— Вы говорите, что мои воспоминания вернутся к мне?

— Нет, — качает он головой. — Не все. Обрывки, клочки, разрозненные, иногда искаженные. Это происходит только при сильном стрессе: трагедии, горе или, скажем, присоединению к мятежникам. Из-за этого на гладкой поверхности, созданной Программой, начинают появляться трещины. Мне представляется, что появление этих незнакомых воспоминаний может быть очень травматично. Люди сходили с ума от них.

Он делает паузу, чтобы оглядеть меня.

— Вы столкнулись с этой проблемой, Слоан? — спрашивает он.

Нет, — лгу я. Это произошло, когда я вспомнила Миллера. Я видела, что это сделало с Лейси. Доктор Притчард не обманывает насчет этого. Может, он не обманывает и насчет всего остального?

— Это хорошо, — говорит доктор и улыбается. — Это значит, что еще не слишком поздно. Если бы у меня была таблетка, я мог бы рассеять туман и вылечить реальную проблему. Программа отключила ваши воспоминания, например, о брате, чтобы вы не покончили с собой. То, что я предлагаю — чтобы они позволили пациентам сохранить болезненые воспоминания — и нет, они не станут жить обычной счастливой жизнью. Но, с другой стороны, никто из вас не был счастлив, даже после трансформации. Иначе вы бы не присоединились к мятежникам.

— Вы уже сказали, что общество не встанет на нашу сторону. Так почему мы должны рисковать и работать с вами? — я понимаю, что хочу, чтобы он дал мне повод работать с ним.

Доктор складывает руки на коленях.

— А каковы у вас альтернативы?

Это не тот ответ, который мне нужно услышать. Он думает, что знает все лучше, и это делает Артура Притчарда похожим на моих родителей. На Программу.

— Я могу сбежать, — говорю я.

Он сжимает зубы, и его тщательно контролируемое спокойствие начинает испаряться.

— Не делайте этого, Слоан, — огрызается он. — Не тратьте свою жизнь на то, чтобы убегать. Вы никогда не будете в безопасности. И у вас никогда не будет дома.

С Джеймсом у меня был дом, даже хотя мы были в бегах. Я хочу найти его и извиниться, чтобы все встало на свои места. Мы с Джеймсом можем просто уйти от мятежников и быть только вдвоем — так, как нам и хотелось. Я встаю, чтобы найти Джеймса и спланировать побег, когда доктор касается моей руки.

— Слоан, мне нужна эта таблетка, — говорит он. Я не оборачиваюсь, а его пальцы сжимают мое запястье.

— Мы не можем допустить, чтобы она попала в Программу.

У меня приливает кровь к щекам, и я отвечаю не сразу.

— У меня ее нет, — отвечаю я, обернувшись, Программа ищет Лекарство — вот в чем дело. Он все еще работает на них.

— Вы знаете, у кого оно? — спрашивает он.

— Нет.

Он внимательно смотрит на меня, пытается понять, не лгу ли я.

— Слоан, — говорит он, — эта таблетка…

— Я поняла, — прерываю я его. — Это ключ к спасению мира. Но я не могу вам помочь.

Он отпускает мою руку и пару секунд собирается с мыслями.

— Послушайте, — говорит он тише, — я знаю, что вы злитесь, но у нас с вами общие цели. Программа вас ищет. Вы с друзьями — беглецы, и это делает вас моими друзьями. Я рискнул и рассказал вам о своем плане, а теперь вы тоже должны сделать этот шаг, Слоан. Вам больше нечего терять.

— Может, вы и правы, — говорю я, коротко кивнув. Меня одолевает желание найти Джеймса. — Но я все еще жива, Артур. И пока я жива, я не прощу себя за то, что вы с нами сделали.

И потом, до того, как он смог бы остановить меня, я иду к двери, открываю ее и рукой показываю ему, чтобы он уходил.

В коридоре стоит Риэлм. Он бросает взгляд на нас с доктором и встает рядом со мной, на всякий случай. Доктор Притчард тяжело вздыхает и встает. Он выглядит подавленно, но я все еще не доверяю ему. Я не могу доверять человеку, который создал Программу.

— Было приятно наконец встретить вас лично, Слоан, — говорит доктор. — Передайте, пожалуйста, от меня привет Джеймсу.

По мне пробегает дрожь — я вспомнила. В деле Джеймса упоминается, что для консультации был приглашен доктор Притчард. Он знает Джеймса. Он сделал это с Джеймсом. Я резко разворачиваюсь и иду по коридору — я тороплюсь найти Джеймса и предупредить его об Артуре.

