Литмир - Электронная Библиотека

Хм. Дом на колесах, многочисленные приходящие няни, домашнее обучение. Но почему?

Будет о чем спросить Адама, если он когда-нибудь снова со мной заговорит.

— Хочешь, сыграем в карты? — спросил Люк.

— У меня нет карт.

Мальчик полез в карман шорт и вытащил колоду.

— Ну хорошо, один раз, — согласилась я. — Во что хочешь сыграть?

— В покер.

— Как по телевизору?

— Оттуда и научился.

Он начал перетасовывать карты с ловкостью профессионального крупье, что было одновременно и мило, и пугающе. И еще печально — ребенок вынужден учиться играм по телику!

— Как часто ты видишься с папой?

— Каждый день.

— Тогда зачем няни?

— Они у нас ночуют.

— А папа?

Мальчик пожал плечами.

— Работает, наверное.

— Где?

— Не знаю.

Все страньше и страньше. Я спала с Адамом, делила с ним непередаваемые моменты близости, и все равно до сих пор не знала, чем же он зарабатывал на жизнь. Но, если уж на то пошло, его сын тоже не знал.

Люк побил меня в покер с разгромным счетом. Причем несколько раз.

Я забыла о «всего одной игре». Как и о том, что собиралась уехать через полчаса. Прошел час, а мы все играли. Счет был не в мою пользу.

— Думаю, достаточно. — Я бросила в рот еще одну печенюшку.

— Все так говорят, когда я выигрываю.

Я внимательно оглядела его спутанные волосы, неровные зубы, такие знакомые глаза.

— Люк, зачем ты пришел?

Мальчик положил карты в карман и забрался ко мне на колени. Я так удивилась, что не возразила.

— Ты нравишься папе. — Он сдвинулся, прижался головой к моей шее под подбородком и обнял меня за талию. — Я знаю.

— Вряд ли.

Я не стала добавлять «достаточно» или «уже».

— Он никогда не бормотал девчачье имя во сне. Это что-то значит.

И я знала, что именно, но не собиралась говорить об этом Люку.

— Я думала, он работает в ночную смену, — сказала я, задумавшись над тем, как Люк мог услышать бормотание Адама во сне.

— Потом он спит большую часть дня. А я в это время смотрю покер по телевизору.

Чем же Адам занимался всю ночь, что потом спал при свете дня? Было чувство, что мне лучше не знать.

Пока мы говорили, я невольно обняла Люка и прижалась щекой к его голове. Тело мальчика было теплым и одновременно костлявым и мягким, а волосы пахли как летний дождь.

— Если ты нравишься папе, то нравишься и мне, — пробормотал Люк, проваливаясь в сон.

Я молчала, пока его дыхание не выровнялось и он не обмяк. Я не собиралась в ближайшее время отвозить Люка домой. Он, может, и малыш, но, скорее всего, слишком тяжелый, чтобы я его несла. К тому же не хотелось его будить.

Я растянулась на спальном мешке и бережно положила Люка рядом с собой. Когда он забормотал и беспокойно заворочался, я погладила его по голове и прошептала:

— Ты мне тоже нравишься.

И, держась за мою руку, Люк снова уснул.

Меня очаровала его маленькая мягкая ручка. На одной из костяшек виднелась царапина, на ладони — ссадина, а под ногтями траурная кайма. Он что, копал руками? Наверное, маленькие мальчики любят копаться в земле, но точно я не знала.

Люк был так похож на Адама! Те же голубые глаза, темные волосы и кожа, бронзовая от постоянного пребывания на солнце. Неужели в нем нет ничего от матери?

У меня никогда не было материнского инстинкта, да и к тиканью биологических часов я никогда не прислушивалась. Не приходила в восторг от младенцев, их легких летних нарядов и крошечной обуви.

Так почему от того, что я держала Люка Рюэлля за руку, в животе порхали бабочки?

Заметив боковым зрением какое-то движение, я подняла глаза и даже не удивилась, обнаружив, что за мной из окна наблюдает Адам.

И, судя по выражению его лица, Люк ошибался — я совершенно не нравилась его отцу.

Глава 31

Адам вошел в дом, когда я осторожно села, стараясь не потревожить спящего ребенка. Не произнеся ни слова, он нагнулся и поднял Люка на руки. А потом так же молча вышел из дома. Похоже, он ушел из моей жизни навсегда.

