Начальнику порта Юдину, страстному охотнику, владельцу собачьей упряжки, мы подарили на прощанье ремни для упряжи из кожи морского зайца.

Туманным утром 16 июля «Щелья» покинула гостеприимный порт. Сотни полярников пришли на причал, чтобы проводить нас. Мой сын не прилетел — не пустила мать. Зачислили его почетным юнгой.

Часа два малым ходом мы шли в тумане, потом видимость улучшилась, подул попутный северо–западный ветер, подняли паруса. Мотор после ремонта работал нормально. Ночью увидели вдали на фоне зеленых холмов Кару, большой красивый поселок, стоящий на восточной границе Ненецкого национального округа. Подходим к Азии!

«Щелья» вдруг начала постукивать килем о песчаное дно, я по привычке нацелился на шест, но на этот раз обошлось, проскочили. В три часа ночи стали на якорь напротив поселка. Без остановки прошли 140 километров.

Кара — оседлая база ненецкого колхоза «Красный Октябрь». Колхоз богатый, в хозяйстве 13 тысяч оленей, на всю область славятся местные охотники, промышляющие песца и горностая. Узнав, что у нас не работает приемник, оленеводы подарили нам «Спидолу». Мы решили пересечь Байдарацкую губу и выйти к побережью полуострова Ямал в районе полярной станции Марре — Сале. По данным авиаразведки, губа была покрыта шестнбалльными льдами. Но что для нашей «Щельи» какие–то шесть баллов? Пустяки.

Когда начался отлив, мы, по нашим расчетам, пересекали невидимую границу между двумя частями света, Европой и Азией. В честь этого события решили бросить в море две бутылки с записками. «Щелью» окружали плавучие льдины, берегов не было видно.

В прежние времена моряки прибегали к «бутылочной почте». В трагические минуты кораблекрушений — до изобретения радио у них не было другой возможности сообщить людям о своей участи. До сих пор в морях и океанах, на побережьях находят бутылки, покрытые водорослями, тиной и раковинами, с потемневшими от времени прощальными письмами моряков. Во многих странах существуют специальные клубы собирателей морских бутылок, у некоторых любителей имеются очень интересные коллекции.

Как это ни кажется странным, в наше время к услугам «почты Нептуна» прибегают гораздо чаще, чем в прошлые века. Правда, это делается, как правило, с научными целями: таким способом изучают морские течения.

Вероятность нахождения выброшенных бутылок невелика, большинство их пропадает бесследно. Поэтому надежды на то, что когда–нибудь найдут наши бутылки, почти не было. Тексты записок были одинаковыми:

«Сегодня, 19‑го июля 1967 года, в 13 часов, с борта парусно–моторного карбаса «Щелья» была брошена в Карское море бутылка с этой запиской. У нас все в порядке, мы находимся в Байдарацкой губе, в 15 милях от Карской губы. Идем в направлении на мыс Марре — Сале (полуостров Ямал), находимся примерно на границе между двумя континентами — Европой и Азией.

Интересно, куда ветры и течения занесут нашу записку?

«Щелья» вышла из Архангельска 14 мая этого года по маршруту Архангельск — Диксон. Экипаж — два человека: зверобой Д. А. Буторин и писатель М. Е. Скороходов. Ветер северо–восточный, два–три балла, ясно. Начало отлива.

Тому, кто найдет эту бутылку, привет от экипажа «Щельи». Просим сообщить об этом в редакцию архангельской областной газеты «Правда Севера». Д. Буторин, М. Скороходов».

Дмитрий Андреевич тщательно закупорил бутылки и привязал к ним небольшие металлические грузила, чтобы они меньше подвергались действию ветра (обычно в бутылки насыпают немного песку).

«Щелья» сделала очередной поворот. Подхвачен–ные отливом бутылки двинулись по узкому разводью на север через несколько минут мы потеряли их из виду.

Если когда–нибудь наша записка попадет в руки ребятишек, представляешь, какая будет для них радость? — сказал я и, вздохнув, добавил: — Один шанс из миллиона…

На горизонте показался берег Ямала. «Щелью» окружают льды, но мы приспособились к ним, лишь изредка приходится выключать мотор, расчищать дорогу. Вечером подошли к Марре — Сале. Начальник станции Василий Петрович Бучин, проработавший в Арктике около 30 лет, не сразу поверил, что мы только что форсировали Байдарацкую губу. Если смотреть с берега, во льдах не видно никакого просвета, сплошные мощные сморози. Но «Щелья» не с неба же свалилась? Бунин развел руками.

Ямал в переводе означает «край земли». Работники станции показали нам поросшие белыми ромашками остатки окопов на берегу — во время гражданской войны здесь шли бои.

В Марре — Сале мы запасались длинными досками для предстоящего волока, Михаил Гордеев и его жена Инна помогали нам как могли. А их сын Валерий стал почетным юнгой «Щельи».

Рано утром 22 июля подошли к фактории, расположенной в устье реки Морды — Яхи (Мутная река). Чистенький, аккуратный дом на берегу небольшого озера, кругом–цветущие холмы.

