Дашка подошла, встала рядом и тоже начала ковырять стенку подобранной под ногами щепкой. Толку от этого, откровенно говоря, не было никакого, но, по крайней мере, стучать зубами она перестала. Всхлипывать тоже.

Когда у них были готовы уже три вполне приличные ямки, одна над одной, и Димка примеривался, как бы половчее добраться по ним до выступающего вверху корня, из леса до них донесся крик.

Что именно кричали, было не разобрать. Но это было сейчас совершенно неважно. Главное, что неподалеку был кто-то живой.

Димка заорал в ответ и с надеждой посмотрел на Дашку, ожидая, что уж она-то, с ее выдающимися голосовыми связками, обязательно докричится до предполагаемого спасителя. Но этим надеждам не суждено было сбыться: то ли от холода, то ли от того, что визжала поросенком, не жалея себя, Дашка не смогла выдавить из себя никаких подходящих звуков. Одно несерьезное сипение.

— Вот когда не надо, ты орешь, — сказал ей Димка с укоризной.

На Дашку рассчитывать было глупо, поэтому он набрал в грудь побольше воздуха, сложил ладони рупором и крикнул вверх что есть силы, до звона в ушах. Лишь бы услышали.

Крик из леса повторился, на этот раз гораздо ближе. А может, им просто очень этого хотелось — чтобы кричали с каждой минутой все ближе, и они снова закричали в ответ. Вернее, кричал-то один Димка, а Дашка сипела, как кран без воды, поддерживая друга больше морально. Они прыгали на дне ямы, взявшись за руки, как будто от того, что они подпрыгнут выше, их лучше услышат там, наверху.

— Ну и как вас угораздило? — раздалось вдруг у них над головами, и из туманных клубов возникло лицо Коляна. — Вы чего здесь потеряли-то, ребяты? Приключений мало было за эти дни?

Колян бубнил еще что-то, глядя на них почти с нежностью. И они смотрели на него снизу с совершенно детским восторгом. Как будто не заросший щетиной мужик свесил в яму измазанную смолой башку, а ангел-спаситель в белых одеждах спустился за ними прямо оттуда…

Откуда именно мог спуститься самодеятельный ангел, студенты не успели толком додумать, потому что сверху на них глядели уже инструктор с бешеным от ярости лицом и братан Серега с фингалом под глазом. Чуть выше маячили лица супругов Лебедевых, а Костина довольная физиономия мелькала то здесь, то там, не вписываясь в общий групповой портрет.

— Вот они, красавцы, — представил присутствующим студентов Колян, поочередно ткнув в направлении каждого пальцем для наглядности. — Стоят, как живые прямо.

Минут двадцать потратили на то, чтобы привязать веревку к растущей неподалеку березе и поднять обалдевших от счастья студентов.

Уже наверху Димка вспомнил, что не видел среди собравшихся возле ямы Ивана.

— А Ванька-то где?

— А это у вас надо спросить, — отозвался Серега со странной ухмылкой. — Вы ведь с ним вместе ушли, так?

— Ну да. Только мы в яму вот эту упали, а он за вами пошел. Ему ведь нечем было нас из ямы вытащить.

— Это не яма, — перебил его Денис. — Это пещера.

— Какая же это пещера? — не поверила Дашка. — Пещеры же в горах. В смысле, в скалах, в камнях. А это просто яма.

— Не просто. Скалы внизу, под нами. И пещера тоже под нами. Небольшая, говорят, но красивая. Ну, для тех, кто понимает. Яма — это так, промоина. А вход вон там, похоже, — Денис ткнул рукой в сторону лаза.

Дашка пожала плечами и отвернулась. Разглядывать подземный ход, начинающийся козьим скелетом, ей совсем не хотелось.

— А Ванька где?

Вместо ответа Денис протянул Димке рюкзачок.

— Твой?

— Мой. Только он у Ивана остался, когда мы свалились.

— Когда он от вас ушел? Давно?

— Давно, ночью еще. Да что случилось-то?

Привычной уже скороговоркой Серега пересказал студентам историю про Химика. При упоминании о том, что ему пришлось для конспирации обмануть доверчивого Коляна, он машинально потрогал пальцами заплывший глаз.

— Так вы на Ваньку думаете? — не поверила собственным ушам Дашка. — Да вы что! Это не он. К тому же, какой из него химик. Он же на биологии учился.

