— Удостоверение? — Она задумалась. — О да. Я действительно одно такое потеряла. Оно больше походило на пропуск.

— Начало хорошее. А теперь расскажите мне, как вы его потеряли. Тогда я смогу доказать своему боссу, что вы не связаны с другой стороной.

— Слушайте… я получила предложение помочь на раскопках в северных горах. Я согласилась. Я прибыла туда в сентябре 2003 года. Четырнадцатого, если точно.

Это совпадало с отметками в ее паспорте.

— Все расходы оплачивались, — добавила она. — Это была невероятная возможность, тем более что западные археологи не могли работать в том районе в течение многих десятилетий — из-за политических обстоятельств, конечно. Так как после американского вторжения прошло всего несколько месяцев, все было очень секретно. И мне не сообщали ничего определенного до тех пор, пока я не прибыла в Багдад.

— Кто сделал вам это предложение?

— Некий человек по имени Фрэнк.

— Фрэнк?..

Она пожала плечами:

— Просто Фрэнк. Он был посредником.

— Это он финансировал проект?

— Мне никогда не говорили, кто финансировал проект. Но вы-то, ребята, разве не должны были об этом знать?

— Простите?

— Ну как же, военные, кто-то из министерства внутренней безопасности, ЦРУ, или как там они сейчас называются. Мне ведь дали военный эскорт — это были американские солдаты в пустынном камуфляже, с нашивками в виде американского флага на рукавах, все как полагается. Спросите у своего босса.

Это на какое-то время поставило Флаэрти в тупик. Если бы его босс знал об этом, сегодняшнего визита просто бы не было.

— А какую работу вас попросили выполнить?

— То, что я умею делать лучше всего: расшифровывать древние языки. Меня отвезли в горы на север к какому-то туннелю, точнее, пещере, которой уже несколько тысяч лет. Ее стены были покрыты древними, высеченными в камне, рисунками и клинописью. Дело оказалось далеко не простым. Тот язык был древнее всех известных мне языков. Фантастический материал, который опровергнет все устоявшиеся теории появления письменности.

— А о чем там шла речь?

— Сначала вам придется поговорить с Фрэнком. Потому что если я не могу опубликовать это даже в «Американском археологическом журнале», то уж вам-то придется подождать своей очереди.

— У вас есть телефонный номер этого Фрэнка?

Она покачала головой:

— Все переговоры велись по электронной почте. А когда он звонил, номер не определялся.

— Вы не могли бы дать мне этот адрес электронной почты?

— Когда вернусь к своему компьютеру, почему бы и нет.

Он залез в карман и вытащил визитную карточку.

— Было бы замечательно, если бы вы смогли переслать его мне. И пожалуйста, не потеряйте карточку, — усмехнулся он.

— Забавно, — сказала она. — Я помню, как я потеряла ту карточку. Фрэнк прямо взбесился. Бог знает куда она завалилась. Но он выдал мне новую карту в течение нескольких минут. Там были сверхстрогие меры безопасности. Снаружи все время находились вооруженные солдаты, и все такое.

— А были другие ученые?

— Несколько. По большей части археологи. Но нас держали порознь, не разрешая общаться. Очень неудобные условия работы. У других специалистов был более высокий допуск, чем у меня. Я могла работать только в проходе у самого входа. Там, где входной туннель разветвлялся, стоял охранник, проверявший удостоверения. Как контрольно-пропускной пункт.

— А не могло все это иметь какое-нибудь отношение к исламским боевикам?

— Вы шутите? То, что я увидела в той пещере, произошло более чем за 4500 лет до того, как родился Мухаммед.

Через несколько столов от них Флаэрти заметил мужчину с костлявым лицом и большими оттопыренными ушами, потягивавшего кофе. Он, казалось, заинтересовался их разговором, но быстро переключил внимание на план музея, разложенный на столе. Флаэрти понизил голос:

— Что-нибудь еще?

