— Башка гудит, — пожаловался он тихонько Денису. — Все же приложило меня камнем, думал, проломит. Ничего, целая. Только болит, зараза.
Выглядел Колян неважно. Особенно сейчас, вымотанный долгим переходом, в свете костра смотрелся он персонажем фильма про оживших мертвецов. Бледный, даже как будто похудевший, с неподвижным взглядом темнеющих на лице глаз.
Денис посмотрел на него внимательно и вдруг испугался. Что если у Коляна и правда сотрясение? Или еще чего похуже. Он, конечно, ни за что не признает, что нуждается в срочном лечении, но тут ведь и без его признаний все ясно. Вот только лечения этого срочного взять сейчас негде.
Выражать сочувствие Коляну было как-то неловко. Если бы это был кто-то из девчонок, тогда другое дело. Там главное морду сочувствующую сделать, а дальше само как-то пойдет. Женщинам в трудные моменты необходимо выговориться, рассказать, как они страдают и какие лишения им приходится переносить. Знай только кивай согласно, да не вздумай перебивать и одергивать. Коляну же показное сочувствие до фонаря и жаловаться он тоже не станет. А поддержать его как-то надо.
Денис сел рядом с ним на плотный войлок опавшей хвои и предложил:
— Может, тебе в самом деле лечь? Все же голова…
— Да пройдет, — отмахнулся Колян, — и не такое бывало. Когда себя жалеешь, только хуже становится. У меня один раз еще хуже было, так звездануло по башке, что я не сразу вспомнил, кто я и где нахожусь. Вот тогда я все прилечь пытался, думал, отлежусь и получше станет.
— И как? Отлежался?
— Куда там! У нас сержант знаешь какой был? Зверюга. Сказал, что отлеживаться буду, когда совсем убьют. А пока живой, поднялся и бегом марш. Еще и пенделя отвесил, для ускорения. А ты говоришь, полежать. Я тогда не помню, как ноги переставлял, вообще ничего не помню. Но бежал как-то, ага…
— Суровый у вас был сержант, — согласился Денис.
— А то! Там вообще все было всерьез. И горы повыше, и скалы покруче, и сержант не чета тебе. Он всем угодить не старался. Он на пендели только щедрый был. А здесь так, прогулка. Даже камни какие-то несерьезные на голову валятся.
— А где это «там»? — спросил из-за спины подошедший незаметно Серега.
Денис вздрогнул от неожиданности и подумал, что не так уж неправ Артем, утверждающий, что Серега только и делает, что подсматривает и подслушивает. Вот как он за спиной у них оказался? Только что пусто было, Денис помнит прекрасно, что когда к дереву подошел, Колян сидел там один-одинешенек.
— Ты чего, братан? — искренне изумился Колян. — Я же служил-то где, ты помнишь?
По тому, как дернулся лицом Серега, стало ясно, что забыл он подробности биографии родственника давно и прочно. Правда, растерянность его Денис заметить успел, а вот Колян, мающийся головой, значения особого, похоже, не придал.
— Ну ты даешь, братишка! — искренне изумился он и даже руками развел. — Тебе мамка твоя не говорила разве? Они же с моей чуть не каждый день созванивались, вместе горевали, как я там, кровиночка.
Серега улыбнулся неуверенно и пожал виновато плечами.
— Вот дела! — не унимался Колян. — Я же думал, ты в курсе. Тоже небось удивляешься, что меня от покойников не мутит? А я их таких навидался, что наши оба просто красавцы. Подумаешь, затылок раскроили! Все остальное-то целое. Да и времени совсем мало прошло. Нежные вы все просто, вот вас и мутит, — пробормотал Колян уже почти не слышно и откинулся затылком на смолистый ствол, прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.
Серега потоптался рядом с виноватым видом и отошел, все так же неопределенно пожимая плечами.
Угомонились все быстро.
Денис сидел в блаженном одиночестве возле костра, расковыривал кедровую шишку, бросал в огонь ее смолистые чешуйки. Те вспыхивали спичечными головками, озаряли на миг подступающую со всех сторон темноту. Ночная тишина, поначалу казавшаяся абсолютной, постепенно наполнялась звуками, природа которых не всегда угадывалась сразу, и потому вызывала какой-то детский мистический восторг. Было страшновато, но интересно. Спать не хотелось совершенно, тянущая дневная усталость сменилась чувством полного расслабления.