Что такого особенного было в Рюэллях, что пробудило во мне неведомые доселе чувства, которые я и не надеялась испытать? Что такого особенного было в молчаливом мужчине и разговорчивом мальчугане, что заставило глупую одинокую исследовательницу тосковать по жизни, которой она никогда не хотела?

Это не я. Не в моем духе печься о ребенке, помышлять о том, чтобы снова влюбиться без памяти, как когда-то, обдумывать будущее, весьма далекое от того, которое я для себя планировала. Я не понимала, что со мной.

Наверное, меня приворожили.

Внезапно пришедшая в голову идея заставила меня призадуматься. Не крылась ли причина моего необычного поведения, странных дум и глубокой тоски в… привороте? От одной только мысли следовало бы рассмеяться, однако после всего, что я повидала с тех пор, как приехала в Город-Полумесяц, было совсем не до смеха.

Здесь я доверяла только одному человеку, который, как по заказу, разбирался в приворотах. Я схватила сумку и поехала в город.

Бурбон-стрит ходила ходуном. Я заслышала музыку и завидела огни за несколько кварталов. Возник соблазн сделать крюк и заглушить тревоги коктейлем «Зомби». Однако, учитывая, как развивались события, я вполне могла нарваться на одного из настоящих ходячих мертвецов.

Кассандра открыла дверь, прежде чем я постучала.

— Как ты узнала, что я здесь?

Она вскинула бровь:

— Подглядела в окно.

— О.

— Запри дверь. Тебе нужно выпить.

Она права. Снова. Иногда мне казалось, что Кассандра не просто начинающий медиум.

Не прошло и нескольких минут, как я уже сидела напротив нее за кухонным столом и потягивала из бокала какой-то коктейль, украшенный зонтиком.

Я отхлебнула большой глоток

— Фруктовый. — Напиток, вероятно, содержал по меньшей мере двенадцать алкогольных составляющих. То, что надо. Я отпила еще немного. — Что тебе известно о приворотных зельях? Либо об амулетах или заклинаниях?

Кассандра пригубила коктейль и поставила бокал.

— Думаю, больше, чем тебе. А что?

Я колебалась. Адам утверждал, что не может меня любить и не хочет, чтобы я любила его. Какой ему прок в любовном заклинании?

Другое дело Люк. Ребенок нуждался в матери. И если бы я безнадежно влюбилась в его отца, разве не взяла бы на себя эту роль?

Я не решалась рассказать Кассандре о мальчике. Адам не хотел, чтобы о нем кто-нибудь знал. И хотя я доверила бы ей свою жизнь, что уже случалось неоднократно, я не имела права вверять ей жизнь Люка. Он не был моим.

— Ты подразумеваешь Адама, — пробормотала Кассандра. — Ты его любишь?

— Я его что-то, — пробурчала я. — И мне это не нравится.

— Твое нежелание любить мужчину не означает, что тебя приворожили. По правде говоря, если бы тебя околдовали, ты млела бы от восторга. Так воздействует приворот.

Я сделала огромный глоток, и в нос попал кончик бумажного зонтика. Чихнув, я его отодвинула.

— Лучше притормози, — посоветовала Кассандра. — А то опьянеешь.

— Ладно.

Я не ошиблась насчет двенадцати видов алкоголя. Сейчас каждый из них стремительно вливался в мой кровоток, одновременно расслабляя и заводя. Щеки горели.

— Я люблю мужа.

— Не правильнее ли сказать — любила?

— Я не знаю, как перестать. Для меня он по-прежнему жив. — Я коснулась груди. — Здесь.

— Может, поэтому ты и видела его во сне. Он все еще живет в твоем сердце. Тебе нужно его отпустить.

— Нет.

Мысль о том, чтобы отпустить Саймона, сдаться и жить дальше, угнетала. Может, поэтому я и выступила с идеей, что мои чувства к Адаму — порождение вуду. Они не могли быть истинными, ведь в противном случае я больше не любила Саймона. А если моя любовь к нему умерла, то и он тоже.

Знаю, знаю, он и так мертв. Вот только когда любовь поддавалась логике?

Я сделала еще один глоток для храбрости и выпалила вопрос, который задавала себе с тех пор, как увидела Саймона в окне:

43
{"b":"543630","o":1}