Я БЫ ХОТЕЛ ПОСМОТРЕТЬ ЭТОМУ ПАРНЮ В ГЛАЗА.

Нужный ответ находится в «Русском журнале», www.russ.ru.

«У идейных истоков будущего Интернета стоял психолог Джозеф Карл Робнетт Ликлайдер. Многочисленные имена профессора Ликлайдера если когда и употреблялись, то разве что во время сугубо официальных церемоний. Все поголовно обращались к нему запросто, без церемоний: Лик. Скромняга Лик. До того скромный, что о его решающей роли в возникновении Интернета вспоминают нечасто и негромко.»

(http://www.russ.ru/culture/network/20040205_voyskunsky.html)

Сам я давно перестал писать слово «интернет» с большой буквы, божество стало слишком домашним, наверное, я просто привык.

А этому парню в глаза я все же посмотрел: нормальный такой высоколобый профессор. В очках и с добрым лицом. Никогда не скажешь, что именно он лишил нас всех виртуальной девственности, хотя именно такие добрые и умные лица частенько принадлежат самым настоящим маньякам, встреча с которыми может таить в себе все, что угодно, особенно, если ты уже вышел в сеть.

Удаленный компьютер считал мой пароль, появляется надпись:

связь установлена!

Когда–то больше всего на свете я мечтал с ними встретиться. И дело не в полете Гагарина — про тот день я помню лишь одно: нас отпустили с уроков, но вместо того, чтобы пойти домой, первоклассник Андрюша пошел с приятелями плавать на плотах в котловане, вырытом под фундамент нового дома.

Все это происходило в городе Перми. Мы там с матушкой прожили год. Хотя матушка, наверное, больше — точно не помню, а спрашивать не хочу.

Котлован был полон воды — весна стояла бурная.

Вместо плота была старая дверь. Я взгромоздился на нее, взял в руки шест и оттолкнулся от берега. На мне были зимнее пальто и зимняя шапка — отчего–то сейчас мне кажется именно так. Наверное, это была не первая попытка пересечь котлован, но в тот день она явно не удалась — то ли я подскользнулся, то ли что еще, но дверь стала переворачиваться и я плюхнулся в ледяную воду. Шапка слетела, погружаясь, я успел посмотреть на небо: еще совсем недавно в нем летал Гагарин[87].

Потом я пошел ко дну.

Вода была желтая и вокруг было много воздушных пузырей. Сверху плавала дверь — ее я видел. А потом каким–то образом мне удалось выбраться. Может, меня достали: тритоны молчат по этому поводу.

Но в тот день мне было точно не до пришельцев.

Они появились года через два, когда я уже вовсю читал фантастику. Зимой я выходил во двор и пялился в небо. Черное. Глубокое. Усыпанное многочисленными звездами. Почему–то мне кажется, что тогда звезд было больше, хотя все совсем наоборот — это просто небо было чище.

Я пялился в небо и пытался понять, где живут пришельцы. Больше всего меня интересовали те, которые явно не подходили под описанных Ефремовым[88] замечательных гуманоидов.

Намного больше прикалывали всякие мыслящие пауки, думающие трепанги, наделенные недюжим интеллектом шарообразные грибы.

Авторов сих творений перечислять не буду — им несть числа…

Но я был убежден, что вся эта космическая нечисть действительно существует и, в свою очередь, пялится сейчас на меня откуда–нибудь с неба, то ли стороны созвездия Ориона, то ли — Веги, а может, из самого центра шарового скопления ZDRS 1259874, хотя это первые попавшиеся буквы и цифры, что пришли мне сейчас в голову.

Когда, одной уж совсем давней зимой, мать взяла меня с собой на три дня в обсерваторию — ее позвал туда покататься на лыжах один милейший университетский профессор–физик — то я был оглашенно счастлив, мне казалось, что с помощью настоящего телескопа мне удастся разглядеть тех, кто должен изменить всю жизнь на земле.

Да, именно так, вот почему мне хотелось с ними встретиться.

ОНИ ДОЛЖНЫ ИЗМЕНИТЬ ЖИЗНЬ НА ЗЕМЛЕ!

Причем, мне было по барабану, в какую сторону — в лучшую или в худшую. Просто жаждалось приключения.

Между прочим, по какой–то странной внутренней градации все пришельцы делились для меня на несколько категорий.

Прежде всего, собственно пришельцы.

Нормальные жители иных миров. Внешний вид описывать нет смысла: у кого–то из них может быть и восемь ног, но зато все они ПОЗИТИВНО настроены по отношению к нам, землянам. Или безразлично, что тоже неплохо. Я их не боялся и именно их прилета так хотел.

