Ты знаешь, я до сих пор помню тот судьбоносный разговор родителей. Слово в  слово. Папа тогда вернулся  домой очень поздно. На столе стояла бутылка водки. Мама зашла вовремя, чтобы отобрать алкоголь у папы.

«...- Юр, соседка посоветовала бабку, может, съездим?

- И вновь разочароваться?

- Это лучше, чем смотреть, как она угасает…»

         Маме тогда удалось уговорить папу. И на следующий день мы сели в машину и под мои крики доехали до деревеньки той «бабки». «Бабкой» оказалась пятидесятилетняя уроженка Сибири. К нам она попала во время Второй Мировой, да так и осталась. В ее силе никто не сомневался, к ней приходили за помощью. Будь то бытовая мелочь или серьезная проблема. Откуда соседка о ней узнала – ума не приложу. Но четырнадцать лет назад мы ехали к ней по этой самой дороге, только на заднем сидении меня держал отец. Я кричала и вырывалась. Адская боль. Я и сейчас иногда ее чувствую. Но приступы на минуту-две ничто, по сравнению с годами муки, -  Олеся замолчала.

- Ты продолжишь? – тихо спросил я.

- Да, конечно, -  встрепенулась девушка. – Как видишь, я жива. И за это нужно благодарить ту «бабку». Но я бы не благодарила. Кто же знал, что за моё спасение придется заплатить так дорого.  Хорошо, что мама не дожила до этого этапа моей жизни. Наверное, так говорить нельзя, но это правда, хорошо. А отец… Отец никогда не узнает, что я стала монстром.  Но, я слишком забежала вперед, -  говорящая облизала пересохшие губы и немигающим взглядом уставилась на дорогу, быстро исчезающую под колесами ее машины, -  «Бабка» правда помогла. Мы поездили к ней всего неделю. А врачи хватались за головы и вопили, что это чудо. Опухоль рассасывалась, буквально, на глазах. И уже через месяц я была абсолютна здорова. Но никто  и представить не мог, чем это обернется для меня в будущем. Мама светилась от счастья. Отец, я помню, купил мне большого плюшевого медведя. Я стала полноценным ребенком. Я вернулась к жизни. Меня выдернули из могилы. Из цепких рук Смерти. Именно она попросила отплаты.

          Олеся ударила по тормозам, из ее глаз струились слезы, а вот голос даже не дрогнул:

- Это началось весной этого года. Первым звоночком был приступ головной боли. Боли из детства. Я не придала этому особого значения. Такое случалось. Не часто, но случалось. А потом я услышала Ее. Она много что мне говорила в тот вечер, я так заслушалась, что чуть не попала под машину. С того дня за свое здоровье я должна дорого платить, иначе опухоль вернется. Платить жизнями. Чужими жизнями. Я отдаю ей души, она оберегает меня. Симбиоз. Как я уже и говорила. Ты спас много людей, именно такое же количество должна была погубить я. Довольно грязная работенка, -  хмыкнула девушка, -  Но равновесие, должно быть, сбережено иначе неизбежно наступит хаос.

- Но сейчас я не вижу ее рядом с тобой, точно так же как и вчера, -  непонимающе пробормотал я Олесе.

- Она появляется лишь тогда, когда нужно установить баланс. Когда один из смертников избежал своей участи. Именно тогда в игру вталкивают меня. Я выбираю любого. Это мое условие. Я могу сама выбрать следующую жертву.

- И на кого падает жребий?

- Я не разбиралась, кого убивала. Я не задумывалась об этом. Наверное, ты хотел бы услышать, что я поступала благородно и жертвовала душами насильников и преступников. Но это не так. Я выбирала человека на улице. И говорила Ей, что скоро его душа освободится. Каждый раз я сдерживала своё обещание, до того случая в парке. Ты помешал мне. И за это поплатилась я. Я – говорящая со смертью. Я – ее помощница. Я – ее орудие убийства, -  она хохотнула, -  Знаешь, традиционно смерть изображают в черном балахоне с косой. Вот я и есть та коса.

- Ты единственная говорящая?

- Думаю, что да, -  блондинка утвердительно кивнула, -  Спасаешь души только ты, видящий. Отправляю их обратно только я.

- И зачем мы едем в деревеньку?

