В следующую субботу по приглашению Чеслава, Кольцовы, прихватив Наташу, отправились на машине с кубинским шофёром в город Масайю, в километрах 20-ти на север. Город оказался небольшим с одноэтажными, но каменными домами, с одной главной улицей от вокзала (базара) до центральной площади с кафедральным собором, ратушей и помпезным зданием банка. В общем — типичный латиноамериканский городок, из тех, которые Кольцов видел на Кубе. Погода была без дождя, хотя с моря дул свежий ветер. Они погуляли по городу, отдохнули в сквере, сделали несколько покупок на базаре и тихо вернулись домой. И никто об этой отлучке не узнал, если бы Иван Нистрюк не «заложил» их Колтуну.

Утром в автобусе Колтун устроил Кольцову «нагоняй». Выглядело это забавно. Официальных запретов на такие поездки не было, просто Евгений обиделся, что его не пригласили.

Сразу же из университета Кольцов и Колтун отправились на II Конгресс профсоюза Высшей школы (AND), на котором выступала знаменитая Дора Мария Тейес. Здесь они встретили Виктора Векслера. Пообедав за счёт конгресса, Кольцов с Колтуном вернулись в университет.

Затем все на автобусе отправились в экономическую миссию (ГКЭС) получать деньги. Кольцов написал заявление о переводе 60 % зарплаты на свой счёт во Внешторгбанке. Здесь — это обязательно. Нистрюк неожиданно отказался, заявив, что он будет хранить свои деньги в местных банках, так как в них процент значительно выше (16 %). Это вызвало шок у Колтуна и бухгалтера миссии. Такого ещё не было! Конечно, впоследствии ничего из этой затеи у Нистрюка не вышло, но начальство он напугал.

Вернулись домой поздно, к 7‑ми часам. Было уже темно. Тусклая лампочка освещала дверь дома. Протянув руку к звонку, Сергей увидел на кнопке висевший короткий тонкий шнурок. Не успел он удивиться, как услышал сзади крик Чеслава, который вышел из автобуса у их дома, чтобы навестить приболевшую Наташу:

— Не трогай! Это змея!

Сергей замер. Сзади него наступила тишина.

В это время «шнурок» зашевелился и упал к его ногам, и мгновенно исчез в темноте.

Переведя дыханье, Сергей вошёл в дом.

В последующие дни ничего существенного не произошло. 29 июня в стране был «El dia de maestro» («День учителя»). На работу не поехали. Сергей с Лидой зашли в гости на VL7 к Евгению. Сергей обратил внимание на то, что дом, в котором живут ещё две семейные пары: двадцатипятилетний «русист» Серёжа Франчук с женой из Киева, математик Николай Максаков с женой из Москвы, а также «холостяки» литовец Ювенцус и Чеслав, намного просторнее и комфортнее. Евгений с гордостью показал свой «огород» — вскопанную грядку на зелёной лужайке, где проросли из семян, привезённых из Союза, укроп, петрушка, зелёный лук. Ничего этого здесь нет, но… нет и обычая разводить «огороды» на газонах у дома!

Чемпионат мира по футболу продолжался. Можно было смотреть все матчи по телевиденью. Советская команда выиграла у Бельгии 1:0.

В университете Кольцову выделили «кабинет»… на троих. Но теперь у него был свой стол и возможность спокойно работать с бумагами. Однако большую часть времени он проводил в университетской библиотеке, просматривая литературу по философии. Эрвин получил письмо из CNES, в котором говорилось, что вопрос о работе Кольцова в Национальном Совете находился на «стадии рассмотрения». У Сергея стало складываться ощущение, что его просто хотят использовать как «мальчика по вызову». В посольстве, наконец, выдали «carnet» (удостоверение личности на испанском языке), вместо изъятых в консульстве паспортов (вероятно, чтобы не сбежали в Мексику или куда подальше!).

В субботу Кольцовы вместе с Чеславом и с кубинским шофёром вновь съездили в Масайю. Колтун опять был недоволен. Но сделать он ничего не мог.

Воскресенье Кольцовы провели в гостях у Франсиско — Серхио, который забрал их из «Планетария» утром на своём маленьком «форде». Сначала он устроил им экскурсию по городу, которого они так и не увидели за месяц пребывания в нём. На центральной площади имени бывшего панамского президента генерала Омара Торрихоса, они осмотрели здания правительства и Центрального банка (единственный «небоскрёб» в городе). Затем — бывший Президентский дворец, площадь Революции и памятник никарагуанскому поэту Рубен Дарио, рядом с красивым театром его имени, а также мемориал погибшему лидеру Сандинистской революции Карлосу Фонсеке Амадору (его захоронение в горах неизвестно). Всё это создавало бы впечатление обычного латиноамериканского города, если ни специально неубранная разбитая военная техника, напоминавшая об ещё недавних боях в городе. Это — своеобразные памятники революции.

