- И мне, -  я положил свою ладонь на ее руку, прерывая речь Олеси, -  Мне нужен кто-то, кто сможет вытаскивать моих друзей из-под колес автобусов и снабжать информацией, которая на тебя падает, как из рога изобилия.

         Она засмеялась. И откинувшись назад, легла на землю:

- Дурак ты, видящий!

         Я последовал ее примеру и, развалившись в море зелени, задал вопрос:

- Как получилось так, что ты лучшая подруга жены моего друга?

- Да черт его знает. Владка единственная подруга моего детства. Я сама была  в шоке, когда она «подарила» роль свидетельницы именно мне.

- Клин сказал, что ты ее лучшая подруга.

- Да мы общались, -  задумалась девушка, -  Но я бы не сказала, что она считала меня своей самой близкой подругой.

- Но как видишь.

- Мир тесен, -  фыркнула она, ткнув меня локтем в бок.

***

- Представляешь, Клин отлично рисует, -  с завистью поделилась Настя, снимая туфли в коридоре своей квартиры.

         Люба, которая уже успела сменить вечернее платье на удобный спортивный костюм, поддержала разговор:

- А ты раньше не знала? Он же твой друг.

- Друг, не друг, -  откликнулась девушка, но об этом я узнала только сегодня.

- И что же он нарисовал, -  презрительно искривила рот старшая сестра, -  Силуэт невесты?

- Нет, -  Настя замешкалась на мгновение, -  Он нарисовал Никиту.

- Да у него какая-то нездоровая тяга к нему, -  засмеялась Любовь.

- Не в том смысле, -  отмахнулась Архаина, -  Там просто так все детали прорисованы…

- Лицо?

- Лица нет. Но вот природа и этот жуткий крест.

- Крест? – заинтересовалась Люба, -  Какой крест?

         Настя, прикусив язык, отмахнулась от сестры и закрыла за собой дверь комнаты.

- На- а- сть, -  жалобно протянула Архаина- старшая и поскреблась ноготком в дверь, -  Ну расскажи. Мне же интересно. Вот заинтриговала и всё.

         Девушка открыла дверь, чуть не зацепив родственницу:

- Не обращай внимания, Любк, ты же знаешь, что я от алкоголя еще не отошла вот и несу чушь.

- Но мне, правда интересно, -  наиграно надула губы она.

         Анастасия засмеялась, глядя на мордашку сестры, и втащила к себе в комнату:

- Только не говори никому, что я тебе это рассказала,  -  заговорщицки подмигнула Настя.

Глава 20

Выкрашенный в красный цвет спирт в градуснике медленно скатывался вниз. Люди доставали из шкафов кофты. На смену шортам пришли штаны. Август уступил лидерство не менее теплому, но такому обманчивому сентябрю. Солнце светило все так же ярко, но как будто делилось теплом с неохотой. Все чаще на улице можно увидеть хмурого человека, интуитивно ощущающего, что скоро придут морозы и жизнь перестанет казаться медом.  Всё чаще задумываешься о чашке горячего кофе и о чем-то теплом рядом, например, о коте.

         Начало этой осени не было исключением. И первым что захотел сделать я – завыть на полную луну. Все же природа влияет на настроение и довольно ощутимо.

         А сегодня я проснулся только с одной-единственной мыслью: «Пора мстить за друзей».

В голове моментально образовались порядка десяти планов действий, но вцепился я в самый банальный. Первым делом стоило спихнуть себя с кровати на пол, а уже потом приступать к основной части задуманного на сегодня. Но одеяло так обнимало, что вставать совершенно не хотелось. Надо сказать, что особой силой воли я никогда не отличался, поэтому проспал еще два часа.

         Отражение одного из зеркал представило мне опухшую и помятую от сна морду, явно намекая, что это я.  Я долго с ним не соглашался, стараясь смыть этот ужас ледяной водой, и только раза с пятого мне удалось переубедить кусок стекла, висящий на гвозде в ванной. Это уже была победа, маленькая, но победа. Довольный собой, я собрался как можно быстрее и вырвался из бетонных объятий многоэтажки. Под ногами податливо гнулась трава, позволяя вдавливать себя в землю. Все еще теплый ветер легко обнимал на плечи, словно возлюбленная, даруя каплю нежности.  Автобусная остановка встретила меня толпой людей. Каждый говорил о чем-то своем, от чего создавалось впечатление хаоса.

