Тáйга совсем запуталась.

Они не разговаривали уже два дня. Не разговаривали, когда дошли до деревеньки, не разговаривали, когда сели есть в грязной, пропахшей луком харчевне. И совсем не разговаривали, когда ждали своих припасов в дорогу. Как же это бесило ее!!!

Она ковыряла обкусанным ногтем доску стола и краем уха слушала, как пьяные мужики после работы рассказывают местные сплетни и байки о далеких зазаборных далях, в которых никто из них не бывал.

— … после того, как новый король все обереги попереставил. Непонятно что творится. И собак без головы видели и мертвяков. — мужик очертил в воздухе над собой охранный знак. — Не к добру все это.

— Да брешут все! Бабам надо голову забить, что делал да где был — вот и придумывают.

— Да чтоб меня крысы съели! Не придумывают, — мужик ударил себя в грудь. — Сам видел. Всякое…

— И мертвяков видел? — Зэсс подал голос, участливо придвигаясь к спорящим.

— Хрен собачий он видел! — другой пьяница толкнул рассказчика, — А в дырке эхо гулкое!!!

Вся кампания разразилась смехом.

— Рыла вы свиные! — обиженный рассказчик взял кружку и пересел к Зэссу за стол. — Вот покажет вам новый дар как мертвяков из земли доставать вместо репы! — И, обращаясь уже к Зэссу, и вздыхая, — Не верят, порося, мне. Ты, заега (заега — путешественник, проезжий), может угостишь обиженного?

— Угощу, если расскажешь, что сам видел. — Зэсс, к недовольству Тайги, кивнул хозяину и тот подоспел с новой кружкой к уже порядком задобревшему новому другу.

— Я тень видел, — тот одобрительно погладил ручку кружки, — словно ночи кусок вырвали да мимо прогнали. Я не один был, со мной еще мужик с подводой, да с бабой. Они тоже видели. Не вру.

— И что? Что дальше?

— Да ничего дальше, боги миловали. Мимо проплыла. А мы стояли, точно заледеневшие. Но такого никто из нас раньше не видывал. — мужик судорожно опрокинул в себя кружку, содержимое которой радостно забулькало по его горлу. — И я вот что тебе скажу, — он наклонился ближе к Зэссу, — видел я это неделю назад у Стромхила. Сечешь?

— Нет, — Зэсс придвинул ему свою кружку.

— Стромхил раньше под оберегами стоял. Пока дар их не выкопал. И дерьмо всякое раньше дальше пустошей не выходило. А теперь вона куда забралось. Не к добру это…

Позже, когда Тáйга улеглась на свою половину кровати в занятой ими комнате, она все-таки заговорила со своим спутником. Она боролась с этим искушением уже очень долго. Первой идти навстречу не хотелось. Но Зэссу, как всегда было наплевать, а ей игра в молчанку уже порядком надоела.

— Ты поверил ему?

Зэсс не удивился ее примирению.

— Он не видел ничего. Кто-то видел и ему рассказал.

— Но ты веришь?

— Верю. Порой, за самыми глупыми людскими рассказами скрывается именно правда. Такая, какая есть.

— Значит, дар хочет, чтобы это пошло дальше? — она смотрела, как он снимает рубашку и плюхается рядом. Сколько бы ночей они не провели вместе под открытым небом, сейчас предательский румянец заливал ей щеки, несмотря на ее злость и возмущение. И, как бы она не злилась, став вновь девушкой, она долго расчесывала волосы, умывалась и приводила себя в порядок у холодного озера.

— Я не знаю, чего хочет ваш дар, но он точно хочет себя от этого огородить.

Смурт вышел из тронного зала и вздохнул свободнее. Он только что вернулся после поездки в Собачье Ухо. Киз принял свои владения и вполне доволен. Остальные лорды устрашены и впредь будут повиноваться.

О своей неудачной попытке поймать мальчишку Смурт умолчал. Королю незачем знать о тех его промахах, которые он в силах утаить.

