На следующий день Ренсо забрал Кольцова и Маргариту из университета, и они пообедали в ресторане. После этого заехали за Лидой и отправились домой к Луису, где оказался никарагуанец по имени Исидоро, из батальона «Pablo Ubeda» («спецназ»). Парень прошёл подготовку в Советском Союзе и на Кубе, и с ним интересно было поговорить. Домой Кольцовы вернулись в 3 часа ночи.

В четверг вечером в «Болонье» отмечали день рождения Олега Ромашина, приехали Вартан и Колтун. Неожиданно, часов в восемь, нагрянули почти все коллеги Кольцова из Департамента. Приехали даже Хуго Мехийа и Вероника. Торжество перешло в прощальный банкет, к которому вынуждены были присоединиться и соседи по дому. Сергею наговорили массу комплиментов, речь держала даже Лида. Пили, танцевали, пели. Ну, конечно, «разговаривали». Никарагуанцы вручили в подарок резной из красного дерева набор для пива. После шумного застолья Кольцовы и итальянцы отправились к Луису «обмывать» подарок. Вернулись с итальянцами в 3 часа ночи и увидели, что кто–то из обитателей дома проткнул шину колеса машины Ренсо, оставленной у дверей…

В выходные дни Кольцовы делали последние покупки и собирали вещи. Вещей оказалось слишком много. Так что некоторые книги пришлось оставлять. В воскресенье утром зашла попрощаться Сильвия, и заехал Франсиско — Серхио со всей семьёй. Съездили в детский парк и выпили пива в баре «Tiscapa». Днём заскочил Ренсо и привёз подарки. Вечером Орлов на прощание устроил скандал и… пошёл дождь, которого ждали целый месяц

Наконец, Кольцов поверил в то, что они завтра улетают…

Самолёт Аэрофлота вновь благополучно доставил Кольцова в аэропорт Манагуа.

Почти два месяца отпуска прошли незаметно в суете и обычных ссорах с Лидой. В результате Кольцов возвращался в Никарагуа пока один. Предполагалось, что Лида вылетит позже. В Москве остановился в той же гостинице «Университетской». Предотъездная неделя прошла в нервотрёпке по поводу приобретения авиабилетов, во встречах со школьными друзьями, Аликом Литвиненко и Лёней Тереховым, которые сейчас «капрангамами» служили в Москве, один вернувшись с «дипломатической» работы из одной из европейских стран, другой — с Северного флота. В Шереметьево его привёз к полуночи Алик совсем «тёпленьким», но всё обошлось. На посадку успели. В салоне самолёта его место оказалось уже занято и Сергея отправили в «дипкласс», где было просторно и уютно. На соседних креслах он заметил знакомые лица. После взлёта он отлично поужинал с коньяком и красной икрой. Поспал до Шеннона, где в аэропорту выпил чёрного «портера». А затем над Атлантикой началась болтанка и, после царского завтрака с красной рыбой, его вывернуло (!) Настроение было испорчено. В аэропорту Гаваны проторчали 4‑е часа, но оставшиеся два часа долетели нормально.

Кольцова встречали Вартан и Гена Ермаков из ГКЭС. Они подбросили его к дому, но дверь оказалась закрытой (?). Пришлось ждать почти весь день, пока вернулись с работы мужчины. Потом позвонил Луис и приехали Ренсо с Маргаритой. Вечер провели у Луиса: ели спагетти и пили пиво. Луис, рассказал Сергею департаментские новости. Вероника сняла всех его ребят с назначенных должностей, удержалась лишь Химена. Настроение у Луиса пессимистическое. Пришлось объяснить ему, что для него должно быть главным сейчас — не его положение в Департаменте, а собственное Я в философии. Сергей очень устал. Дома сразу же уснул, но проснулся рано.

На следующий день после работы Виктор Векслер, который тоже недавно вернулся из отпуска, провёл в доме собрание и объявил о снятии Евгения Колтуна со «старшего» группы и назначении Вартана Мирзояна. Из CNES Колтуна тоже выперли. Встреча Сергея с Виктором прошла нормально, без особых эмоций.