— На биохимии, если точнее, — поправил ее Димка.

Он схватил рюкзак, полез внутрь, жикнул «молнией» потайного кармана.

— План пропал. Бумажка с планом, где клад.

— Да нет там никакого клада, — успокоил расстроенного Димку Серега. — Наркота там. Очень крупная партия. Он за ней сюда и приехал. Ты ему когда про бумажку эту рассказал?

— Да не помню я. Недавно. У меня такое чувство, что он про нее и раньше знал. Ну, не удивился совсем, как будто это обычное дело — клады откапывать. Ему, получается, этот план от нас и нужен был.

— Получается, так. План нужен, а вот вы ему совсем не нужны были при таком раскладе. Так что, считайте вам повезло, что вы в яму свалились. Его, видно, совсем по времени прижало, раз он с вами дальше возиться не стал.

— Сколько вы в яме просидели? — прервал Серегины разглагольствования Денис. — Ну хоть примерно? Два часа или пять?

— Пять. Или шесть. Давно мы здесь, в общем.

— За пять часов он уже на ту сторону реки успел перебраться. Не догоним.

— Не догоним, — согласился Серега. — Но на ту сторону перебраться мало. Ему еще до Кара-Гудая добраться надо. Ну, допустим, он попутку тормознет, быстро доедет. Но там ведь еще лодку найти, переправиться. На все время нужно. Так что не все еще потеряно, командир. Пойдем-ка, с бизнесменом нашим автосервисным поговорим по душам.

Артем демонстративно держался в стороне от всех, даже в вытаскивании студентов участия не принимал. Впрочем, и особой необходимости в этом не было. Сейчас он смотрел на приближающихся мента и инструктора, улыбаясь половиной рта.

— Давай телефон по-хорошему, — предложил Серега.

Артем посмотрел с тоской вокруг, на кроны сосен, протыкающих белесое, почти осеннее, небо, улыбнулся с облегчением и бросил телефон в подставленную Серегину ладонь. Потом развернулся и пошел прочь, загребая носком ботинка растопыренные, как противотанковые ежи, сосновые шишки.

Иван столкнул лодку в воду, вывел как можно дальше от берега, перевалился через скользкий резиновый борт. Сердце стучало где-то у горла. Словно подталкивало, не давало остановиться ни на секунду. Сначала он сам подгонял себя злым шепотом: «Быстрее, быстрее…». Потом пересохшие губы перестали слушаться, остался только этот распирающий нутро стук. И в ударах сердца чудилось ему нетерпение. Время уходило с каждым толчком, и жизнь уходила, будто по капле.

Быстрее, быстрее, быстрее…

Рассвет застал его на полпути к поселку. Он даже задремал, пригревшись на заднем сиденье попутного «жигуленка». В салоне воняло бензином и тормозной жидкостью, руль скрипел при каждом повороте — вообще складывалось ощущение, что чудо отечественного автопрома доживает свои последние не дни даже, а часы. Зато в нем было тепло. Печка жарила по-зимнему, отключать ее водитель по каким-то тайным соображениям не хотел или не мог, поэтому опустил оба боковых стекла — проветривал. Иван откинулся на спинку, закрыл глаза и успел подумать, что даже если колымага сейчас встанет в чистом поле, он успеет немного поспать в тепле, а это уже несомненный плюс.

В его теперешнем положении любая приятная мелочь была несомненным плюсом. Вот как на пороге близкой смерти человек начинает ценить то, на что раньше не обращал толком внимания, так и он сейчас радовался любой возможности побаловать измученное переходами и ночевками в лесу тело. К тому же забота о чисто физических радостях отвлекала, давала передохнуть от тянущего душу страха.

Да, страха. Первый раз в жизни Иван боялся так сильно. Первое время ему не хотелось верить, что все настолько серьезно. Когда Валет позвонил в пять утра и прокричал, срываясь в фальцет, что сваливает срочно, что менты на хвосте, Иван спросонья не сразу даже понял, что там вопит этот чудила. Да еще поезд какой-то грохотал в трубке — осторожный Валет позвонил в последний момент, уже с платформы пригородных электричек, выпалил скороговоркой, что партию принял и припрятал, и сразу отключился. Он всегда очень боялся, что его по телефону отследят, поэтому говорил быстро, не больше двадцати секунд, если не укладывался, всегда перезванивал позже. Наверно, место менял.