         Я остановился чуть поодаль от основной массы и впервые с интересом наблюдал за ней. На остановке в основном были парочки: влюбленные, друзья, семья. Но почти все по двое. Так, наверное, комфортнее.  Хотя откуда мне знать. Я никогда толком не был общительным. Лишь небольшому кругу людей я уделял внимание и время, и только для них я делал это с удовольствием. Я считаю гиперобщительных особ в некотором роде шлюхами. Для всех они хорошие, милые и добрые, а кто может утверждать, что за спиной они не будут вас обсуждать. У каждого человека есть тот, кого он ненавидит открыто. Если же нет, то стоит задуматься, не крыса ли ваш новый знакомый.

         Вскоре подошел нужный мне автобус. Он увез меня и еще трех человек в направлении, который я для себя именовал «лабиринтным». Думаю, что не стоит сейчас объяснять, куда я отправился, и так все ясно. Если Духа больше не существует, я буду выбивать нужную мне информацию из нового Стража. А Коля не сможет мне противоречить, да и к тому же по моим ощущениям он намного слабее предыдущего хранителя катакомб. Это непременно мне может быть наруку.

         Лес, который будто охватил город в надежде его защитить, поредел. Деревья теряли листья,  ветви, а иногда и самих себя. «Деревья умирают стоя», кажется, так называется пьеса Алехандро Касона. Но вспомнились мне эти слова не из-за гениальной постановки, а из за открывшегося передо мной видения. Не один я заметил изменения во внешности местной флоры, но вряд ли кто знает истинную причину ее перемен. Да и я только догадываюсь. Как же  я хочу, чтобы эти догадки были лишь иллюзией. Неправдой. Или чьей-то злой шуткой. Ведь открывающиеся перспективы отнюдь не радужны.

         Я вышел на одно остановку раньше. Захотелось прогуляться пешком. Автобус делает большой крюк, доставляя меня к лесопосадке, а так я срежу эти километры и по умирающему лесу пройдусь до самого лабиринта. Рано опавшие листья поскрипывали под моими кроссовками, будто я ломал им несуществующие позвоночники. Ветки, которые всегда норовили вцепиться в плечо или запутать в волосах на этот раз послушно расступались. Чувствовалось изменения и невольно в памяти всплывали слова Олеси и Игоря. Надвигается что-то, чему мы не сможем противостоять. И Война уже началась. Первый удар приняли на себя растения. У меня пошла почему-то ассоциация с «гнилыми». Как уже упоминалось, я заметил закономерность: жить в озелененном городе вместе с «гнилыми» намного проще. Растения будто глушат их энергетику, а теперь что…? Теперь мы останемся без этой защиты. И это только если делать акцент именно на такой опасности… Вывод был прост, как никогда. Надо спешить с отмщением, пока меня самого не загнали на тот свет.

         Я вышел на небольшой пролесок. Солнечные лучи едва касались оставшихся листьев и отбрасывали их тень вниз. А сразу за следующим строем стволом виднелась каменная стена, заросшая мхом и диким виноградом. Он стремился вверх по шершавой поверхности, но ему не суждено было добраться до солнца, как и многим из нас. Я остановился в метре от границы катакомб и, проведя рукой по стене, смахнул часть мха. Серый камень, выщербленный за столькие годы водой и воздухом, по-прежнему сохранил некую гладкость, которая была почти не нарушена. В момент прикосновения к кладке по венам разлилось неприятное тепло, тело замерло. Я не мог пошевелиться. А уже в следующий момент мое сознание разорвала картинка:

«… Много людей. В основном мужчины. Потрепанная серая одежда на них, местами порванная, местами залатанная. Лица и руки людей перепачканы грязью и пылью. Ноги некоторых связаны между собой длинной веревкой. Она позволяла им двигаться, но не разрешала бежать.