Нильская притормозила возле двух старушек, сидящих на лавочке под раскидистой березкой.

- Я сейчас, -  хлопнув дверью автомобиля, она подбежала к бабулькам и что-то, отчаянно жестикулируя, им втолковывала.

 Плюхнувшись обратно на сидение, с горечью пробормотала:

- Старушка эта сейчас при смерти почти. Можно, конечно, к ней наведаться, но хорошая ли это идея?

- Ты ехала сюда именно за этим. Если ты не придешь к ней, то никогда не узнаешь правды.

- Да, наверное, ты прав, -  вдавив педаль газа, говорящая отправила «форд» вглубь деревеньки.

 Миновав еще десятка три домов, мы выехали за околицу.

- Ты куда?

- А это как в старых детских сказках, -  хмыкнула девушка, -  Ведьма живет за людским поселением.

 Через сто метров показался небольшой домик, выложенный из белого камня. Красная черепичная крыша, большие окна.

- Ставен не хватает, -  фыркнула Олеся, останавливая машину.

         Полукругом, будто оберегая постройку, высажены яблоньки. Они склонялись к земле под тяжестью сочных наливных плодов. В их кронах гнездились соловьи, весело перекрикивая друг друга.

- Почему никто не соберет яблоки? – удивленно спросила у меня девушка.

- Нельзя, они несут беду, -  пробормотал я, наблюдая за тенью, которая укутала  весь участок «бабки».

- Значит, не все так просто, как казалось. Идем.

 Я последовал за говорящей. Девушка приотворила тяжелую деревянную дверь и зашла в сени. Потоптавшись на месте, потянула на себя вторые двери, уже в хату. В доме находилось две женщины и девчушка.

- Скажите, -  обратилась к ним Олеся,  -  Я могу поговорить с Ней?

- Нет, девушка, что вы! – встрепенулась одна из сиделок умирающей, -  Вы бы видели в каком она состоянии. Никаких посетителей!

- Пусть войдет, -  словно ветер зашелестел.

 Олеся, улыбнувшись, победно прошагала мимо, скрипящих зубами, теток.

         Не скажу, что комната ведьмы была бедной. Убранная, чистая. На широкой кровати, среди мягких перин и подушек мечется в горячке женщина. Серые волосы рассыпаны по белой наволочке, на лбу выступила испарина. Высохшая рука тянется к вошедшей говорящей.

- Сядь, -  вырывается из губ «бабки».

 Нильская поспешно хватает стул и ставит его перед кроватью умирающей:

- Он со мной. Вы не против? – даже не кинув в мою сторону взгляд, прошептала девушка.

         В ее голосе появилось почтение и страх. Она боялась ее. Ту, которая даровала ей жизнь.

- Давно не виделись, -  старушка закашлялась, -  Что вновь привело тебя ко мне, через столько-то лет?

- Вы помните меня? – голос Олеси дрогнул.

- Конечно, девочка моя, я помню тебя, -  улыбнулась женщина.

- Я хотела спросить… -  говорящая замялась, -  Спасение моей  жизни сейчас обходится мне слишком дорого. Знали ли вы, что подписали мне договор со Смертью?

- Да. Это был единственный выход. Прости меня, -  со свистом выдохнула знахарка.

- Пожалуйста, разорвите этот контракт... или что там подписано? Я не хочу больше приносить зло, -  в голосе говорящей послышалась мольба.

- Это не зло, -  возразила женщина, -  Просто найди ему применение.

- Верните всё назад, -  она почти рыдала.

- Не в моей власти, -  улыбнулась «бабка» и она не солгала, -  Ты теперь единое целое с той кого боится каждый. Ты ее частичка. И ничего изменить нельзя. А сейчас оставь нас с видящим наедине. У него слишком много вопросов, а у меня слишком мало времени.

- Я не уйду, -  заупрямилась Нильская.

- Я не буду с тобой спорить.

 Олеся уступила мне место перед кроватью и отошла к стене.

- Я слушаю тебя, -  перевела взгляд желтоватых глаз на меня «бабка».

- Как вас зовут?

- У меня нет имени, данного людьми. Но такие, как ты, называют меня Знающей. Хотя то, что я знаю, не достойно этого звания.

- Знающая… говорящая, видящий – сколько нас?

- Я не могу ответить тебе на этот вопрос. Не я. Не сегодня.

- А кто?

- Ты обо всем узнаешь, не сомневайся. И помни, у меня мало времени.

