Рисуя кричащими красками преступления язычников, верующие надеются отвлечь внимание от преступлений (тела) Христа. Пускай бог христиан, который есть любовь, заставил евреев вторгнуться в Палестину, грабить города, истреблять мирных жителей, казнить за субботний труд, а за воздержание от зверств насылал проклятья.
Зато «Авраам и его люди наблюдали в Ханаане обычаи, которые могли лишь оттолкнуть их от язычества. Им были отвратительны ханаанские ритуалы с их чувственным разгулом, извращённым садизмом, их пугал кровавый обряд человеческих жертвоприношений. Вероятно, многое из того, что они могли наблюдать вокруг, казалось им вызовом самой природе и богу. Вероятно, они недоумевали, как всевышний может терпеть эти мерзости, не карая безумных»[82], «чей религиозный разум помутился настолько, что они в жертву своему богу приносили своих же первенцев, а свою богиню чтили священной проституцией (предоставляя иностранцам права входа в свои храмы — ради того, чтобы те смогли там лишить невинности ханаанских девиц)…
Бывает, нужно очистить заражённую среду, чтобы сохранить здоровье. Фанатизм в Библии попускается — перед лицом языческих крайностей он бывает меньшим злом, чем равнодушие»[83].
Кровавый навет есть традиционный козырь православных богословов, которые приписывают убийства младенцев и язычникам, и ведьмам, и евреям, и даже староверам. Вот только они не могут объяснить, каких же таких «первенцев» приносили в жертву Золотому Тельцу, за которых бог христиан повелел вырезать три тысячи поклонников Тельца. Безо всякой вины «говорит господь бог израилев:
Возложите каждый свой меч на бедро своё, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего».[84]
И это делается в отношении идолопоклонников, которые сами никаких ритуальных убийств не совершали.
Действительным поводом окончательного решения ханаанского вопроса были никак не человеческие жертвоприношения. Во-первых, сами военные преступники так не считали: чтобы оправдать геноцид ханаанеян, евреям пришлось выдумать легенду, словно праотец человечества Ной проклял Ханаан на рабство у семитов.[85] И это оправдание в их глазах более веское, нежели какие-то там ритуальные убийства младенцев.
Глупо думать, что евреям было дело до жизни и целомудрия аборигенных детей, ведь после победы над мадианитянами Моисей приказал:
«Убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя»[86].
И глупо думать, что богу христиан также было дело до жизни детей, ведь не зря этот бог «поразил всех первенцев в земле Египетской»[87] только лишь для того, «чтобы вы знали, что я господь»[88].
Вообще, бог христиан и сам требовал, чтоб ему приносили в жертву детей:
«Все, — говорит, — первенцы — мои… они должны быть мои»[89].
Известен библейский персонаж Иеффай, который вынужден был свою дочь принести в жертву богу христиан.[90] (В своё время адвентисты мне доказывали, будто бог не виноват в этом жертвоприношении. Я сказал: в таком случае и Молох не виноват, что ему приносили жертвы!) А однажды бог христиан и вовсе обрадовал Авраама таким требованием:
«Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе».[91]
В атеистической литературе звучала мысль, что иудейский ритуал обрезания — это попытка заменить жертвоприношение целого младенца жертвоприношением частички младенца. Лично мне такое объяснение кажется правдоподобным: если бог удовлетворяется десятиной от волос (пейсами), с него будет достаточно и краеобрезания. По библейской легенде, бог христиан пытался убить Моисеева сына, но жена Моисея не растерялась, отрезала сыну крайнюю плоть и швырнула богу — тот удовлетворился и ушёл.[92]
«Как могло это случиться? — поражаются христиане. — Как мог бог Авраама, его господь и хранитель, потребовать человеческой жертвы? Разве он такой же кровожадный демон, как Ваал хананеев или Молох финикийский?..»[93]
А что, умертвить 42 ребёнка, дразнивших пророка Елисея,[94] — это не значит быть кровожадным демоном? И вот один христианствующий парень договорился до того, что обидеть святого намного хуже, чем убить ребёнка.
В этой связи можно вспомнить «гонения» на православных святых при Римском императоре Юлиане Отступнике. «Из… рассказа современного Юлиану историка», который работал лишь через полвека после описываемых событий, диакон Кураев выводит, что «были до смерти замучены воины Ювентин и Максим, отказавшиеся есть пищу, освящённую по языческим обрядам», а возмущённых юлиановской хитростью христиан «приказал отправить… в ссылку».[95]
Во-первых, стыдно Кураеву верить сочинениям Феодорита Кирского, которого Шестой вселенский собор признал еретиком. Во-вторых, ссылка при Юлиане — это не то же самое, что ссылка в Сибирь российских татар или протопопа Аввакума. После смерти императора многие изгнанники благополучно повозвращались, в том числе свв. Афанасий и Григорий Богослов. В-третьих, Юлиан никого не «замучил», тем более за отказ от языческого причастия: даже поношения «епископа Марка из Халцедона… он просто высмеял»[96], поскольку упражнялся в стоическом смирении. В-четвёртых, никакого особенного мученичества Ювентина и Максима не было. Почему-то когда св. Григорий, родившийся почти в один с Юлианом год, перечисляет «главнейшие и известнейшие из его деяний», он их смерть не упоминает[97] — значит, она была пустячной и малоизвестной. Просто после приказа демобилизовать христиан «солдаты предложили заколоть „отступника“ во время смотра войск. И двух христианских офицеров, Ювентина и Максима, упомянутых „мучеников“, он велел казнить».[98]
При этом Григорий обвиняет Юлиана за отделение школы от церкви, но оговаривает, что «хотя запретил он и говорить красноречиво, однако же не воспрепятствовал говорить истину»; обвиняет за то, что он «мучитель», который всё же «уступил силе» и своих врагов «удалил от своих происков и козней»; что он проявляет «робость, а не мужество», хотя подлинную трусость проявил в бегстве его обличитель Григорий; что он виноват в убийствах, совершённых не им; что он возвратил язычникам ценности, награбленные христианами; что он кого-то убил, хотя сделал это «тайно», а трупы упрятал в не менее «тайные отдалённые части дворца его»…[99] Вся цена обвинения язычников в ритуальном детоубийстве будет видна через пару столетий, когда «при понтификате Григория» Двоеслова «во время ремонта огромного бассейна в главном монастыре церкви, после того как выпустили воду, на дне водоёма обнаружили несколько тысяч мёртвых младенцев»[100]. В конфликте же Юлиана с церковью пострадал именно Юлиан. Догматы православия учат, что виновником смерти толерантного и высоконравственного императора был Иисус Христос.{23}
