— Так трогал? Я просто пытаюсь понять, что значит «еще».

— Нет, — я встаю и подхожу к его стулу. — Джеймс, нет. Он… не делал этого.

— А как насчет этого? — он показывает на мою грудь. Видит, как меняется мое лицо, и кивает.

— Так он добрался до второй базы.

— Да ну. Джеймс? Вторая база?

( Вторая база — термин , который пришел из бейсбола , на сленге означает ласку груди — прим . перев .).

Он отворачивается он меня.

— Я его не виню, — бормочет он, — они и правда красивые.

— Спасибо.

— А кроме того, все равно это я виноват. Я был идиотом. Чуть ли не отдал тебя ему.

И, хотя он пытается сделать вид, что говорит рассудительно, у него по щеке бежит слезинка, и он быстро смахивает ее, надеясь, что я не замечу.

Я обнимаю его за плечи, и он прижимается ко мне, кладет руки мне на бедра.

— Прости, — шепчу я, и мне жаль, что я не могу сделать так, чтобы я не предавала его тогда — как он, наверное, считает.

— Риэлм знал, что он меня не интересует. Он знал, что я по уши влюблена в тебя.

Джеймс вздыхает и смотрит мне в лицо.

— Тебе не понравилось? — спрашивает он.

— Нет.

— Потому что ты любишь меня?

— Да.

— И ты больше не будешь целовать его?

— Никогда, — улыбаюсь я.

Он облизывает губы.

— А меня ты поцелуешь?

Я отвечаю на это, прижав губы к его губам, и нежно целую его. Он весь напряжен и не сразу откликается на мой поцелуй. Я чувствую, как трясутся его руки, когда он обнимает меня. Джеймс, мой Джеймс — просто комок нервов, он совершенно падает духом, плачет у меня на плече и говорит, как он сожалеет, что едва не потерял меня.

* * *

Я спускаюсь вниз, а Джеймс вместе с Касом едет в магазин за покупками — хочет пропустить обед. Думаю, он избегает Риэлма — но, учитывая то, о чем мы говорили, по-моему, это неплохая идея.

Я захожу на кухню. Там только Даллас, и она жарит что-то, что напоминает уголь в панировке. Когда она замечает меня, пожимает плечами.

— Я все сожгла.

Она поднимает сковородку.

— Хочешь курочки?

— Мм… — я заглядываю в сковороду и качаю головой.

— Нет спасибо. У нас не осталось гамбургеров? Джеймс не будет готовить сегодня.

Даллас отставляет в сторону сгоревшую еду.

— Я уж поняла.

Она достает из шкафчика пакет макаронов и сыр, берет кастрюлю и наливает в нее воды.

Когда ставит ее на плиту, поворачивается ко мне.

— Он в порядке?

Кажется, ей действительно интересно.

— Он не очень-то одобряет то, что мы с Риэлмом дружим.

— Да уж. И, судя по тому, как ты отреагировала на его дело, твое прошлое оказалось не совсем таким, как ты представляла.

— Джеймс только защищал меня, — говорю я с раздражением. — А если ты собираешься злорадствовать…

— Злорадствовать? Слоан, я не хочу, чтобы ты переживала. И уж точно не хочу, чтобы переживал Джеймс. Считаю ли лично я, что то, что вы вместе — не очень здорово? Да. Я думаю, что вы уж очень друг друга любите, но в нашем мире глупо играть в Ромео и Джульетту. Я лучше попытаю счастья и останусь одна.

Я ничего не могу поделать — смеюсь. Сажусь за стол, а Даллас достает из холодильника пару банок с содовой и дает мне одну. Почему-то я ее теперь не так ненавижу.

— Именно Риэлм рассказал мне, что мы с Джеймсом раньше были вместе, — начинаю я. — Я, конечно, догадывалась, потому что нашла фотографию Джеймса с моим братом, но не знала наверняка. Это была настоящая пытка потому что у Джеймса все время менялось настроение — он то флиртовал со мной, то игнорировал. Хотя мы с этим справились, — говорю я. — Так что я скажу про его дело «ерунда!»

— Угу, — говорит Даллас, попивая содовую. — Похоже на то. Джеймс бы солгал, чтобы защитить тебя. Отсюда мой следуюший вопрос.

Она крутит открывашку, пока та не отрывается от банки.

— Как ты познакомилась с Риэлмом?