Денис потянулся за следующей шишкой к почти уже пустой сумке, и вдруг не услышал даже, а позвоночником, кожей на спине ощутил осторожные шаги за спиной.
Он зажмурился, чтобы привыкнуть к темноте после яркого света костра, потом резко обернулся и открыл глаза.
— Вадим Сергеевич, что же вы не спите? — спросил он с облегчением и немного с досадой. Удручало, что пропало теперь его долгожданное одиночество у костра. Придется разговоры разговаривать или, что еще хуже, утешать свежеиспеченного вдовца.
Денис устыдился на миг этой своей циничной досады. Как ни крути, а у человека горе. Жену потерял. И самое поганое, что потерял он ее во время безобидной на первый взгляд экскурсии. На маршруте выходного дня, тысячу раз пройденном разными людьми.
Прямой вины Дениса в случившемся, конечно, не было. Но все же чувствовал он себя виноватым перед этим необременительным пожилым дядькой. И в том виноватым, что жена его погибла, можно сказать, на ровном месте, и в том, что раздражала теперь необходимость сочувствовать.
Вадим Сергеевич молча подошел к огню и сел прямо на землю. Денису он не улыбнулся, как обычно, слегка виновато, и вообще, выглядел непривычно озабоченным. Даже встревоженным.
— Случилось что-то? — снова спросил Денис и снова не услышал ничего в ответ.
Заглянул снизу в лицо Вадима. Тот сидел, плотно сжав губы, смотрел в одну точку. Денис посмотрел в том же направлении и не увидел ничего интересного. Только яркие языки пламени на подернутой серым налетом пепла головешке.
— Все очень плохо, — сказал вдруг Вадим каким-то деревянным голосом. — Плохо и страшно. А будет еще хуже.
— Вы о чем? — Денис отшатнулся от окончательно поехавшего крышей мужика. — Это вы про Коляна? Да полно, обошлось ведь все. Или вы тоже думаете, что Коляна убить пытались?
— А кто еще так думает? — встрепенулся Вадим.
— Ну, есть такая версия.
— А все-таки — кто? Вы поймите, это все очень серьезно.
— Ну, Артем считает, что Коляна могли специально камнями завалить. Но это же ерунда получается! Это могли сделать или Сергей, или Иван. Сергей — родственник, к тому же они совсем недавно с Коляном нашлись. С какой стати ему убивать брата? А из Ивана убийца вообще… как из меня балерина.
— Да нет, это все не то, — поморщился Вадим Сергеевич. — Произошедшее с Николаем — это чистой воды несчастный случай. Кому надо его убивать? А вот к Артему этому я бы на вашем месте присмотрелся. Очень уж настойчиво он пытается вас убедить, что злодей — кто-то другой.
— Что значит «кто-то другой»? Вы что, Артема подозреваете?
— Да его и подозревать нечего — у него на лбу написано, что он не тот, за кого себя выдает. Вы один, похоже, этого не видите. Или не хотите видеть.
Денис с тоской смотрел на разошедшегося дядьку. Что же творится-то такое с народом? Все подозревают всех. Даже заторможенный Вадим, оказывается, «замечает» что-то этакое, подозрительное. Лучше бы под ноги себе смотрел с таким же вниманием, как по сторонам. Хотелось напомнить этому бдительному типу, что именно Артем страховал его на переправе, на леднике, на спуске, когда в сгустившихся сумерках не видно было, куда ставить ногу, и в любой момент можно было навернуться. И что вместо благодарности? У него, оказывается, на морде написано, что он не тот, за кого себя выдает. Вот интересно, за кого же он себя выдает? Если память Денису не изменяет, Артем про себя вообще ничего не рассказывал. Кто он, чем занимается, откуда, в конце концов, у него с собой все необходимое для автономного выживания в лесу? И главное, зачем? К чему было тащить рюкзак, набитый необходимым для выживания барахлом, на экскурсию? История про сданный с утра номер в пансионате убедительной не выглядела. Подумаешь, выселился уже! Вполне можно договориться, чтобы вещи полежали до вечера где-нибудь в подсобке. Все так делают, а уж Артему-то, с его уверенной настойчивостью, это удалось бы наверняка. А он все с собой потащил. Как будто планировал в лесу ночевать.
