«У вас, — предупреждают апостолы, — будут лжеучители, которые введут пагубные ереси и… навлекут сами на себя скорую погибель», которая «не дремлет», ибо они «в растлении своём истребятся»[334]. Они уже «в упорстве погибают»[335] стараниями Иисуса Христа.
Конкретно Иисус Христос расправляется с еретиками таким образом. Одна «недостойная» («איזבל») ересеучительница «вводит в заблуждение» тем, например, что не считает поедание жертвенного языческого мяса отступлением от догматов христианства.[336] Ей-то невдомёк, как апостол Павел распекал за это апостола Петра,[337] что, на мой взгляд, не бог весть какое преступление. Но вот Иисус Христос выносит ей приговор:
«Детей её поражу смертью»![338]
Двуличный Спаситель, который ради неё умер на кресте, из избытка своей божественной любви не имеет элементарного представления о справедливости. Мало уродливому Христу смертной казни для тех, кто никого не убил, — надо к тому же казнить не преступницу, а её детей.
Притом не только Иисус зверствует сам, а на него ещё и нужно равняться, ибо «кто говорит, что пребывает в нём, тот должен поступать так, как он поступал»[339]!
По Августину, насильственное принуждение к истинной вере Иисус внушил верующим следующей притчей:
«Один человек сделал большой ужин и звал многих,.. послал раба своего сказать званым:
— Идите, ибо уже всё готово.
И начали все, как бы сговорившись, извиняться. Первый сказал ему:
— Я купил землю и мне нужно пойти посмотреть её; прошу тебя, извини меня.
Другой сказал:
— Я купил пять пар волов и иду испытать их; прошу тебя, извини меня.
Третий сказал:
— Я женился и потому не могу придти.
И, возвратившись, раб тот донёс о сём господину своему… Господин сказал рабу:
— Пойди по дорогам и изгородям и αναγκασον придти, чтобы наполнился дом мой».[340]
Выходит, чтобы наполнился дом божий (храм), рабы Христа должны «принуждать, заставлять» людей в него ходить! Ведь добровольно туда разве что бомжи заявятся — такова мораль притчи. На то инквизиция и нужна.
Заключение
Мы исследовали православие до самого его дна, что даже вышли за пределы этой веры. Нам всё казалось, будто копни мы православные преступления чуть глубже, не побрезгуй мы углубиться в навозную кучу, как лопатой скребнём драгоценный сундук евангельских истин, в котором жарко горят рубины любви, переливается перламутром нежная доброта, тоскливо плачут сапфиры сострадания. Увы, разбирая гору церковного грязного белья, я, как большевик в мощах, вместо истины нашёл только хлам. Рыба (христианство) гниёт с головы (с Христа), и неуместно говорить, будто бог есть любовь.
«Любовь долготерпит» — а поклонников Золотого Тельца бог терпел недолго; «милосердствует» — а не отправляет в Геенну; «не завидует», требуя истребления соблазняющихся чужими богами; «не превозносится» словами: «Я господь»; «не гордится», «показывая славу свою»[341]; «не бесчинствует», как Иисус в Иерусалимском храме; «не ищет своего», как убийца Анании и Сапфиры; «не раздражается», говоря: «Гнев мой возгорится»[342]; «не мыслит зла», которое «наведу… на жителей Иерусалима… которое я», то есть бог, «изрёк на них»[343]; «не радуется неправде», через которую бог заманил Ахава в Рамоф.
Что основана православная вера на слове божием, ещё не означает, будто она не отвратительна. Спора евангельской проповеди, попадая в гниющий мозг верующего, изнутри оплетает его грибницей и разрешается ядовитой мухоморной порослью религиозной нетерпимости. Человек не имеет права оставаться человечным, если он признаёт себя рабом кровожадного бога и членом преступной церкви. Церкви, которая стоит на костях ведьм, сложена из языческих памятников, крыта руками каторжных иноверцев. Церкви, тело которой достойно венчает Христово мурло, пропахшее Святым Душком. Не думали древние евреи, что изобретённый в оправдание их военных преступлений бог когда-нибудь мутирует в бога палачей еврейского народа. Не думали и сами эти палачи, что когда-нибудь начнут жечь на кострах самих же себя. Если христиан не остановить, они ещё раз себя покажут. И православие наряду с католицизмом и протестантизмом — это не исключительно истинное и не специфически милосердное, а самое обыкновенное христианство.
Комментарии
1
Ради крещения татар «по специальному указу Анны Иоанновны,.. если уличённый в воровстве или в совершении другого преступления инородец принимал христианскую веру, его прощали»; Петру I составили Отеческое завещание, по которому «при судебных тяжбах между иноверами всегда решать дело в пользу крещёного»[3]; в Сибири тоже крещение предоставляло ворам амнистию.[4]
2
«История русского завоевания Сибири полна случаями, когда русские намеренно уничтожали и оскверняли почитаемые местным населением места»[5], к тому же разграбление православными сибирских курганов нанесло ущерб сибирской археологии[6]; «в первой половине ХIХ в. были практически уничтожены почитаемые чувашами-язычниками священные рощи»[7], а «по инициативе Казанского епископа… при возведении церквей и монастырей» (например, Успенского) «в качестве строительного материала нередко использовались надгробные камни старинных татарских кладбищ»[8].
3
«В 1742 году» Казанский епископ «совершил новое коварное деяние: устроил поджог. Ночью в здании духовной семинарии начался пожар. Он быстро перекинулся на архиерейский дом в Кремле и на Собор, оттуда на церкви и монастыри, расположенные в центре города. Во время пожара сгорела почти половина из всех зданий Казани, не пострадала лишь Татарская слобода. В своём письме к императрице Елизавете» епископ «обвинил в пожаре татар и просил их наказания. Елизавета… не стала доискиваться до истинных причин пожара. 19 ноября 1742 года она подписала варварский указ о разрушении всех мечетей на территории Казанской губернии и недопущении возведения новых. „Упоённый счастьем“ миссионер-палач… приступил к лихорадочному исполнению указа. В течение двух лет из 536 мечетей в Казанском уезде было разрушено 418»[9].
4
«В феврале 1682 г. подъячие и пристава ездили по татарским деревням и объявляли… чтобы они… крестились… до 25 февраля: „а которые до этого срока не крестятся… у тех поместья и вотчины и всякие угодья будут отняты и розданы тем мурзам и татарам, которые крестились“»[10]. Петру I рекомендовали «богатых иноверцев, не говорящих на русском языке, лишать богатства». После «правительство и Синод 2 сентября 1740 года выработали специальную инструкцию», где «было строго указано: „…всем новокрещёным строго ходить в церковь; если кто-то продолжить держать магометскую веру, то наложить штраф…“»[11]. «Сенатский указ 19 ноября 1742 г.… предписал: „Чувашам и других всякого звания нации превращённым, ежели они по приыванию и добровольному увещанию креститься не пожелают, чинить штраф по указам“; инструкция Осетинской мисси 1771 г. не предусматривала штраф в качестве миссионерского средства, так как „строгое тут взыскание более… устрашит“»[12].