У меня вспыхивают щеки.

— Мы встретились в Программе.

Она смеется.

— Ну, конечно. Но ты его друг? — она замолкает. — В смысле, с привилегиями?

Я верчу в руках содовую, стараюсь казаться спокойной.

— Мы просто друзья.

Но даже я чувствую нервозность в ее голосе — очевидно, что она лжет. Она усмехается и улыбается.

— Да, — говорит она с сарказмом, — и мы.

И вот тогда с нас слетают маска приличия — у меня меняется лицо, а у нее поза.

— Но в мою с ним дружбу входят привилегии, — добавляет она, берет содовую и подходит к плите, где уже начинает кипеть вода.

Я сижу, чувствуя ревность и смущение. Мне никогда не приходило в голову, что Риэлм мог встречаться с кем-то еще, что за пределами Программы у него есть своя жизнь. Но он встречался. И она есть.

И Даллас ясно дала понять, что я больше не имею к этой жизни отношения.

* * *

Я сижу в пустой комнате, на незаправленной постели. Окно открыто, и в комнату дует ветерок. Джеймс принимает душ в ванной в конце коридора, из-под двери валит пар. Я все еще нервничаю после разговора с Даллас — разум и чувства спорят о том, как я должна реагировать. Риэлм к обеду не спустился, так что мы с Даллас были только вдвоем. Мы ели молча, только один раз она попросила передать ей соус.

Я просто не могу понять, почему Риэлм никогда про нее не рассказывал. Все это время, что мы провели в Программе, все ночи, когда мы играли в карты… Он даже не упоминал ее имя. Почему? И что это значит? Она что, его девушка? Может, Даллас для него — как Джеймс для меня?

— Ты же еше не собираешься спать?

Я вздрагиваю и вижу, что в дверях стоит Джеймс. На поясе у него повязано полотенце, его светлые мокрые волосы зачесаны назад. Он криво ухмыляется — эта заразительна ухмылка, кажется, прожигает меня насквозь.

— Догадайся, что я купил, — говорит он.

Я не могу отвести от него глаз, на то, как он смотрит на меня — одновременно похотливо и с любовью. Он больше не держится с опаской; он полностью доверился мне. И я страстно целую его, впиваюсь ногтями в его спину, толкаю его на кровать. Мы не можем друг без друга — а на последствия наплевать.

* * *

— Думаю, мне нужно принять душ еще раз, — говорит Джеймс. Я смеюсь и кладу голову ему на плечо.

— Шш… — говорю я, прижимая палец к его губам, — не испорти все.

— Я уже все испортил.

— Заткнись, Джеймс.

— Я как будто… испорчен.

— Да нет же.

— Думаю, теперь тебе следуем выйти за меня замуж.

Я смеюсь, но когда он не смеется в ответ, я смотрю в его лицо. На его губах — усмешка, но лицо намного серьезнее, чем я думала. В открытое окно дует ветерок, но мы не торопимся встать.

— Можешь выйти за меня хоть сейчас, — говорит он. — ты же знаешь, что все равно выйдешь.

— У меня мурашки пробегают по коже.

— А я выйду? — спрашиваю я.

Он кивает.

— На пляже. После того, как научишься плавать.

Я морщусь.

— Я была твоя, пока ты не сказал «плавать».

— Ой, да ну, — говорит Джеймс, — ты же не можешь бояться воды всю оставшуюся жизнь.

Я говорю ему, что точно могу, а Джеймс обнимает меня за шею и целует.

— Согласись, — бормочет он, — согласись, чтобы мне потом больше не пришлось спрашивать.

Его губы, его вкус — все так знакомо, так возбуждает. Голова кружится, я не могу дышать — прямо здесь, прямо сейчас.

— Да. — наконец шепчу я и, закрыв глаза, сворачиваюсь в клубочек рядом с ним. — Когда-нибудь я выйду за тебя, Джеймс. Сделаю для тебя все, что угодно.

Я чувствую, как он улыбается, берет за руку, сжимает ее и целует средний палец.

Глава 11

За завтраком все чувствуют себя неловко. Я сижу напротив Риэлма, а Джеймс — рядом, чуть отвернувшись. Я ожидала от Джеймса, что он будет более ревнивым и что он, пока хрустит хлопьями, как-нибудь покажет Риэлму, что я принадлежу ему. Но он всего лишь жадно заглатывает хлопья и слегка усмехается.