Живут на этом полярном хуторе два человека: начальник фактории Николай Бондарь и его жена. Отсюда нам идти вверх по реке в глубь Ямала. Подробной карты полуострова у нас нет. Начальник фактории сказал, что древним водным путем никто не пользуется, оленьих стад мы не встретим.

На нашей морской карте путь через Ямал выглядит просто: вверх по одной реке и вниз по другой, обе они вытекают из одного озера. Но мы знаем, что встретим волок и мели, цепь озер, в том числе одно с невеселым названием Луци — Хамо-То. В переводе это означает «Озеро, где погибли русские».

В 1601 году, в год основания Мангазеи, группа торговых и промышленных людей из Холмогор на четырех кочах отправилась в далекий путь на реку Таз. Дойдя до Печоры, они остановились на зимовку и в следующую навигацию достигли Мангазеи. Со слов пииежанина Левки Шубина был составлен отчет об этом походе:

«…Пошли они, Левка с товарыщи, собрався, на четырех кочах, с Холмогор в Мангазею, человек с сорок, и шли от Холмогор Двиною вниз до урочища до Березовского устья день, а от Березовского устья боьшим морем окияном подле берег и через губу пособным морем с западу на восток по левой стороне берегу, влеве море, а вправе земля, и шли до устья Печоры реки, а в Мангазею того лета не пошли, для того что опоздали; шли до устья Печоры реки мешкотно, потому что были ветры встрешные и льды великие; а как живут пособ–ные ветры, а встречного ветру и льдов не живет, и от

Березовского устья поспевают парусным ходом до устья Печоры реки ден в десять; от устья Печоры реки шли вверх по реке Печоре до Пустоозера парусным походьем два дни и в Пустоозери зимовали. А во 110 году (1602) из Пустоозера о Петрове дни пошли в Ман–газею, на четырех кочах. А вышел на устье Печоры реки, и пошли в Мангазею большим же морем окияном на урочище на Югорский Шар, и бежали парусом до Югорского Шару два дни да две ночи, а шли на–прямо большим морем, переимаяся через губы морские, а на губах местами глубоко, а в иных местах мелко в сажень, а инде и меньше, а в иных местах и суды ставают.

А Югорский Шар остров великой, каменной, местами тундра, а местами камень голой, а леса никакого нет, называют тот остров Вайгачь, а около его русские люди в Мангазею не ходят, потому что отошел далеко в море, да и льды великие стоят; а подле Югорского Шару подле остров Вайгачь ходу гребью день, проезд из моря окияна в урочище в Нярзомское море, а тот проезд промеж берегов, а по берегу лежит грядою камень, а поперек проезду верст с пять, а инде и менши, а проезд местами глубоко, а инде мелко; а на острову Вайгаче место пустое, людей нет. А от Югорского Шару Нярзомским морем через Карскую губу резвого ходу до устья Мутной реки день да ночь. А как займут льды большие, ино обходят около льдов парусом и гребью недель с шесть, а иногда и обойти льдов немочно, и от тех мест ворочаютца назад в Пу–стоозеро. А Мутная река устьем пала в Нярзомское море с полуденные стороны, а река Мутная невелика, через мошно перебросить каменем, а река мелка, в грузу кочи не проходят; а дожидаютца с моря прибыльные волны; а грузу у них было в кочах четвертей по сту и больше, в четыре пуда четверть, и тою Мутною рекою шли в кочах прибыльною водою, тянулись бечевою двадцать ден и дошли до озер, из коих вышла Мутная река; а вышла Мутная река из трех озер невеликих, по смете версты по две озеры; вверх по Мутной реке по обе стороны пустое место, тундра, и ростет мелкой лес в вышину с четверть аршина и с пол–аршина, а зовут тот лес ярник, а иного лесу никакого нет, и дрова они завозят с собою на кочах, сбирая наносный лес по берегу, что выносит в море сверху Печоры реки и из иных рек; а по обе стороны Мутной реки временем кочюет самоядь Карачея и иные роды, а дают та самоядь ясак в Пустоозеро. И дошед они до озера, до вершины Мутной реки, учали меж озерцами волочить запасы в павозках, а в павозок клали четвертей по десяти и больши, в четыре пуда четверть, а провалили павозки от озера до озера паточинами, тянули по воде бродячи, один павозок тянут два человека, а те между озерцами паточины тож в дву местах от озера до озера по версте и меньши, а кочи тянули конаты после запасов порозжие по тем паточинам всеми людьми; а от третьего озера шли на волок до большого озера, из которого вышла Зеленая река, а сухого волоку от озера до озера с полверсты и больши, а место ровное, земля песчана, и тем волоком запасы носили на себе на плечах и павозки волочили конаты, а кочи тянули через волок конатами же, делаючи вороты для того, что людей было мало, а носили через волок запасы и павозки волочили и кочи тянули ден с пять. А большое озеро, из которого идет Зеленая река, в длину по смете верст с десять, а поперек версты с три и далыши; и шли они по тому озеру в длину от сухого волоку до Зеленой реки с половину дни, а Зеленая река пошла из того озера с западу и пала устьем в губу, а иные называют Обью рекою… А пришли они в Мангазею перед Покровом; а воеводы были в Мангазее князь Василий Мосальский да Савлук Пушкин».