Далее следовали пришельцы–мутанты.

Это уже были ненормальные жители иных миров. Настроенные к нам, землянам, НЕПОЗИТИВНО, слова этого, как в утвердительном, так и в отрицательном смыслах я тогда, конечно, не знал, но понимал, что одни — ХОРОШИЕ, а другие — ПЛОХИЕ.

И очень боялся, что именно тех, ДРУГИХ, увижу в телескоп.

Но были еще и третьи,

ПРИШЕЛЬЦЫ-МАНЬЯКИ,

на самом деле тогда то ли маньяков было меньше, то ли говорили про них между собой больше, но моя покойная бабушка постоянно стращала меня какими–нибудь водопроводчиками и газовых дел мастерами, которые могли днем, в отсутствие матери и соседей[89], постучаться в дверь, а я бы — недоросль–идиот — пустил их в дом.

Они бы убили меня и съели.

А перед этим… Ну, ты еще мал, говорила бабушка.

Я догадывался, что со мной могли бы сделать.

Когда вечерами мне приходилось отправляться на ночевку к ним на квартиру — у матушки могли быть гости, она могла быть в гостях, да и вообще, я любил ночевать у них — я набивал карманы какими–то странными предметами: плоскогубцами, молотками, гаечными ключами.

Чтобы обороняться от маньяков.

НО ПРОТИВ МАНЬЯКОВ-ПРИШЕЛЬЦЕВ ЭТО БЫ МНЕ НЕ ПОМОГЛО!

МАНЬЯКИ-ПРИШЕЛЬЦЫ, они же ПРИШЕЛЬЦЫ-МАНЬЯКИ. Самые злобные, самые гадкие, самые отвратительные, и обязательно — зеленого цвета.

Причем, у них может не быть глаз. И носа. Есть только рот, огромный, на пол–лица. Изо рта высовывается щупальца, на конце каждого — фосфоресцирующий зуб.

Этим маньякам по фиг, кто ты такой: землянин или тоже — пришелец. Они высматривают тебя из космоса и выпускают изо рта щупальца. Фосфорицирующие зубы вонзаются в шею[90] и из тебя высасывают кровь. А так же все остальное.

Например — душу.

Если бы мне довелось увидеть в телескоп такого гада, то я бы испугался и завопил.

Но на самом деле никаких пришельцев в телескоп тогда я не увидел, как не увидел в него и далекие галактики, и шаровые звездные скопления, и многое чего еще, что так хотел рассмотреть.

Просто вечером сильно потеплело и небо затянуло тучами. А у нас тут не Памир и не Тянь — Шань, чтобы звезды в телескоп было отчетливо видно почти каждую ночь.

Какое–то время я сильно переживал. То ли несколько дней, то ли — недель.

А потом забыл навсегда.

И не потому что пытаться разглядеть пришельцев в телескоп бессмысленно, да и потом — они давно не просто вокруг нас.

На самом деле все гораздо хуже: они уже в нас.

ПРИШЕЛЬЦЫ.

ПРИШЕЛЬЦЫ- МУТАНТЫ.

ПРИШЕЛЬЦЫ- МАНЬЯКИ.

В детстве мне хотелось, чтобы они прилетели и мир изменился. Что же, как–то очень незаметно, но это произошло. И точно — не в лучшую сторону. Более того:

МОЙ КОТ — ТОЖЕ МУТАНТ!

ЕСТЕСТВЕННО, ЧТО ОН — ПРИШЕЛЕЦ, И СОВЕРШЕННО ТОЧНО — МАНЬЯК!

МОЯ СОБАКА — СТОПРОЦЕНТНЫЙ МУТАНТ!

НУ А Я, СКОРЕЕ ВСЕГО, ПРОСТО МАНЬЯК, ХОТЯ ИНОГДА МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ПРИШЕЛЕЦ.

Но вообще с самого детства для каждого из нас все люди на этой планете делятся на своих и чужих. Свои — они хорошие по определению, чужие же: маньяки, пришельцы, мутанты, мутанто–маньяки, маньяко–пришельцы, пришеле–маньяко–мутанты, в общем, если ты чужой, то на Земле тебе места нет, а если ты здесь, то это явно ошибка, и тебе надо убираться обратно, в какое–нибудь дурацкое шаровое скопление ZDRS 1259874, у нас и своих пришельцев хватает, а что уж говорить про мутантов и маньяков, включишь телевизор — пришельцы, маньяки и мутанты, откроешь газету — маньяки, мутанты и пришельцы, выйдешь из дома — то же самое, по одной стороне улицы. по другой, в автобусах, в метро, в трамваях, в троллейбусах, в машинах.