— Я пробыла там всего несколько дней, фотографируя и делая слепки со стен. Как только я расшифровала алфавит, меня попросили отдать все материалы. Затем меня запихнули в самолет… ни фотографий, ни записей, ни копий — ничего. Это была самая невероятная вещь, которую я когда-либо видела в своей жизни, и все, чем я могу доказать ее существование, находится здесь. — Она постучала себя по виску. — А я случайно не влипла в какую-то историю?

Флаэрти не поднимал взгляд от записной книжки.

— Я должен буду доложить об этом своему боссу, посмотрим, что она скажет. Будет, конечно, проверка изложенных вами фактов. — Он наконец поднял взгляд. — Я сообщу вам о результатах. Но мы, вероятно, должны будем встретиться снова. Так что постарайтесь никуда не уезжать, — сказал он с улыбкой.

Закончив отскребать ковер, Стоукс остановился передохнуть рядом с витриной, имевшей форму обелиска. Его внимание привлек артефакт, заключенный в стеклянном конусе: глиняная табличка, размером не больше Псалтыри, покрытая выдавленными на ней линиями, пиктограммами и клинописью. Удивительная работа, созданная древними жителями Месопотамии.

Он никогда никому не говорил, как он добыл эту карту сокровищ, ведущую к источникам Творения. Табличка свидетельствовала о клятве, которую Стоукс дал тем, кто даровал ему артефакт. Клятва, которая превратила воина в пророка.

Все это началось в 2003 году…

В то время как американские войска бомбили Багдад, разведывательное подразделение Стоукса продолжало выкуривать Талибан из афганских гор точно так же, как оно делало это начиная с 2001 года. Вскоре после того, как столица Ирака была взята, его подразделение передислоцировали в Северный Ирак. Они должны были преследовать сторонников Саддама, которые бежали из Мосула и хотели пробраться в Сирию и Турцию.

Министерство обороны выпустило список самых разыскиваемых в Ираке людей в виде колоды карт. За первые две недели Стоукс со своим подразделением из шести человек захватил двух беглецов трефовой масти, одного — червовой и одного — бубновой. К концу первого месяца они выследили и убили пятьдесят пять повстанцев, не зацепив при этом ни одного гражданского лица.

Дела шли гладко.

Стоукс и капрал Кори Риггинс направлялись в Мосул для еженедельного брифинга у бригадного генерала. Их «хаммер» был вынужден остановиться в узком проезде, где группа иракских мальчишек превратила пыльное шоссе в футбольное поле. Дети совсем не думали уходить с дороги.

— Надо было ехать прямо по ним, — сказал Риггинс. — Осталось бы меньше фанатиков на будущее.

— Вижу я, никогда ты детей не любил, — сказал Стоукс, выпрыгивая из «хаммера». — Я все улажу.

Стоукс отошел от машины только на четыре шага, когда один из мальчиков забил гол, и футбольный мяч подкатился прямо к ногам Стоукса. Он не особенно задумался о том, почему мальчишка, игравший роль вратаря, не побежал за ним. Дети просто подпрыгивали и махали руками Стоуксу, чтобы тот подбросил им мяч. Усмехнувшись, Стоукс врезал по мячу.

Тогда он и видел в последний раз нижнюю половину своей правой ноги.

Стоукс, конечно же, не знал, что футбольный мяч был набит взрывчаткой «Си-4» и был дистанционно поставлен на боевой взвод в тот момент, когда подкатился к ноге Стоукса.

Взрыв был сильным, он поднял Стоукса в воздух и отбросил его назад на «хаммер». Боли не было совсем. Только дурманящий туман от удара и сильнейший позыв к рвоте.

Мальчишки разбежались, и из засады по «хаммеру» открыли огонь трое боевиков. Они изрешетили кабину «хаммера» из автоматов прежде, чем Риггинс смог открыть ответный огонь.

Затем они окружили Стоукса, смеясь над тем, как его выворачивает. Так как его барабанные перепонки лопнули, он не мог слышать того, что они говорили, а глаза, забитые пылью после взрыва, никак не могли сфокусироваться.

Затем началось избиение.

Арабы били его ногами по лицу, пока он не выплюнул все зубы. Затем они обработали его ребра и гениталии. Когда они начали топтать его кровоточащую культю, Стоукс потерял сознание.