- Тогда  и на вопрос о моем даре вы ответа не дадите, -  с сожалением я улыбнулся.

- Ты прав. Не я. Не сегодня, -  повторила женщина.

- Тогда… Что делать Олесе? Как ей поступить с даром? Она же не смирится!

 Девушка, до этого не шелохнувшись, стоя у стены, казалось, задержала дыхание.

- Смирится. И ты ей в этом поможешь. Вы в некотором роде связаны. И она об этом знает.

- Баланс, -  одними губами произнесла говорящая, но ее услышали все.

- У меня больше нет к вам вопросов.

- Ты уверен? – насторожилась «бабка».

- Вполне. Я смогу сам все понять и пройти. Спасибо, что уделили нам время.

- Благоразумно, -  искривила губы в усмешке знающая, -  Мое мнение о тебе выросло. И если что, я замолвлю за тебя словечко.

- Спасибо, -  я тихо встал со своего места, что бы больше не тревожить умирающую.

- Олеся, подойди! – властно, почти не своим голосом, приказала женщина.

 Девушка, не смея осушаться, повиновалась.

- Я тоже помогу тебе смириться, -  более мягко обратилась она к Нильской, -  Освободи меня!

- Что? – говорящая в шоке сделала шаг назад.

- Ты не ослышалась, -  подтвердила «бабка», опасения Олеси, -  Я хочу спокойно уйти, не даря никому ни толику своих возможностей. Те стервятники за стеной только и ждут момента, когда старуха с косой, -  она улыбнулась, -  хотя вам виднее кто она, -  и вновь улыбка, -  явиться за мной. Поэтому позволь мне покинуть вас достойно.

 Слова знающей возымели действие.

- Что я должна делать? – Нильская решительно приблизилась к той, которая даровала ей шанс на жизнь, тем самым прокляв.

- Всё как всегда, отдай меня ей.

- Хорошо, -  мне показалось или она проглотила слезы, -  Спасибо вам.

 Старуха ободряюще подмигнула и с нетерпением заерзала на белых простынях:

- Действуй уже!

         Я впервые видел, чтобы человек так жаждал собственной смерти. Что же она такого пережила, что с легкостью готова распрощаться со всем.… Или это наиграно? Я вгляделся в лицо знающей. Мускулы напряжены, морщинки разгладились, глаза бегают. Это не взгляд уверенного в своих действиях человека. Она просто в очередной раз решила прийти на помощь, жертвуя собой.

         Взгляд переметнулся на меня. Она лишь коротко кивнула, поняв, что ее раскусили, прежде чем говорящая проговорила пять заветных слов.

- Я дарую ее душу Тебе!

 Я так и не уловил мгновение, когда вокруг Олеси  взметнулся черный туман, приобретая вид тощей фигуры с длинными руками и тонкими пальцами. Длань потянулась к лежащей на кровати. Тело несколько раз дернулось и замерло.

- Ты свободна, -  шепнула девушка, вытирая мокрые глаза.

- Не плач, -  я приобнял ее за плечи, -  Это было решение знающей. Наверное, не зря она носила именно это прозвище, верно?

- Да, ты прав, -  шмыгнула носом Олеся.

- Ты выполнила ее просьбу. Теперь вы в расчете, идем. -  Я потянул Нильскую на улицу.

 Нас чуть не сбили с ног две сиделки, влетевшие в комнату. Они, одна, обгоняя другую, стремились к  телу ведьмы. И почти одновременно схватили уже мертвую женщину  за руку.

- Мне дар!

- Нет мне!

- Как же это мерзко, -  поделилась ощущениями говорящая.

- Никому дар не достанется, -  фыркнул я, -  Она ушла сама, по своей воле, забрав всю силу с собой.

- Ты лжешь! – повернулась к нам одна из женщин, но руку так и не отпустила.

- Ты можешь ему не верить, -  вступила Олеся, -  но ни одна из вас ни капли ее дара не получит. Вы даже волоса с ее головы не достойны. Твари!

 Ее трясло от злобы, когда мы подходили к машине:

- Как можно быть такой циничной мразью?

 Я лишь пожал плечами в ответ:

- И все же ты поступила правильно, -  пристегиваясь, проговорил я, успокаивая девушку.

- Наверное, -  поникла она, -  Но все равно чувствую себя убийцей…

- Опять двадцать пять! – стукнулл я кулаком по бардачку, отчего тот распахнулся, -  Как ты не понимаешь, твой дар можно использовать во благо!