Олеся улыбнулась, впервые за весь рассказ, искренне и счастливо:

- Я надеюсь найти эту женщину. Пусть вернет все на место. Пусть обратит вспять четырнадцать лет. Я лучше умру от опухоли, чем буду уничтожать  людей.

- Ты уверенна, что именно этого хочешь? – уточнил я у девушки.

- Да. Я не могу так больше. На моей совести больше пятидесяти смертей. И самое страшное, что я знаю про них все. Имена, фамилии, истории из детства, семью. Я узнаю это все о них в момент их кончины. Вся их память передается мне. Это больно. Это больнее рака.

- Скажи, -  вдруг осенило меня, -  среди них есть Левенчук и Прохоров?

 Говорящая на секунду задумалась:

- Нет, таких нет.

- Хорошо, -  я набрал воздух в легкие, -  А я зачем с тобой еду?

- Ну, во-первых, если в моем проклятии виновата эта «бабка», то есть шансы, что она даст ответы и на твои вопросы о даре. Или тебе просто есть, что узнать у человека с такими способностями, -  а потом чуть тише добавила,  -  Да и страшно мне одной к ней ехать.

Девушка задумавшись, продолжила:

 - У тебя есть возможность сейчас отказаться от всего и выйти из машины.

- Ага, именно для этого ты увезла меня от города, хрен знает куда, остановила машину посредине леса и предлагаешь выйти? Ну, уж нет, дорогуша, я еду с тобой.

Победно улыбнувшись, Олеся сразу переключила на третью передачу и вдавила педаль газа.

- Олесь, если ты умрешь, то появится другая говорящая. Ведь так?

Девушка вздрогнула от моих слов:

- С чего ты это взял?

- Ты же сама сказала, что кто-то должен поддерживать баланс. Души спасаю я. А кто их восстанавливать будет?

 Говорящая вздохнула:

- Веришь, мне тогда будет уже все равно, -  она улыбнулась, -  Главное, что это буду делать не я.

- Ты хочешь сказать, что живешь с этим всего пять месяцев? – на пальцах подсчитал я время.

- Да.

- И ты уже готова отказаться от жизни?

- Ты хочешь сказать, я поступаю хорошо? – процедила она сквозь зубы.

 - Это ведь не твой выбор…

- Вот именно! За меня решают! Ненавижу, когда за меня принимают решения!

- Я живу с этим почти с детства, -  заговорил я, а девушка притихла, -  Я не помню, когда впервые столкнулся с потусторонним. Кажется лет в десять. Может, и раньше, я не помню. С тех пор я стал другим. Видящим, как называют меня. … Даже не знаю, как вас всех обозвать. Те, кто связан с тем же с чем и я. И я смирился. Я принял это, как часть себя. Да, не спорю, я бы хотел жить обычной жизнью, я бы хотел отказаться от всего этого. Но для меня важнее то, что я могу принести кому-то пользу. Я могу кого- то уберечь от опасности. Для меня сейчас важнее всего, понять, что случилось с моими друзьями.… Даже не так! Мне важно знать, кто их убил. И отомстить. Даже если я слабее, даже если у меня шансов ноль, я буду бороться. Несомненно, я хочу знать, откуда у меня этот дар, это проклятие. Но это не самое важное на данном этапе жизни. Я должен помочь им, а уже потом себе. Понимаешь разницу?

- Да. Только разница в том, что ты можешь нести пользу. А я нет.

- Можешь.

- Нет! – почти выкрикнула она.

         Лес мгновенно отступил назад, выпуская машину на залитые солнцем поля.

- За поворотом уже деревня, -  спокойным тоном сообщила блондинка, будто ничего не произошло, и никакого разговора не было.

         Ничего, Нильская, я тебе еще вправлю мозг, только дай мне время.

 Олеся вывернула руль вправо, машина послушно свернула с трассы на грунтовую дорогу. Подпрыгивая на кочках, мы добрались до небольшого колодца. Низкие ветки, растущих по бокам от дороги деревьев, царапали окна, стараясь пробиться в салон автомобиля. Свернув влево, машинка поспешно покатилась по пыльной неасфальтированной дороге. В поле зрения появились первые дома. Разница между ними была грандиозная.

 Вот перед тобой каменный трехэтажный дом, даже скорее усадьба, с небольшим садиком, за высокими коваными воротами. А рядом покосившаяся от времени избушка с проломленной соломенной крышей и низкими, почти вросшими в землю, оконцами.