обязательным указанием на первоисточник. Владельцы питейных заведений радостно подсчитывали возросшие барыши, а Алиса и Базилио пожинали плоды нежданно свалившейся на их головы славы.

В этот момент лису и «понесло». Она настолько вдохновилась вниманием окружающих, что в очередной раз радикально изменила имидж дуэта. Все началось с семинара по саентологии, который Алиса посетила, дабы расширить свой кругозор и повысить профессиональный уровень. Все эти дианетики, ноны, граммы и прочая дребедень так и остались для нее «филькиной грамотой», но одна фраза, как сказал бы злейший враг Хаббарда Зигмунд, каким–то образом запала ей в подсознание. Звучала она приблизительно так: «Если ты действительно хочешь стать богатым, придумай собственную религию». И вот, однажды, во время очередного выступления в пивной, вместо того, чтобы произнести привычное заклинание: «о великая Шара, приди ко мне», лиса надолго умолкла, мучимая собственной интуицией. А затем вдруг ошарашила толпу обтекаемой мыслью. «У меня только что было видение. Мне явился сам Чебурашка и чудеснейшим голосом сказал, что я избранная, что я наделена высшим разумом и любовью. И что он дарует мне еще и высшую силу, чтобы я могла осветить его путь к нам». После этого в погребке поднялся страшный шум: наиболее экзальтированные фанаты во весь дух орали «верую», тогда как остальные стали настойчиво требовать чуда. Растерявшаяся от такой реакции Алиса пошла на поводу у толпы и, выпучив глаза, протянула свои костлявые руки к безучастно стоящему рядом с ней Базилио. Шум сразу же прекратился, и взгляды всех присутствующих сошлись на несчастном Рыцаре, больше напоминающим в тот момент деревянного истукана. И вот, когда Жрица уже начала жалеть о своем необдуманном шаге, свершилось чудо, — кот стал подавать признаки жизни, неистово зачесался, потом тщательно раздавил выловленную блоху и произнес не свою привычную и единственную фразу, а нечто совершенно новое: «Эльфы. Кругом одни эльфы». Как только толпа переварила его слова, то тут же захлебнулась в воплях восхищения. Всем было хорошо известно, что эльфы десятой дорогой обходят пивные бары, а значит, Алиса и на Базилио напустила видение.

После этого события жизнь двух харизматов наполнилась новыми красками и поклонниками. Алиса смогла осуществить свою розовую мечту, купив на подставное лицо маленькую виллу на берегу озера, а Базилио получил возможность упиваться валерьянкой до поросячьего визга, ускользая, таким образом, от гнусных ночных приставаний своей сожительницы. И только когда Алиса отправлялась на релаксацию, Базилио не брал в рот ни единой капли. Вместо этого он с нетерпением целый день поглядывал на солнце, с дрожью предвкушая наступление темноты.

Как только на лес опускалась ночь, кот бесшумно покидал свое бунгало и осторожно пробирался к лесной опушке, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к ночным звукам. Выбравшись на окраину леса, он переводил дух и двигался дальше, к расположенным неподалеку от первых деревьев холмам. Потом кот, тяжело и с наслаждением дыша, преодолевал один холм за другим, пока не оказывался на вершине нужного, где его уже поджидало маленькое существо с огромными ушами. Это был его единственный друг, которого он тщательно скрывал от окружающих, точно так же как и самые дорогие для него вещи, напоминавшие Базилио о том, кем он когда–то был. Друг протягивал ему бережно хранимый сверток, и кот доставал из него красные сапоги, плеер, несколько дисков и небольшую тетрадь. Потом он обувался, надевал наушники, ставил первый попавшийся диск и, в который уже раз, перечитывал записи в тетради, периодически отрываясь от своего занятия, чтобы насладиться какой–то песней или задумчиво уставиться куда–то вдаль, но всегда в сторону, противоположную лесу. Ушастое существо тем временем доставало шахматную доску и, не спеша, расставляло на ней фигуры, замысловато переливающиеся в лунном свете, так, что почти невозможно было различить их цвет. Их партии обычно заканчивались лишь под самое утро, когда приходило время расставаться до следующей встречи. Игра приносила коту ни с чем не сравнимое удовольствие, даже не столько сама игра, сколько время, проведенное за шахматной доской. При этом Базилио не спешил делать очередной ход, пытаясь найти самое изящное и неожиданное для соперника решение, не задумываясь особо над эффективностью своих действий. Когда ему все же удавалось совместить приятное с полезным, кот обычно произносил одну и ту же фразу. «Как я люблю эту игру. В ней все как в настоящей жизни, — даже если ты проиграл, можно заново расставить фигуры и взять реванш», — говорил Базилио и весь светился от счастья, на зависть самой луне. В такие мгновения он абсолютно не помнил о том, что еще не выиграл ни одной партии. Его партнер по игре, даже если бы умел говорить, все равно не напомнил бы ему об этом, так как, казалось, даже не слышит своего друга, полностью сосредоточившись на поисках ответного хода.

Иногда же Базилио проигрывал партию очень быстро и молча возвращался к предыдущему занятию: надевал наушники и открывал тетрадь. Только слушал он в такие моменты всегда одну и ту же песню и не читал, а тупо упирался взглядом в пустую страницу сразу за последней записью. И каждый раз, когда случалось подобное, ушастое существо, будто предугадывая мысли своего друга, протягивало ему остро заточенный карандаш, от которого тот всякий раз отказывался. «Боюсь, что в тетради не хватит места. Слишком много всего в голове», — говорил кот с какой–то воющей грустью в голосе.

Но однажды он все–таки взял протянутый ему карандаш и неуверенной рукой вывел заглавное слово…

Винни проснулся от нестерпимой головной боли и уставился в земляной потолок. Жить не хотелось, — хотелось только пить и отлить. Но для этого нужно встать, а вставать тоже не хотелось. Откуда–то снизу раздавался омерзительный храп. Винни с трудом перевернулся на бок и посмотрел вниз. «Опять эта свинья нажралась и не доползла до дома», — привычно подумал Винни, наконец–то подымаясь с лежанки. Он отпихнул храпящее тело и смог поставить ноги на пол. Осталось только решить, чего он хочет больше. Через пять минут Винни поднялся и вышел из берлоги. Вскоре в одном месте полегчало, а через несколько минут полегчало и в другом.