Сергей просмотрел газеты. Американский военный флот блокирует оба побережья Никарагуа. Рейган запрашивает Конгресс об ассигновании на «сомосистов». Президент США заявил, что, пока у власти в Никарагуа стоят сандинисты, он будет поддерживать «контрас». Отношения Никарагуа с Гондурасом обостряются: никарагуанские «командантес» говорят о войне. Даниэль Ортега, выступая в Леоне 19 июля, выдвинул 6 пунктов предложения по нормализации положения в Центральной Америке, которое, очевидно, является компромиссным, и выработано «Контадорой».

На третий день Кольцов отправился в университет, по дороге заехав в ГКЭС сдать аттестаты и билеты. Он обратил внимание, что строительство «китайской стены» вокруг здания экономической миссии продолжалось, и подумал, в какие деньги советскому правительству обходится такой «самострой», смысл которого только в элементарном человеческом страхе. Потом заехал в посольство и сдал в консульстве свой паспорт, а также передал знакомым «посылки» из Москвы. Познакомился с новым культур–атташе Рыжовым.

В департаменте университета его встретили шумно, но сдержанно. Разговор с Вероникой был подробный. Вечером к нему домой заехала Химена со своим братом и любовником, говорили об издании «Хрестоматии» (по марксистской философии). Настроение у неё также критическое, как и у Луиса.

Кольцов задал себе вопрос: что здесь произошло без него?

В последующие дни он провёл необходимые встречи.

В UNI — Национальный инженерный институт с сельскохозяйственным факультетом, — он обговорил программу своего курса для преподавателей философии. В результате его учебная нагрузка увеличилась почти вдвое. При разговоре с немцем Вольфгангом о подготовке доклада для Социологического Конгресса выяснилось, что он задействовал молодых преподавателей–учеников Кольцова. Так сказать, бесцеремонно воспользовался уже «готовым материалом». С Вероникой обсудил программы Партийной школы и Института Международных отношений. Первая программа выглядела вполне прилично, так как её готовили кубинцы, а вторая явно несла на себе отпечаток «американизма». Встреча с Франциско — Серхио прошла тепло, но настроение у него было явно пессимистическое.

Разговор с Векслером, который приехал вечером к Кольцову, был по поводу Орлова. Виктор заявил: «я не из тех, кто поворачивается на 180!» «Ну, что ж, — подумал Сергей, — посмотрим». Ему было ясно, что, Виктору, который убедился в том, что Кольцов оказался прав в отношении Колтуна, он сейчас нужен, но заходить далеко в его поддержке пока был не намерен.

Проводив Виктора, Сергей пообедал в соседнем ресторанчике. Потом сходил с ребятами в кино, посмотрел фильм «Escondido mortal». После этого Гена Ермаков забрал его на ночное дежурство в ГКЭС. По дороге они выпили пива за знакомство с новым шофёром Виталием (который сменил предыдущего мента–садиста). Дежурство прошло тяжело. Всю ночь шла стрельба, и под утро хорошо тряхнуло. Землетрясение! Так что, он, наконец, осознал, что возвращение в Никарагуа состоялось!

Кольцов составил для Рыжова справку–обзор по советским преподавательским кадрам по принципу: «лучше меньше, да лучше», обратив внимание на то, что Москва присылает в Никарагуа преподавателей, за малым исключением, среднего уровня. Если в Союзе эти «середнячки» растворяются в общей массе «коллектива», то здесь каждый из них на виду. И сразу становится видно, кто есть кто. Многие просто не подготовлены к самостоятельной работе и неспособны сориентироваться в сложной политической обстановке. Некоторые специальности здесь вообще не востребованы, и прибывшие преподаватели вынуждены вести школьные предметы (общую физику, химию и пр.). В результате авторитет советских преподавателей был невысок, так как никарагуанское университетское руководство (отнюдь, не «просоветское») быстро определяло им «цену». Но так как зарплату им платила «советская сторона», то никарагуанцы смотрели на это «сквозь пальцы». Зато при этом выигрывали «восточные» немцы, кубинцы, мексиканцы и другие «интернационалисты», чья квалификация была значительно ниже, зато амбиции и активность выше.

В день Santo Domingo — покровителя Манагуа — Кольцо обедал у Франциско — Серхио в компании его старшего брата–североамериканца Орландо. Посидели недолго, выпили немного. Всей семьёй они проводили его домой, а сами поехали в католический собор. У младшей Нормалены на шее Сергей увидел звезду Давида. «Странно в Латинской Америке сочетаются религии и национальности», — подумал Сергей.