С потерей своей стрелы король то ли смирился, то ли решил, что бессмысленно поднимать это вопрос каждый раз. После того, как один из посаженных новых лордов привез во дворец обожженый труп бродяги и оставшихся пятерых воинов из отряда, отправленного на поиски девушки, король удовлетворенно кивнул, мельком осмотрел обугленное тело и больше не заговаривал об этом. Бродяга убит, а девушка канула неизвестно куда.

Конечно, заикнись Смурт о том, что видел мальчишку с расплывающимся лицом, в ту сторону отправилось бы еще с десяток отрядов на поиски. Но советник благоразумно молчал. Война на носу. Свои маги во дворце, да и с пустошей доносится уже легкий шелест. Забот и так хватает.

Но он знал, что дар не забыл о его промахе. Об этом свидетельствовало его отношение к бывшему другу. Бывшему, потому что король не прощает ошибок. А их у Смурта за последнее время поднакопилось. Признание короля он вернуть так быстро не надеялся, но рассчитывал хотя бы на дальнейшее примирение и возвращение своего былого статуса в его глазах.

Преданность Смурта граничила с собачьей. Его могли пнуть, могли изгнать, но в его глазах хозяин всегда оставался хозяином. Потому что так у него было заведено. Иначе он не мог. Не мог найти своего места. Его место было возле короля. Поэтому он готов лгать и лебезить, лизать руку и ногу, желающую его пнуть. Лишь бы не потерять это место.

Он прошел в зал охотничьих трофеев, где облюбовал себе угол у окна. Дел накопилось немало. Куча бумаг и писем, требующих ответа. Городские жалобы и разбирательства.

Но только Рай уткнулся в бумаги, как зашелестела рядом юбка. Он поднял глаза на королевскую ведьму, которая не спеша разглядывала кабаньи и медвежьи головы на стенах.

«Неприкосновенна.»

Так король распорядился о ней. Его новая забава, под стать Дэе и остальным «пташкам».

В дар Илты Смурт не верил, считая, что единственная ее особенность — это умение запудрить королю мозги. Но король находил ее полезной, забавной и интересной, разрешая посещать себя, когда ей вздумается и разговаривать так, что любой другой на ее месте давно уже лишился бы языка. Непонятно, что она тут забыла. Обычно, Илта вела себя тихо и не лезла ни к кому другому, проводя все дни у себя в комнате.

— Тронный зал в другой стороне, — Смурт уткнулся в недавно принесенное письмо.

Похабная песенка из уст сморщенной костлявой женщины странно прозвучала среди мертвых голов животных. Советник удивленно поднял на нее взгляд.

— С этим тебе лучше на кухню. Там по достоинству оценят и добавят своих нот.

— Но там не получится столь интересного разговора, как здесь, — Илта склонила голову и изобразила улыбку, которая могла бы сойти за кокетливую, если бы не обтянутое кожей высохшее лицо.

— Я не лучший собеседник.

— Но весьма интересный. Забавно, король собирает магов, а советник выпускает их на волю…

Рука Смурта дрогнула над бумагами, но он тут же спохватился. Если об этом знает уже весь город, то уж придворной ведьме просто положено быть в курсе.

— А вот с этим можешь прямиком идти на улицу. Там тебя поддержат и добавят подробностей.

— Он не узнал ее лица, он не узнал ее лица, он не узнал ее лица, когда пришел домой… — продолжала напевать Илта, обходя советника кругами. — Ну, конечно, ведь тебе это не в первой. Строить козни королю…

— Женщина, — Смурт встал, поймал ее за локоть и повел к двери, — иди, направляй свое безумие куда — нибудь еще.

— Знаешь, что еще забавно, — она послушно позволила препроводить себя к выходу из комнаты. — У всех есть тайны, которые не стоит рассказывать. Твоей жене все равно, сколько у тебя любовниц, твоему сыну — сколько еще ублюдков ты наплодил на стороне. А все ли равно твоему королю, что ты не раз ослушался его приказов? Спасенный младенец греет тебе душу, советник? Или стрела в безликом мальчишке?