— Джеймс! — зову я его, подойдя к ступенькам. Снизу, беспокойно нахмурившись, поднимается Кас.

— Слоан, — начинает он, и его голос встревожен. Я иду мимо него и зову Джеймса.

— Где он?

— Слоан, — снова говорит Кас, и на этот раз я, услышав его голос, понимаю, что что-то не так. Я останавливаюсь на нижней ступеньке и оборачиваюсь. Он беспомощно разводит руками, и мой мир начинает рушиться.

— Слоан, — говорит Кас, — Джеймс уехал. Когда Артур разговаривал с нами, он взял ключи от кадиллака и уехал. Он сказал… — он замолкает и поднимает глаза на Риэлма, который кивком показывает, чтобы тот продолжал. — Он сказал, что больше никому не может верить. И потом уехал.

Я опираюсь на стену, соскользнув с последней ступеньки. Джеймс бросил меня. О, Боже. Джеймс уехал.

Глава 3

Я как будто в тумане. Мимо меня по ступенькам спускается Артур Притчард. Он больше не говорит о Джеймсе, хотя он явно слышал слова Каса. Может, он видит отчаяние у меня на лице. Когда я слышу, как закрывается входная дверь, я медленно иду назад в комнату — не плачу, я в таком шоке, что не могу плакать.

— На тумбочке лежит дело Джеймса — он его оставил. Хотела бы я прочитать мое дело, прочитать о моем брате, о моих друзьях. Я бы узнала правду о Джеймсе. Действительно ли он лгал, чтобы защитить меня? Любила ли я его? Сейчас я люблю его, и все-таки я не пошла за ним. Я позволила ему уйти.

Я лежу на кровати, сложив руки на груди, как будто я мертва — лежу в гробу и разлагаюсь. Я скучаю по папе, у меня еще свежи воспоминания о том, как мы ходили поесть мороженого. Но того времени, когда умер мой брат, я не помню. Что отец делал тогда? Что он делал, когда меня забрали в Программу? Интересно, пытался ли он их остановить. Интересно, любил ли он того человека, каким я была тогда.

Мысли у меня начинают путаться, и я сворачиваюсь в клубок, зарывшись в подушку. Я скучаю по Джеймсу. Скучаю по дому. Мне не хватает воспоминаний, которых у меня больше нет. Одно пустое место. Во мне так пусто.

— В дверях появляется Кас — на его лице написана жалосnь, которую я чувствую к себе.

— Тебе принести что-нибудь? — спрашивает он. — Мы немного о тебе беспокоимся.

Наверное, его послал Риэлм, чтобы проверить, не схожу ли я с ума. Сейчас не лучшее время, чтобы мой друг говорил мне, что любит меня и пытался воспользоваться ситуацией. Даже он понимает это. Но я не буду тем существом, которое нужно жалеть. Я не так беспомощна. Я еще могу бороться.

— Я в порядке, — говорю я Касу, стараясь отключиться от всего. — Мне просто нужно на какое-то время перестать чувствовать. Разве не этого от меня хотели в Программе в первую очередь?

— Господи, Слоан, — говорит Кас и заходит в комнату. — Что-то ты мрачновата.

Но я встаю и ухожу от него, чтобы он не беспокоился еще больше. На какую-то минуту мне лучше. В груди у меня пусто, но боль не такая острая. Злость возвращается, когда я спускаюсь на кухню и вижу, что Риэлм сидит за столом и ест лапшу рамен. Даллас сидит позади, наворачивает лапшу на вилку и злобно смотрит на него.

— А поесть не осталось? — спрашиваю я, кивая в сторону тарелок. Даллас удивленно приподнимает одну бровь, а Риэлм удивленно смотрит на меня — не ожидал, что я так скоро выйду из спальни. Кас берет тарелку со стойки и кладет туда еду, потом ставит на свободное место. Я сажусь, а он с опаской смотрит на меня. Еда бесвкусная — водянистая масса лапши, которую я не хочу есть. Но выживание сейчас — ключевой фактор.

Не могу заставить себя взглянуть на Риэлма. Из-за него Джеймс уехал. Он обманывал меня. Все это время у него сохранялись воспоминания. И все-таки это бессмысленно. Сколько раз он проходил через Программу? И почему он до сих пор помнит? Меня начинают терзать сомнения, но когда я поднимаю голову, Даллас обрушивает свою ярость на меня.