О недалёком прошлом напоминали и разрушенные многоэтажные дома на центральных улицах Манагуа. Это — уже не следы войны, а последствия землетрясения 1972 года. Но они тоже память о свергнутом режиме диктатора Сомосы, который просто украл те деньги, которые выделило мировое сообщество для ликвидации последствий землетрясения. Землетрясения в этом районе — явление довольно частое и города отстраивались с этим учётом. Так, Манагуа — город, главным образом, одно–двухэтажных домов, разбросанных на большой территории, разделённой широкими дорогами, скверами и заросшими пустырями. В городе нет многоэтажных жилых домов, кроме административных зданий и гостиницы «Континенталь», которая выстроена в виде гигантской пирамиды…

После прогулки, которая произвела большое впечатление на Кольцовых, Франсиско — Серхио привёз их к себе. Жил он с семьёй в небольшом, но просторном доме. Познакомил с женой, симпатичной, смуглой женщиной невысокого роста по имени Норма, с серебряной «звездой Давида» на шее, и тремя очаровательными детьми. Старшей, очень рассудительной, девочке, по имени тоже Нормалена, было лет 6‑ть. Самого младшего, двух лет, звали… Карл — Ленин! Мальчишка оказался очень смышлёный и разговорчивый. Будущий философ! Приём Кольцовым был оказан очень радушный. Пили ром, кофе и слушали… музыку Чайковского! Хозяин был горд своей коллекцией грампластинок. После этого, оставив детей дома, взрослые отправились на машине в кинотеатр. Посмотрели английский старый фильм «Остров бурь» о приключениях немецкого шпиона на Британских островах во время последней войны. Вечер закончился в доме Кольцовых. Впервые за последние дни Сергей и Лида отошли ко сну в хорошем настроении.

Телевизионные «Noticiero sandinisto» сообщили о боях на Атлантическом побережье страны.

Чеслав показал Сергею по карте, это — на юго–западе от Манагуа, с нескольких сотнях километров. Территория, заселённая на узкой полоске побережья индейскими племенами, отделена от цивилизованной части страны непроходимыми джунглями. Туда можно добраться только по судоходной реке Сан — Хуан и самолётом. Никаких больших военных гарнизонов, кроме милицейских отрядов, в этом регионе нет. Что там происходило, пока было не понятно.

Сегодня подтверждение о боях появилось в газетах. Министр внутренних дел команданте Томас Борхе заявил, что «банды» насчитывают более тысячи человек и на их разгром направлены воинские части (уже погибло 11 человек).

В соседнем Сальвадоре гондурасские войска (до 5 тысяч человек) продолжают участвовать в войне против партизан. В ответ сальвадорские партизаны взорвали электростанцию в столице Гондураса Тегусигальпе. В Мексике, которая до сих пор «негласно» поддерживала сандинистское правительство, прошли президентские выборы, победил Мигель де Мадрид.

…В Испании советская сборная проиграла польской команде и выбыла из чемпионата.

Между тем жизнь в «Планетарии» шла своим чередом.

В университете сменился директор Департамента. Эрвин был переведён на работу в SNES. На его место пришёл Хуго Мехийа Брисеньо, метис среднего возраста с неприятным лицом. Революционер явно не интеллигентного происхождения. На знакомство с Кольцовым от него не последовало никакой реакции. Сергей почувствовал, что это — «не к добру».

К работе в CNES Кольцов по–прежнему привлекался только в качестве эпизодического «консультанта». Здесь он теперь работал теперь вместе с Эрвиным, который появлялся время от времени, и молодой симпатичной и умной женщиной по имени Сильвия Нуньес, революционеркой–иммигранткой из Уругвая. С Сильвией сразу же сложились дружеские доверительные отношения, но её познания в «предмете» оказались ниже скромных. Работа над «Планом работы идеологической комиссии», которую можно было сделать за два часа, не продвигалась уже две недели. В связи с этим состоялся разговор с «шефом», доктором Марио Флоресом Ортисом, интеллигентным старичком под шестьдесят и страшным занудой. В течение часа он объяснял Сергею задачи революции в сфере высшего образования. Из этой беседы тот понял, что «доктор психологии» имел весьма смутное представление о высшем образовании вообще. Зато хорошо ориентировался в политической конъюнктуре. Разговоры с Виктором о легализации работы Сергея в CNES ни к чему не привели. Того явно устраивала сложившаяся ситуация, так как он вообще почти перестал появляться в Совете, ограничиваясь наездами для инструктажа Кольцова и для коротких бесед за чашечкой кофе с доктором Флорес, который тоже, кстати, не слишком утруждал себя работой. Как понял Сергей, здесь высшие чиновники выполняли лишь «представительные» функции. Повседневная же работа лежала на «секретарях», которых возглавляла «генеральный секретарь» Совета, красивая и суровая женщина по имени Мария.